Джайлз кивнул.

– Понятно. Если вы не возражаете, я поеду с вами.

– Я не возражаю, – сказал Ханнасайд. – Не в моей власти остановить вас. Если вы поедете, это, возможно, сэкономит время; полагаю, мистер Верикер может отказаться говорить, пока не посоветуется с вами.

Однако, когда они увидели Кеннета в мастерской, казалось, он пребывал в одном из своих самых жизнерадостных настроений и не проявлял никакого желания мешать установлению истины.

В мастерской кроме Антонии оказались также Вайолет Уильямс и Лесли Риверс. Было очевидно, что они собрались обсудить положение, и столь же очевидно, что Кеннет не обращал ни малейшего внимания на то, что они говорили. Когда Джайлз и Ханнасайд вошли в мастерскую, Кеннет сидел в ленивой позе и делал наброски, поместив лист бумаги у себя на колене. Когда дверь открылась, он поднял голову и сказал:

– Я так и знал. A la lanterne![21]

Антония не выразила ни удивления, ни смятения при появлении суперинтенданта, тогда как другие две девушки были слегка напуганы. Лесли бросила быстрый озабоченный взгляд на Кеннета и, казалось, замерла.

Кеннет продолжал рисовать.

– Входите и чувствуйте себя как дома, – пригласил он. – Не скажу, что я очень рад видеть вас, потому что это было бы неправдой.

– Но, кажется, вы не всегда так привержены истине, мистер Верикер, – парировал Ханнасайд, закрывая за собой дверь.

Кеннет улыбнулся:

– Почти всегда. Иногда, признаюсь, меня удается сбить с пути. Скажите мне самое худшее.

Без долгих предисловий Ханнасайд объявил:

– Трое из вашей вчерашней компании утверждают, что примерно в течение получаса вас не было в зале.

Кеннет оторвал глаза от рисунка. Они были прищурены, их пронзительный взгляд был направлен не на Ханнасайда, а на Лесли Риверс.

– Лесли, у тебя голова довольно красивой формы, – заметил он. – Не двигайся! Извините, мой друг суперинтендант. Что-нибудь еще?

– Но в этом нет ничего необычного, когда кто-то полчаса отсутствует во время танцев, – вмешалась Лесли. – Иногда пропускают танец-другой, суперинтендант.

– Когда пропускают танец, сидят в ложе, мисс Риверс, По-моему, в Альберт-Холле не так уж много мест, где можно посидеть.

– Если только в машине, – ответила она.

– Тише, заблудшее дитя! – сказал Кеннет. – Самыми элементарными методами можно установить, что моя машина была отправлена в гараж Хорнета для чистки двигателя. Я прав, суперинтендант?

– Несомненно, – сказал Ханнасайд. – А я не прав, мистер Верикер, утверждая, что вы вышли из Альберт-Холла через главный вход в двадцать минут одиннадцатого и вернулись почти в одиннадцать?

– Оба раза останавливаясь, чтобы перекинуться парой слов со швейцаром, – дополнил Кеннет, продолжая работу над рисунком. – Таким образом, делая все возможное, чтобы как можно лучше запечатлеться у него в памяти. Конечно, в данный момент вас волнует вопрос, дьявольски ли я хитер или же невероятно глуп.

– Не обращайте на него внимания! – быстро сказала Лесли. – Все это чепуха, все, что он говорит! Он не покидал Альберт-Холл до четырех часов утра, когда мы вместе ушли.

Кеннет отбросил рисунок в сторону.

– Моя дорогая девочка, заткнись, пожалуйста! Меня тошнит от этой запутанной истории! Ну неужели ты не понимаешь, что в любой момент мой друг суперинтендант может достать из своей шляпы этого швейцара, чтобы тот меня опознал? – Он посмотрел на Ханнасайда. – Ну, друг мой, достаньте его! Допустим, я покидал Альберт-Холл в течение вечера. Из этого не следует, что я пошел на квартиру моего сводного брата, и вы это знаете. Как говорят в американских фильмах: у вас нечего мне предъявить.

– Есть, мистер Верикер, – тихо ответил Ханнасайд. Кеннет презрительно посмотрел на него.

– Трубка, которую я мог оставить в квартире Роджера четыре дня тому назад?

– Не только ваша трубка, еще и пистолет.

– Я бы не стал строить все на этом, – сказал Кеннет. – По самым грубым подсчетам, по крайней мере полдюжины людей могли заполучить этот пистолет.

