– Кто привез товар?

– Кажется, сама мадам. За ней на небольшом расстоянии шли еще двое – это они бросились за мной. Мадам вместе с Гердой наносит визиты своим самым важным клиенткам. Она ходит по домам делать массаж и таким образом сбывает свои «порошки».

– Те двое знают тебя? – напряглась Дот. Саша кивнул.

– Да, они меня знают. Они охраняют мадам, когда она разносит порошок. Но большую часть времени их поблизости нет. К счастью, они не слишком сообразительны.

– Похоже, что нет, – согласилась Фрина, вспоминая Головореза номер один и Головореза номер два.

Саша встал и потянулся.

– А теперь, миледи, я должен вас покинуть? Фрина протянула Саше руку. Он ей очень нравился, но верить ему безраздельно она не могла.

– Нет, останься до утра, – сказала она, улыбаясь. – Сейчас слишком поздно шляться по улицам. Твои родные о тебе не беспокоятся?

– Нет. Сестра чувствует, что со мной все в порядке. Мы ведь близнецы.

Он слегка кивнул Дот и направился в ванную комнату, прихватив халат Фрины. Дот и Фрина переглянулись.

– Теперь, узнав все о моей безнравственности, ты вернешься домой к матери, Дот? – с улыбкой поинтересовалась Фрина.

Дот улыбнулась в ответ:

– Вы не похожи на других, мисс, – для вас не существует правил. А он красавчик. Возможно, вам повезло. Я пойду спать, уже поздно.

– Спокойной ночи, Дот.

– Спокойной ночи, – отозвалась служанка, закрывая за собой дверь.

Фрина легла в постель, надеясь с помощью Саши и философии укрепить свой дух для грядущих испытаний. А в том, что эти испытания ждут ее впереди, она нисколько не сомневалась.

Грядущие испытания объявились в восемь утра в лице доктора Макмиллан. Уже проснувшаяся Дот впустила взволнованную женщину и осторожно постучала в дверь спальни, чтобы разбудить Фрину. Мисс Фишер, ругнувшись спросонья, оказалась в Сашиных объятиях и провела пять увлекательных минут, пытаясь из них высвободиться. В конце концов Дот внесла поднос с двумя чашками чая. Фрина выпила свой чай залпом, встряхнула головой и нетвердым шагом направилась в ванную.

Через двадцать минут она, полностью одетая, появилась в гостиной, попросила аспирина и остановила начавшую уже было говорить Элизабет Макмиллан слабым движением руки.

– Элизабет, я пока еще не готова слушать умные вещи, – простонала она. – Дот, принеси черный кофе.

Фрина закурила и откинулась на спинку дивана.

Доктор окинула ее строгим взглядом.

– Если вы будете колобродить ночь напролет и начинать день с черного кофе и сигарет, через месяц вы окажетесь у меня, юная леди, – заметила Элизабет. – И раньше времени превратитесь в развалину. Мне нужно сообщить вам кое-что важное, а в больнице меня ждет пациентка. Послушайте меня, ради бога!

Фрина допила кофе. В ее глазах снова появился огонь, она взбодрилась и оживилась.

– Простите меня, Элизабет, я иногда бываю такой гадкой! Говорите, конечно!

– Я о пакетиках, которые вы мне прислали. Во что вы ввязались?

– А что? Что в них такое?

– Вот в этом, – сказала доктор Макмиллан, выкладывая на стол аптечную упаковку, запечатанную красной восковой печатью, – хлорид натрия, обычная поваренная соль. А в этом, – она вытащила муслиновый пакетик, – чистый кокаин. Меня не интересует, где вы их взяли, но советую вам быть поосторожней, моя дорогая. Эти люди порой действуют слишком поспешно.

– Об этом я слышала… – пробормотала Фрина. Крошечный пакетик попал в ее карман, когда она была у мадам Бреда, и там был настоящий кокаин. А в пакетике побольше, который она приобрела как настоящий кокаин у княгини де Грасс, оказалась соль.

– Интересная соль, – добавила доктор, поднимаясь. – Я обнаружила в ней следы самых разных химических элементов. Думаю, это соль Мертвого моря – ее используют для солевых ванн в некоторых салонах красоты. Что ж, мне пора.

