Все полки были заставлены альбомами с вырезками. Громадный антикварный стол завален сценариями и папками. Растения в горшках с блестящими зелеными листьями. И дверь сейфа.

Пять щелчков налево, два полных оборота на шестнадцать щелчков направо. Пятьдесят три щелчка вправо. И Рэли с легким звоном отворила дверь. Ряды шкафов с выдвижными ящиками, заполненными папками и негативами всех фильмов. Она быстро пробежала самые ранние названия. И почти сразу же нашла то, что нужно. На этикетке было написано «Лесные нимфы». Единственная коробка с отпечатанным позитивом рядом. «Обещай, что не будешь смотреть», – умоляла мать, отводя глаза в сторону.

В мгновение Рэли вставила катушку в проектор и нажала включатель, пускающий его в действие. Несколько секунд шла чистая пленка – ни титров, ни звука. Потом пошел лес, трава, девушка в прозрачном балахоне, с вытянутыми вперед руками, пошатываясь, медленными, осторожными шагами надвигалась на камеру. Потом снятое крупным планом лицо заполнило весь экран. Нежное, юное лицо. Грим Клеопатры вокруг испуганных голубых глаз. Длинные, белокурые волосы, которые придавали ее матери точно тот облик, который Рэли видела сегодня днем. Она включила обратный ход и вынула катушку. Винго![32] – подумала она, быстро обернулась к сейфу и открыла первый же ящичек со своим именем. Медленно стала изучать документ за документом.

Снова судебные документы, на этот раз с подлинными контрактами, приложенными к ним. Универсальные магазины, кинокомпании, продовольственные компании. Здесь был подлинный контракт с Гербером. Она быстро перелистала, остановилась на последней странице. Этот договор она не подписывала. Только подпись судьи, представителей от компании и Пола Фурнье от имени Рэли Барнза. Она почувствовала некоторое разочарование, когда, взглянув на часы, увидела, что уже почти девять. Прислушавшись на секунду к звукам, издаваемым самим зданием, открыла очередную папку: дело ее матери, датированное 1952 годом. Просмотрела счета, какие-то инициалы, перекрестные ссылки выплат на другие инициалы. Подняла брови, когда осознала, что они означают. Счета из салонов красоты. За платья. Даже деньги за проезд, когда он вез ее на свидание. Вот ублюдок, подумала она, размышляя, сможет ли то, что он с нею сделал, вызвать гнев в ее сознании, когда наступит для этого время. Когда она сможет свести с ним счеты.

Снова судебные документы. Счета, подтверждающие расходы, сделанные от ее имени. Страховки выплаты по различным закладным. Продовольствие, одежда. Здесь же один счет от дантиста, обслуживающего звезд, который делал ей вставочки, когда у нее выпали молочные зубы. Она пролистала папку дальше и уставилась на несколько секунд на свои рентгеновские снимки, прежде чем до нее дошло, что она нашла доказательство того, что является Рэли Барнзом.

Теперь она спешила, понимая, что не укладывается во время. Вытащив еще одну папку и раскрыв ее, Рэли испытала потрясение, увидев стопку поляроидных снимков. На трех или четырех из них она была изображена с Фриски в передней квартиры Бадди, поедающей большую тарелку спагетти, с красным соусом вокруг улыбающегося рта. На двух она, сидя, читала комиксы. На одном вытирала посуду. На одном, снятом в ванне, где было видно, что она девочка, выглядела раздраженной.

Как они сюда попали, подумала в изумлении. И в этот самый момент она услышала звук шагов в холле, тут же остановившихся. Он увидел свет, сообразила она, тут же отскочив от сейфа, чтобы выключить лампу. Она не может удрать через окно. Там нет ни дерева, ни даже вьющегося винограда.

У Рэли пересохло во рту, когда она, распростершись, прижалась всем телом к стене возле двери. Я могу вбить его нос прямо в мозг, убить его сейчас, спокойно подумала она, когда дверь медленно распахнулась.

– Кто тут? – хрипло окликнула она, увидев серебряный отблеск в его руке.

