– Понимаю вас, – сказал мистер Рэмзи.

Женщина заметила, что Джек с интересом разглядывает пистолет, и убрала его под кассу.

– Ночь еще не наступила, рановато начинать стрельбу, – пояснила она, подмигнув мальчишке.

– Спасибо за бензин, – сказал мистер Рэмзи. Отъехав, он продолжил, обращаясь к Джеку: – Я и забыл, что в этой стране все вооружены. По мне, если бы они покупали таблетки от бессонницы, вышло бы и безопаснее и дешевле, но есть проблема – снотворное без рецептов тут не продают.

– А пистолеты без рецептов – продают? – удивился Джек.

– Судя по всему, да, Джек, но ты пойми, что меня беспокоит, – я думаю, что если у тебя есть пистолет, то тебя так и подмывает пустить его в ход, хотя бы и только для того, чтобы пристрелить слепого пса!

– Бедный песик! – сказал Джек.

– Слушай меня, мальчик, – сказал мистер Рэмзи, завидев, как из речного тумана выплывают здания школы, краснокирпичные, по виду напоминающие тюремные блоки. Наверное, решил Джек, тут и была до школы тюрьма (он был недалек от истины – когда-то в Реддинге располагалось самое крупное психиатрическое учреждение Мэна, в сороковые годы все финансирование перешло к военной промышленности и дурдом закрыли, но на окнах до сих пор оставались решетки, что и делало крыло интерната похожим на тюрьму).

– Слушай меня внимательно, – словно священник, пропел мистер Рэмзи. – Если тебе, Джек Бернс, придет в голову мысль отсюда сбежать, прошу тебя – подумай трижды и не делай этого! Места, куда ты попадешь, вырвавшись отсюда, могут оказаться куда враждебнее, чем сама школа. К тому же, как ты видел сам, у людей тут полно оружия!

– Меня пристрелят, как слепого пса, вы это имеете в виду?

– Блестяще сказано, Джек Бернс! – воскликнул мистер Рэмзи. – Какая глубокая проницательность и какие веские слова, как у настоящего мужчины, как у предводителя!

Вылезший из машины Джек мало походил на предводителя; сходство совсем пропало, когда он, всхлипывая, прощался с мистером Рэмзи в коридоре школы. Впрочем, его всхлипов никто не услышал – мистер Рэмзи рыдал так, как будто у него разом умерли все родственники.

Соседом Джека по комнате оказался бледный длинноволосый еврей из Бостона по имени Ной Розен; Джек сразу нашел, за что быть ему благодарным – мальчик отвлек его от желания еще поплакать, выразив свое глубочайшее возмущение тем, что им с Джеком досталась комната без двери! