Но в этот день ее душу не тяготили жизненные невзгоды, и Изабелла была веселой и беспечной, как лесная нимфа или русалка, с которыми часто сравнивали девушку. Смех ее зажурчал мелодией, которая могла принадлежать свирели Пана,[4] и старая нянюшка, наконец, очнулась от своих молчаливых раздумий, услыхав радостный крик юной леди.

– Он едет, Алиса! Гил едет!

Мужчины устали и почернели от дорожной пыли, но ни один из них не пожаловался герцогу, ехавшему во главе кавалькады. Однако, их терпеливое молчание объяснялось не страхом, а любовью. Герцог скорбел по умершему брату Георгу, и никто из рыцарей не хотел прибавлять ему боли, жалуясь на неудобства. Поэтому они молча продолжали свой путь.

Сейчас впереди они, наконец, увидели цель своего путешествия. Перед их взором возникли очертания сурово возвышавшегося замка Рашден. Своими серыми каменными стенами, навесными бойницами, круглыми сторожевыми башнями и глубоким рвом он напоминал типичный средневековый замок, каких в этой стране было немало. Но эта крепость служила делу династии Иорков – и служила отменно – а потому в глазах этих мужчин была желанным пристанищем.

Там их тепло встретят и предложат лучшее, что есть в замке – и без тонко замаскированной неприязни, которая характерна была для замков, тайно симпатизировавших Ланкастерам. В Рашдене никто не будет исподтишка смотреть на них с затаенным негодованием, с ненавистью следить за каждой ложкой специально плохо приготовленной пищи, съедаемой гостями. Там и вода для купания будет теплой, мыло душистым, а служанки – хорошенькими. Мужчины лягут на чистые тростниковые тюфяки в большом зале и будут похрапывать во сне, не боясь тайных интриг или нашествия вшей и клопов, мешающих спать.

Может быть, после ужина удастся уговорить Лионела спеть, и баллады смягчат боль по умершему брату в сердце герцога Глостера. Будут танцы, и, возможно, будут давать представление акробаты и жонглеры, а шут будет отпускать веселые остроты, отчего на устах герцога появится улыбка и хмурый взгляд его омраченных печалью глаз посветлеет.

Когда мужчины приблизились к замку, они увидели, что косвенные угрозы герцога подействовали на лорда Оадби и леди Шрутон, так как земля была ухожена, колосились хлеба, набирая силу. Грубые, крытые тростником домики крестьян были простыми, но основательно сложенными. У каждого дома был свой сад, пусть даже небольшой. Сами арендаторы большей частью были аккуратными и здоровыми, одежда, несмотря на починку в некоторых местах, выглядела чистой и непотрепанной. Когда свита проезжала мимо, мужчины, обрабатывавшие землю, приостановили работу, поклонились гостям и в знак уважения сняли шляпы; некоторые лучезарно улыбались и радостно приветствовали молодого хозяина Рашдена.

– С возвращением, милорд! Добро пожаловать домой!

Женщины отставили в сторону корзины, чтобы присесть в красивом реверансе и робко улыбнуться всадникам, а дети гурьбой бежали вслед по дороге.

При виде детворы герцог Глостер встряхнулся, улыбнулся и осыпал босоногую братию серебряными монетами. Ребятня, радостно закричав, бросилась подбирать шиллинги, ярко блестевшие в пыли.

Мужчины обрадовались, что герцог подумал о временной остановке в замке Рашден. Даже самые уставшие воспрянули духом, когда кавалькада подстегнула своих скакунов и, постепенно прибавляя шаг, поспешила вперед. С быстротой молнии Изабелла вылетела из своей комнаты и бросилась по длинным коридорам и изогнутой каменной лестнице в большой зал, и вырвалась через массивную дубовую Дверь во внутренний двор замка, на главную башню. Она едва дождалась, пока свита, которую Изабелла заметила, наконец, приблизилась, назвав имя ее брата.

«Быстрее, быстрее же! – молча умоляла девушка, когда железная пропускная решетка медленно поползла вверх на скрипящих цепях. – Раньше она никогда не поднималась так медленно!» Всадники преодолели еще один барьер у ворот, потом сотня или даже больше рыцарей столпились во дворе; их оружие сверкало на солнце, лошади звонко стучали подковами о вымощенный булыжником двор. Но Изабелла видела только одного из них.

– Гил!

