Пол: «В июне 1964 началось мировое турне. Мы побывали в странах Скандинавии, в Голландии, Гонконге, Австралии и Новой Зеландии. Часть турне прошла без Ринго, который попал в больницу с тонзиллитом. Отменить концерты мы не могли, поэтому пришлось подыскивать Ринго замену. Мы нашли Джимми Никола, студийного барабанщика из Лондона. Он играл неплохо — конечно, не так, как Ринго, но все-таки заменить его он смог.
Джимми было нелегко заменять Ринго, на него вдруг обрушилась часть нашей славы. А как только срок его контракта истек, он перестал быть знаменитым. Все, что ему осталось, это говорить потом: «Это я заменял Ринго!» Он оказался отличным музыкантом, но как только Ринго поправился, он присоединился к нам».
Ринго: «Моя болезнь стала катастрофой. Было ужасно досадно. Я хорошо помню, что у меня так болело горло, что я мог глотать только желе и мороженое. В те времена я еще и курил. Это было круто — курить травку.
Мне казалось странным, что они уехали без меня. Они взяли вместо меня Джимми Никола, и я решил, что больше им не нужен, — вот такие мысли вертелись у меня в голове».
Джордж: «При всем уважении к Джимми должен сказать, что мы поступили тогда неправильно. Нас называли „потрясной четверкой“. А вы можете представить себе в такой ситуации „Роллинг Стоунз“? „Простите, Мик не может поехать“. — „Ладно, заменим его кем-нибудь на две недели…“ Это выглядело глупо, я ничего не мог понять. Мне было неприятно думать, что мы не в состоянии принимать решения сами. Все происходило так. „Вы уезжаете“. — „Но как мы поедем без Ринго?“ — „Извините, но у вас будет на этот тур новый ударник“. Будь мы постарше, думаю, мы отказались бы от подобного турне, но в те дни мы напоминали слепого, которого ведет другой слепец».
Джордж Мартин: «Они чуть было не отказались от турне по Австралии. Джордж — верный друг, он заявил: «Если с нами нет Ринго, мы уже не „Битлз“. Не понимаю, почему мы должны выступать, лично я не собираюсь». Нам с Брайаном понадобилось долго убеждать Джорджа, что если он откажется, то подведет всех.
Джимми Никол, отличный барабанщик, поехал с ними и выучил все партии Ринго. Само собой, ему пришлось репетировать с ребятами. Он приехал на «Эбби-Роуд», и они прогнали все свои песни, чтобы он разучил их. Он прекрасно справился со своей задачей, а сразу после турне был всеми забыт».
Джон: «В пути случались забавные вещи. Просто корки! Сохранились фотографии, на которых я ползаю по Амстердаму на коленях, выхожу из публичных домов, а люди здороваются со мной: «Доброе утро, Джон». В такие места меня сопровождала полиция, потому что им был не нужен крупный скандал. Уж если мы отрывались, то отрывались по полной — времени даром не теряли (70).
У нас они были [женщины]. Они были классные. В то время их еще не называли «групи»; я забыл, как их называли мы, — по-моему, как-то вроде «подстилок» (75).
Пол: «В целом это турне не отличалось от других. Гонконг запомнился тем, что на концерт пришли военные, что было забавно. В Гонконге мы ожидали увидеть азиатов, но первыми билеты купили военные, может, они просто знали о нас (возможно, жители Гонконга не слышали про „Битлз“). Каждому из нас за ночь сшили пару костюмов, а еще там мы сшили плащи, которые оказались никуда не годными — они жутко линяли».
Нил Аспиналл: «В таких плащах ходили студенты в Амстердаме. Я узнал, откуда у них эти плащи, и купил один. Ребята сделали срочный заказ портному, и он сшил почти такие же — в весьма похожих «Битлз» потом снимались в фильме «Help!».
Джон: «Первый такой плащ мы увидели в Амстердаме у одного парня, когда нас катали по каналам, но купить такие мы не смогли. Нам попался какой-то дикий зеленый цвет. Поэтому мы заказали четыре плаща в Гонконге» (64).
Джордж: «Мы плыли по каналам, махали людям и наслаждались славой, когда увидели в толпе парня в потрясном плаще. Мы послали Мэла выяснить, где он его купил. Мэл спрыгнул чуть ли не в воду и через три часа вернулся в отель с плащом, который купил у того парня. Когда мы улетели в Гонконг, мы все заказали себе такие же плащи, но их сшили из дешевой ткани, которая полиняла от первого же дождя в сиднейском аэропорту.