– Выпейте хотя бы чашку чаю, Элизабет! – запротестовала Фрина, но гостья покачала головой.

– Биологические процессы не ждут, – заметила доктор и ушла.

В дверях она столкнулась с господином Смайти.

Управляющий был вежлив, но тверд. Он понял, что мисс Фишер была совершенно непричастна к правонарушениям, по поводу которых вчера вечером к ней наведались полицейские. Он рад, что все так мирно закончилось. Но больше такое повторяться не должно. Еще один такой эпизод – и ради благополучия отеля он будет вынужден попросить мисс Фишер найти другое место пребывания. Фрина улыбнулась и уверила его, что подобных случаев больше не ожидается и что внушительные douceur[34] непременно будут добавлены к счету, чтобы успокоить его оскорбленные чувства. Господин Смайти удалился с довольным видом, осторожно закрыв за собой дверь.

– Срочно запри дверь, Дот! Не то еще кто-нибудь сюда заглянет и устроит представление перед завтраком, – крикнула Фрина и добавила: – Не открывай никому, кроме обслуги! Черт, как там говорится? «Так не глушил меня никто со дня, как мужа матери отцом назвал я».[35] Кажется, Шекспир. Саша! Пора вставать!

Молодой человек, явно успевший снова заснуть, вынырнул из-под одеяла и за минуту оделся. Он уселся на диване рядом с Фриной, на зависть бодрый и свежий.

Фрина взглянула на него с возмущением:

– Как можно так хорошо выглядеть в этот час? Это неестественно. Отвратительно. Ну да ладно. Что ты делаешь сегодня?

– Мне нужно зайти в «Скотс». У нас с сестрой утреннее представление в десять, потом еще одно в три, и вечернее шоу в театре «Тиволи». Думаю, княгиня захочет с тобой поговорить, – добавил он.

– Я бы тоже хотела с ней побеседовать. О, господи, кто там еще?

Дот пошла открывать и вернулась, катя столик с завтраком.

– Наконец-то! – сказала Фрина и принялась за вареное яйцо.

В девять часов они с Сашей уже спускались по лестнице, направляясь в отель «Скотс». На стойке администратора ее ждали два конверта: тонкий голубой с золотыми краями и ничем не украшенный пухлый белый. Незаметно для Саши она опустила их в сумочку, решив прочесть позже. Фрина не собиралась ни с кем делиться всеми известными ей сведениями. Дот получила все необходимые инструкции на случай, если мисс Фишер не вернется через три часа, и номер телефона душки полицейского. Саша предложил Фрине руку, и ее ладонь в перчатке проскользнула между его локтем и мускулистым боком. Он и вправду был очень привлекателен.

Саша, похоже, угадал мысли Фрины – уголки его губ чуть дрогнули в еле заметной самодовольной улыбке; если бы на его месте оказался другой мужчина, Фрина рассердилась бы. Но Саша ее умилял. В нем не было самолюбия мужчины-завоевателя, только детская актерская гордость, рожденная заслуженными аплодисментами искушенной публики. От прозрачного утреннего солнца на аккуратной блестящей шапочке Фрининых волос появился рыжий отсвет. Они подошли к «Скотс», не самому модному, но весьма респектабельному отелю. Швейцар с явным неодобрением оглядел Сашин костюм, но впустил его, нехотя раскрыв дверь. Фрина не дала швейцару чаевых, и это расстроило его еще больше.

Когда Саша влетел в номер, княгиня и Элли, пересчитывавшие горстку монет, подняли на него глаза и тут же вернулись к прежнему занятию.

– Мой мальчик, ты должен принять ванну и переодеться, – рявкнула княгиня. – Через час у тебя спектакль. Элли, собери монеты и спрячь их. Мисс Фишер, садитесь, пожалуйста. Хотите чаю?

Фрина кивнула, убрала с кресла три пары рваных чулок и села, исполнившись внимания.

Княгиня налила чай из самовара в фарфоровую чашку и передала ее Фрине. Элли тем временем ссыпала деньги в мешочек и исчезла в соседней комнате, вероятно, для того, чтобы снабдить Сашу чистым трико. Фрина вспомнила о маске смерти и вытащила ее из кармана пальто. Княгиня схватила маску и провела длинным узловатым пальцем по красным пятнам на ее краях.