Маркизу Альдобрандино да Эсти[14] в то время, когда он был властителем Феррары, захотелось, как это часто бывает с синьорами, во что бы то ни стало иметь какую-нибудь редкую птицу, чтобы держать ее в клетке. По этой причине он послал однажды за флорентийцем, содержавшим в Ферраре гостиницу, человеком незаурядным и большим шутником, которого звали Бассо делла Пенна.[15] Он был стар, небольшого роста и всегда зачесывал волосы свои под куфию. Когда Бассо явился к маркизу, то маркиз сказал ему: «Бассо, я хотел бы иметь какую-нибудь птицу, чтобы держать ее в клетке и чтобы птица эта хорошо пела, но я хотел бы, чтобы это была какая-нибудь редкая птица, каких не найдешь у других людей, не то что коноплянки или щеглы: этаких мне не нужно. А поэтому я и послал за тобой, так как через твою гостиницу проходят всякие люди из разных мест, возможно, что кто-нибудь из них надоумит тебя, где можно достать такую птицу».

Бассо ответил маркизу: «Синьор мой, я понял ваше желание и постараюсь исполнить его. Яприму меры к тому, чтобы удовлетворить вас поскорее». Когда маркиз услышал это, то ему показалось, что феникс у него уже в клетке, и они расстались. Сообразив тут же, что ему нужно делать, Бассо вернулся к себе в гостиницу, послал за столяром и сказал ему: «Мне нужна клетка такой-то длины, такой-то ширины и такой-то высоты. Да смотри, сделай ее покрепче, чтобы она годилась для осла, если вдруг мне придет в голову посадить его туда, и чтобы в ней были дверцы такой-то величины».

Поняв, в чем дело, и договорившись о цене, столяр пошел делать клетку. Кончив работу, он велел отнести клетку к Бассо и получил от него деньги.

Бассо послал тотчас же за носильщиком и, когда тот явился, вошел сам в клетку и велел ему нести себя к маркизу. Носильщику дело это показалось странным, и он чуть не отказался тащить клетку; однако Бассо убедил его, и тот все же понес клетку. Когда они подходили ко дворцу маркиза, сопровождаемые огромной толпой народа, бежавшей за такой диковиной, маркиз пришел в беспокойство, не понимая, что творится. Но когда клетка с Бассо приблизилась и была внесена к нему, маркиз, сообразив в чем дело, сказал: «Что это значит, Бассо?»

Сидя в запертой клетке, Бассо принялся пищать и сказал: «Мессер маркиз, несколько дней тому назад вы приказали мне найти для вас какую-нибудь редкую птицу, и притом такую, чтобы подобных ей было мало на свете. Раздумывая о себе, я понял, какой я сам редкий человек и что на земле нет никого незауряднее меня. Я сел в эту клетку, и теперь вот представляюсь вам, и дарю вам себя, как самую редкую птицу, какую только можно найти в крещеном мире. Скажу вам, кроме того, что нет такой птицы, которая была бы подобна мне; мое пение таково, что оно очень понравится вам, а поэтому прикажите поставить клетку у окна».

Маркиз сказал на это: «Поставьте ее на подоконник».

Бассо восстал против этого: «Ох, ох, не делайте этого, потому что я могу упасть».

Но маркиз повторил: «Поставьте клетку на подоконник: он широкий».

Когда ее поставили на место, маркиз сделал знак одному своему слуге, чтобы тот качнул клетку, но в то же время попридержал ее.

Бассо воскликнул: «Маркиз, я пришел сюда петь, а вы хотите, чтобы я плакал».

Немного успокоившись, он сказал: «Маркиз, если вы дадите мне поесть того, что едите сами, то я отлично спою вам». Маркиз велел принести ему хлеба и головку чесноку, и весь этот день продержал его на окне, проделывая с ним все новые шутки. А весь народ смотрел с площади на Бассо в клетке. Наконец вечером он поужинал с синьором и затем вернулся в гостиницу, а клетка осталась у маркиза, который так никогда и не вернул ее Бассо. С этой поры маркиз полюбил Бассо больше, чем кого-либо на свете, и нередко приглашал его к своему столу; он приказывал ему петь в клетке и часто шутил с ним.

Если бы кто-нибудь мог знать заранее настроение синьоров, – знать, когда они в духе, и когда нет, – он постоянно изобретал бы что-нибудь новое, как это сделал Бассо, который, конечно, хорошо услужил маркизу, даже не съездив за птицей в Индию. И хотя птица Бассо была под боком, маркиз получил самую редкую и единственную в своем роде птицу, какую только можно было сыскать.