— Мы ещё с вами потолкуем обо всем этом… Так. Ну, как вы себя чувствуете, старина? Дойдёте один?

— Разумеется. До свидания и счастливого пути. Возвращайтесь поскорее.

— Если не случится ничего непредвиденного, я буду здесь очень скоро. Лечитесь и не забудьте сразу же позвонить из дому.

— Обязательно.

Жозэ нажал кнопку лифта.

Он заметил, что вахтёр дремал в своей каморке.

Наверху было тихо и спокойно. Жозэ медленным шагом прошёл по коридору.

В отделе общей информации вокруг столов на полу валялись бумажки. Корзинки были переполнены. Среди общего хаоса маленький столик Рози Соваж выделялся чистотой и порядком.

Жозэ подошёл к столику. Слева — телефон, справа — табель-календарь, чернильница, пепельница, тарелочка со скрепками. Все было прибрано, симметрично расставлено. Ни одной забытой бумаги. Ящики заперты. Картотека упорядочена.

Репортёр облокотился на стол и задумался. Спать ему не хотелось, да он и не чувствовал усталости, хотя недосыпал много ночей подряд, а сегодня даже не прилёг. Рози называла его человеком-которому-никогда— не-хочется-спать. Этим он славился среди своих товарищей.

А на самом-то деле в свободное время он любил поспать. Но если что-то занимало его ум, он долго сохранял удивительную свежесть.

До чего ж все-таки загадочная история!

Честно говоря, название хорошее: Молчание Гарпократа. Гарпократ — бог с пальцем у рта.

Молчание!

Вот именно, молчание. У этого писателя нет лица, нет никаких примет, нет адреса, а фамилия Дубуа явно вымышлена — распространённая фамилия, которую, не дав себе особого труда, он превратил в редкую, заменив ю на у. Два револьверных выстрела, сделанных в темноте бесплотным существом, привидением. Мужчиной?

Женщиной? Даже это неизвестно. И голос у него бесполый. Скорее всего — нарочно искажённый… Рука в кожаной перчатке, говорил д'Аржан. Но, может, у литературного обозревателя просто разыгралось воображение.

Размышления Жозэ Робена прервал телефонный звонок. Д'Аржан, — подумал он.

— Алло, алло!

— Это вы, Робен?

— Да, я. Ну как, дошли благополучно?

— Прекрасно. Только что наложил повязку.

— Очень больно?

— Нет, не очень.

— Ну и хорошо. Спокойной ночи.

— К сожалению, не могу пожелать вам того же.

— Не волнуйтесь. У меня полный порядок, и я скоро пролечу над вашей головой.

— Желаю удачи.

— До свидания… Получите первый репортаж к двенадцати дня.

— Идёт!

Репортёр повесил трубку.

Он пожал плечами. Такая уж у него профессия. Порядочные люди спят себе в своих постелях, а такие, как он, в самое неподходящее время носятся по дорогам, на ходу едят, торопливо разговаривают по телефону, лихорадочно листают железнодорожные справочники, судорожно роются в своих блокнотах и спешат передать материал — скорее, как можно скорее, чтобы линотиписты склонились к клавишам, чтобы с грохотом завертелись ротационные машины и начали выплёвывать пачки свеженьких газет.

Такова уж профессия!

Жозэ взглянул на часы.

Хотя стрелка здорово продвинулась вперёд, ждать оставалось порядочно. Пожалуй, можно выпить кофе в соседнем баре. Жозэ встал.

В этот момент снова зазвонил телефон. Городской. Впрочем, в такой поздний час на коммутаторе уже никого не было.

Жозэ снял трубку.

Первой мыслью было, что это опять д'Аржан. Наверное, забыл сообщить какую-нибудь подробность.

— Алло, алло… Это вы, д'Аржан?

Никакого ответа.

Но Жозэ чувствовал, что там, на другом конце провода, кто-то есть, по гулкой тишине понимал, что его номер соединён с другим.

— Алло, алло, это вы, д'Аржан?

В ответ раздался смех, очень странный смех, то пронзительный и визгливый, то раскатистый с необычными переливами. Насмешливый, издевательский, он не замолкал.