Как он вырос и стал настоящим красавцем. Гил больше не был запомнившимся ей мальчиком, а превратился в настоящего мужчину. Белокурые, отливавшие серебром волосы юноши казались абсолютно белыми на летнем солнечном свету, а карие глаза заискрились на загорелом лице при виде сестры. Его губы ответили ей восхищенной улыбкой, прежде чем в ответ воскликнул:

– Изабелла!

Одним прыжком оказавшись на земле, Гил беспечно отбросил поводья своего коня и побежал к ней.

– Братишка, как ты? Получил награду? Ты, правда, настоящий оруженосец? А подарок мне привез?

Она засыпала его вопросами, бросившись в распахнутые объятия, и почувствовала, как эти руки крепко обняли ее.

В ответ он засмеялся и сказал:

– Да, да, да! – И снова все в мире встало на свои места. Спустя некоторое время Гил отпустил ее и стал рассматривать. Изабелла зарделась от смущения и ожидания, зная о том, что тело ее изменилось за время отсутствия брата.

– Ты красивая, Изабелла. Я и не сомневался, что увижу красивую девушку, – наконец, сказал он ей, и личико сестры просияло от такой похвалы.

– Я согласен с тобой, Гил.

Изабелла посмотрела в ту сторону, откуда прозвучал приятный баритон, и тут же опустилась в низком реверансе.

– Ваша светлость. Вы вновь оказали честь замку Рашден своим посещением.

– Маленькая девочка, запомнившаяся мне, теперь совсем взрослая, – заметил Ричард Глостер, поднимая ее. – Вы не забывали о молитвах, миледи?

– Нет, Ваша светлость. Как могла я забыть?

– Я рад, благодарю, миледи, – сказал герцог и повернулся поприветствовать лорда Оадби и леди Шрутон, встревоженно стоявших в сторонке.

Годы были немилосердны к прожорливому графу и нервозной графине. Фигура графа расплылась до безобразия, и он страдал от подагры. Когда-то казавшееся привлекательным лицо леди Шрутон сморщилось, и она пыталась скрыть морщины под слоями грима, а реверанс, в котором графиня игриво присела перед герцогом, показался ему нелепым.

– Добро пожаловать в Рашден, Ваша светлость, – нервно поприветствовал герцога граф. – Все готово здесь для Вашей светлости.

– Вы с леди Шрутон, на сей раз, хорошо осведомлены о моем приезде, – сухо ответил Ричард. – Ну что ж, посмотрим.

Потом герцог устремился в замок, подчеркнуто проигнорировав графиню. Та послала Ричарду Глостеру угрожающий взгляд, и, казалось, что ее лицо готово треснуть от злобы под толстой маской из пудры, потом она перевела взгляд на Изабеллу, желая убедиться, что девушка не выказывает неуважения, которое в виде исключения можно было простить графу. Свиные глазки лорда Оадби проследили за взглядом графини, и он облизнулся при виде Изабеллы, так как ему редко приходилось видеть девушку. Она старалась не попадаться графу на глаза.

«Так-так, маленькая козочка выросла и стала довольно соблазнительной девушкой…» – но граф отложил эти мысли до лучших времен. Взяв леди Шрутон под руку, поспешил в замок вслед за герцогом, на ходу нашептывая ей краткие рекомендации.

Но Изабелла даже не обратила на них внимания. Она все еще восхищенно смотрела на Гила, который подзадоривал ее своей улыбкой.

– Ну? – затаив дыхание, спросила девушка, едва сдерживая свое нетерпение. – Что за подарок ты привез, дорогой брат? Ты их прислал мне уже так много – веер, колокольчики, отрез шелка, что я представить не могу, чего мне не хватает. По правде говоря, ты был слишком щедр, Гил.

– Нет, это все мелочи. Вспомни, сестренка, день нашего расставанья. Какое я давал тогда тебе обещание?

Изабелла на некоторое время задумалась, но не могла вспомнить…

– Постой-ка! Да, теперь вспомнила! – воскликнула она. – Ты обещал привезти мне самого красивого придворного во всей Англии и сказал, что он бросит розы к моим ногам.

– И я понял, мадемуазель, что Гил – человек слова. Лорд Лионел Валерекс, наследник графства Сант-Сейвор, воспитывавшийся вместе с Гилом, низко поклонился и положил к ногам Изабеллы букет белых роз.