Как самый лучший мне запомнился перелет в Гонконг. Он продолжался несколько часов. Я помню, как объявили: «Вернитесь на свои места, мы подлетаем к Гонконгу». А я подумал: «Этого не может быть! Уже?» Мы сидели на полу, пили и принимали «прелудин», и тридцать часов полета промелькнули для нас, как десять минут.
Во время перелетов мы держались на стимуляторах — вот что помогло нам выжить, поскольку мы пили виски и коку чуть ли не с каждым, будь он даже самим дьяволом, и ухитрялись ладить со всеми!»
Джон: «В Гонконге газеты писали: „Битлз“ не удалось заглушить шум в зале». Но по сравнению с другими странами зрители в Гонконге вели себя тихо» (64).
Пол: «Что касается самого концерта, то в Гонконге он прошел в тесном зале и довольно вяло. Публика вела себя сдержанно, зрители в основном были в форме цвета хаки. Мы играли, но вряд ли наслаждались выступлением, хотя нас, по крайней мере, было слышно».
Джон: «Когда нам сообщили, как быстро расходятся наши пластинки в Австралии, мы этому не поверили. Само собой, нам не терпелось побывать там. Мы успели покататься на водных лыжах во Флориде, а нам все твердили, что австралийские пляжи еще лучше.
Я привык отделять работу от личной жизни — вот почему я не взял в турне Синтию. Я брал ее в Америку, потому что такая удача выпадает раз в жизни и она заслужила эту поездку. Мне очень хотелось бы взять ее и в Австралию, но график работы был слишком плотным. С нами поехала моя тетя — у нее были родственники в Новой Зеландии, которых я ни разу не видел» (64)
Пол: «В Австралию с нами поехала Мими, тетя Джона, поэтому для разнообразия он вел себя прилично. Она была хорошей, сильной женщиной и жила только своим умом».
Джордж: «Мы видели, как по телевизору люди говорили о нас: „Странно, они даже не вышли помахать нам!“ Не могли жы мы объяснить им, что у нас просто не осталось сухих брюк!» (64)
Пол: «Все женщины в семье Джона отличаются силой духа. Мими была донельзя прямолинейна и всегда говорила все, что думает. Когда речь заходила о Джоне, у нее в глазах всегда появлялся особый блеск, потому что она знала, каким шалуном он был, и многое прощала ему. „Все мальчишки одинаковы“, — говорила она. Она любила его, как родного сына. Но могла и отчитать его. И он робко отвечал: „Прости, Мими“. Мими везде оставалась самой собой. Она была женщиной с характером и никогда ничего не боялась. Мими умерла в 1991 году».
Дерек Тейлор: «Поездка в Австралию стала для меня первым большим турне. Все это было замечательно, но сейчас я понимаю, что только безумец мог добровольно согласиться участвовать в такой затее. Я понятия не имел, что ждет меня впереди.
Ребята из группы охотно согласились, чтобы я сопровождал их. Они были в полном порядке, и это радовало. У них был пресс-атташе Тони Бэрроу, достойный человек, но очень занятой, потому что в турне участвовало много других звезд. Брайан пригласил Билли Дж. Крамера, Джерри и «The Pacemakers», Силлу Блэк и других — к тому времени все они успели занять первые места в хит-параде. Да, веселое было время».
Джон: «У нас редко бывало больше одного пиаровца. Брайан нанимал по одному для каждого из своих артистов, и работали они каждый сам по себе. С Дереком мы были знакомы почти год, он один из тех людей, с которыми сразу находишь общий язык» (64).
Нил Аспиналл: «Когда мы прибыли в Сидней, там шел дождь. Мы вышли из самолета, „Битлз“ поместили на платформу грузовика, чтобы толпа видела их. Ребята держали в руках зонтики и были в плащах, сшитых в Гонконге. Водитель ехал со скоростью одна миля в час, Джон то и дело бросался к кабине и просил: „Быстрее, быстрее!“ Но ехать быстрее водитель явно не хотел. Я взмолился: „Ну поезжайте быстрее — ливень же идет!“ А он ответил: „Чтобы увидеть этих ребят, толпа простояла под дождем двадцать четыре часа“. Никакими уговорами не удавалось заставить этого австралийца прибавить скорость. К тому времени, как ребята добрались до отеля, они все посинели — плащи полиняли, краска растеклась, и они напоминали древних кельтских воинов, расписанных синей краской».