Она прыгнула на него в тот же миг, как он ступил в комнату, пытаясь дотянуться рукой до его горла, услышала стук упавшего на пол револьвера. Он бешено молотил кулаками вокруг себя, старался схватить ее. Она скользнула вниз, присела в коленях и резко выпрямилась, выбросив вперед сжатый кулак. Она ударила его изо всех сил точно в адамово яблоко.

Даже не вскрикнув, он повалился, схватившись за горло. Уже перешагнув через бесчувственное тело, Она услышала его задыхающийся кашель, ужасающие захлебывающиеся звуки, увидела, как он корчится от боли.

Что ж, случаются вещи и похуже, чем смерть, напомнила она себе, расставляя по местам папки в сейфе, задвигая ящики, потом она еще долго оглядывалась вокруг, чтобы все выглядело точно так, как было, когда она явилась сюда, потом захлопнула двери за собой, выбежала из комнаты вниз по лестнице, потом через бальный зал, сквозь французские двери и дальше бегом.

Она услышала вдалеке вой сирен, уже когда сидела в своей маленькой машине, хватая ртом воздух. Потом взглянула на коробку с фильмом, лежащим рядом на сиденье, на папку с документами о состоянии ее зубов и поляроидными снимками. Две полицейские машины с ревущими сиренами и красными огнями как раз подъехала к въезду в поместье, когда она, успокоившись, тронула машину с места, позволив мягкому вечернему ветру взлохматить ее длинные волосы.

Как только Рэли вернулась в бунгало, она позвонила матери, которая подняла трубку после первого же звонка. Ее голос звучал невнятно и взволнованно.

– Я достала все, – сказала Рэли, изумившись дрожи в собственном голосе, а ее рука, в которой она держала трубку, казалось, жила своей собственной жизнью. – Негатив, отпечатанную копию. Я просмотрела несколько первых кадров только для того, чтобы быть уверенной, что это то, что нужно.

– Ты достала это? – сказала мать, с изумлением и недоверием в голосе.

– И все записи о моих зубах, – сказала Рэли.

– Должно быть, ты поступила правильно, – пробормотала мать. – Но твой голос звучит ужасно.

– Просто я измучена, – сказала Рэли, закрыв глаза и откинув голову на спинку кресла.

– Если бы ты только знала, что это такое, сидеть здесь и ждать, когда ты позвонишь, – простонала ее мать. – Я была вне себя.

– Мы поговорим с тобой утром, – сказала Рэли.

– Я люблю тебя, дорогая.

– Я тоже люблю тебя.

Она кое-как встала, расстегнула молнию на своем спортивном костюме и потащилась в ванную. На своем правом бедре она заметила большой расползающий синяк. Господи, как же это ее угораздило? Возможно, о край стола. Скорее всего. Она поглядела на свое лицо в зеркале. Провела пальцами по щекам. Немного воспалены, подумала она, моргнув от собственного прикосновения. Но в общем она выглядела о'кей. Немного раскрасневшейся, но и только. Пустив душ, она встала в ванну, почувствовала, как горячие струи ласкают ее плечи, груди. Она смочила свои волосы, выпрямилась, держась рукой за кафельную стену, закрыла глаза и подставила лицо потоку воды. Она видела Пола, корчащегося на полу, слышала ужасные звуки, которые он издавал. И в тысячный, миллионный раз размышляла, как он достал эти поляроидные снимки, которые сделал Бадди.

Уже почти наступил рассвет, когда она заставила себя уснуть. Несколько часов спустя она очнулась от телефонного звонка, нащупала возле кровати трубку и в полусне сказала «хелло».

– Мисс Фиск? – произнес женский голос.

– Угум-м, – пробурчала она, уткнувшись в подушку.

– Это секретарь мистера Фурнье, – сказала женщина. – Он просил меня позвонить вам. Он весьма сожалеет, что не сможет встретиться с вами в назначенное время. Он свалился с ужасным приступом ларингита.

– Еще бы, – пробормотала Рэли.

– Что вы сказали? – вежливо переспросил голос.

– Это очень печально, – сказала Рэли.

– Он позвонит вам, как только будет чувствовать себя лучше, – сказала женщина.

– Надеюсь, – сказала Рэли. – Передайте ему, что я с нетерпением жду скорой встречи с ним.