Жозэ нервно потряс трубку.

— Алло, алло… Кто вы? Чего вы хотите?

Но странное существо на другом конце провода продолжало хохотать.

Краска бросилась в лицо Жозэ. Он понял, что кто-то просто глумится над ним и позвонил специально, чтобы заставить его послушать этот смех.

Этот же кто-то, видимо, разговаривал с Симони. Тот же не поддающийся определению бесполый голос!

Жозэ хотел было в раздражении бросить трубку, но передумал и продолжал прижимать её к уху.

Иронический хохот с вызывающими переливами не прекращался.

Ещё несколько раскатов, несколько басистых нот — и трубку повесили.

Жозэ Робен снова остался один на один с тишиной.

Мосье Никто таинственно кружил вокруг него.

Глава 6.

ГОСТИНИЦА РОЗОВАЯ ГРОЗДЬ

В то утро часов в восемь маленький двухместный самолётик Север-1000 приземлился на аэродроме Монтобана.

Вскоре после этого по дороге на Муассак стрелой мчалось такси.

Поля и виноградники покрывал густой туман. На листьях платанов, растущих вдоль шоссе, лежали мелкие капли росы. Фермы с коричневыми черепичными крышами зябко кутались в серые лохмотья тумана. Время от времени шеренги тополей и ив прорезали непроглядную мглу, возвышаясь словно привидения и то появляясь, то исчезая, в зависимости от направления ветра.

Машина бесшумно катила по блестящему гудрону.

Оставив позади реку Тарн, она въехала в Муассак, в район Сент-Бланш. Этот район сильно пострадал во время недавнего наводнения. Большинство домов было восстановлено, но попадались и такие, что сохранили ещё следы этого стихийного бедствия.

Все, казалось, было погружено в сон. Такие провинциальные городки вообще в ранний утренний час очень тихи, а в то утро туман ещё более усиливал ощущение непреодолимого сна, которое исходило от низких домов и пустынных улиц.

У порогов лавчонок шушукались домашние хозяйки, потом внезапно расходились в разные стороны и сразу же растворялись в тумане. Запоздавшие школьники бежали вдоль домов, разрисованных тёмными фестонами потёков.

Такси въехало на улицу генерала Гра и остановилось у мрачного, безмолвного здания суда.

Было холодно. От грязных тротуаров и мокрых стен поднимался пар. Видимо, накануне ночью шёл дождь. Тёмное небо нависло над крышами. Сквозь завесу тумана мерцали огни — в нескольких окнах ещё горело электричество.

Небольшого роста молодой блондин со светлыми глазами, в застёгнутом доверху сером плаще, вышел из такси и направился к площади Реколле. В руке у него был чемоданчик.

В маленьком бистро, неподалёку от рынка, Жозэ Робен выпил у стопки стакан кофе и спросил дорогу. У кабатчика был заспанный вид. В витрине соседней кондитерской репортёр увидел довольно аппетитные коржики. Он зашёл туда, съел три коржика и поболтал с хозяйкой. Но она оказалась не очень разговорчивой.

Когда репортёр вышел, вдруг поднялся сильный ветер. Жозэ укрылся в здании рынка — большом и пустынном, по которому разгуливали предательские сквозняки.

Он с тоской вспомнил о кондитерской: там было тепло и вкусно пахло.

Полил дождь.

Неподалёку от Робена остановились две кумушки. Он незаметно приблизился к ним и закурил. -…ужасно, — говорила одна. -…знал, что у него золото, — шмыгая носом, прошептала вторая.

— Надо купить газету… -…всегда был какой-то странный. Последнее время совсем не выходил из дома.

Его и не видели почти.

— И вообще непонятно, на что он жил. Разве что летом, туристы. Да и то… -…говорят, в доме страшная грязь…

— Какой-то чудак!

— Все-таки ужасно.

— Теперь только о таком и слышишь. Газеты расписывают всякие преступления, грабежи да кражи.

— Да. Знаете, я даже как-то не верила во все это. Считала — не может быть столько ужаса, наверное, эти газетчики придумывают. А вот видите, оказывается, ничего подобного, все правда. Мы сами убедились.