– А были ли у этой полдюжины какие-либо мотивы для убийства вашего сводного брата, мистер Верикер?

– Я не могу дать никакой информации по этому вопросу, так как не осведомлен о личной жизни Роджера, – ответил Кеннет.

Суперинтендант посмотрел на него исподлобья:

– Мистер Верикер, какая на вас была шляпа прошлым вечером?

Кеннет улыбнулся:

– Недостойно вас, друг мой. Разве швейцар не сообщил вам?

– Я вас спрашиваю.

– Не отвечай! – воскликнула Лесли, сжимая кулаки.

Вайолет прервала ее, сказав хладнокровным, хорошо поставленным голосом:

– В самом деле, Лесли, вы ставите себя в глупое положение. Простите, что я вам это говорю, но вы бы лучше помолчали. Мне кажется, вы и так уже принесли достаточно вреда.

Лесли вспыхнула и неуверенно ответила:

– Вам просто говорить свысока. Вы не были на балу, вас это не касается. Вам-то все равно.

– Полагаю, вы забываете, что я помолвлена с Кеннетом и собираюсь выйти за него замуж.

Лесли промолчала, а Кеннет сказал:

– Оставь крошку в покое, Вайолет. Если она и запуталась, то, по крайней мере, из лучших побуждений.

– О да, конечно, дорогой! – сказала Вайолет слащаво. – Но ее стремление заставить нас поверить, что ты был весь вечер с ней, наводит на мысль, что она хочет доказать свое алиби.

– Язва, – сказала Антония, вынув изо рта сигарету. Тут вмешался Ханнасайд:

– Я все еще жду ответа на вопрос, в какой шляпе вы были прошлой ночью, мистер Кеннет.

– В черной фетровой, – ответил Кеннет.

– Спасибо. Куда вы пошли после того, как покинули Альберт-Холл вскоре после десяти тридцати?

– К сожалению, – сказал Кеннет, – я вынужден отказаться ответить на этот вопрос.

Последовало короткое молчание. Вайолет посмотрела в сторону Джайлза, который прошел в противоположный конец мастерской и стоял у окна, засунув одну руку в карман и прислонившись к стене.

– Осознаете ли вы, мистер Верикер, что ваш отказ отвечать на вопрос может привести к чрезвычайно серьезным последствиям?

– Достаньте наручники, – посоветовал Кеннет. Глаза Джайлза в задумчивости остановились на лице Ханнасайда. Оно было совершенно спокойно, как и его голос, когда он сказал:

– Очень хорошо, мистер Верикер, если вы не намерены отвечать, мне остается только задержать вас.

Джайлз осторожно стряхнул пепел с сигареты. Он все еще молчал.

Кеннет поднял брови.

– А я думал, вы арестуете меня, – заметил он. – Почему вы этого не делаете?

Суперинтендант не ответил. Антония внезапно вскочила в крайнем возбуждении.

– Джайлз! – воскликнула она. – Ради Бога, ну почему ты ничего не сделаешь?

– Тони, в данный момент я ничего не могу сделать. Не впадай в панику, – ответил он спокойно.

– Но это невозможно! Суперинтендант, вы совершаете нелепую ошибку! – закричала Лесли. – Он не делал этого! Я знаю, что он не делал этого!

Вайолет очень побледнела и, напряженно глядя в лицо Ханнасайда, медленно сказала:

– Понятно, что улики против него очень веские, но не слишком ли вы поспешны? Я имею в виду, что Кеннет не единственный человек, который мог это сделать. Я очень хотела бы знать, что делала Тони прошлой ночью, хотя прекрасно понимаю, это не будет правильно воспринято.

– Спасибо, мы это опустим, – сказал Кеннет. – Тони была с Джайлзом, ты же прекрасно знаешь.

– Не надо на меня так смотреть, – сказала Вайолет. – Я знаю, она говорит, что была до двенадцати с мистером Каррингтоном, но лично я чувствую…

– Никого не интересуют твои чувства, ни личные, ни какие-либо другие. Заткнись!

Она встала, на щеках у нее вспыхнули красные пятна.

– Не надо говорить со мной так грубо! Хочу вам напомнить, я имею не меньшее право, чем Лесли Риверс, сказать, что думаю! Конечно, я начинаю привыкать к тому, что в этом доме меня сразу же обрывают, стоит мне открыть рот, но позволь тебе напомнить, Кеннет, что я твоя невеста!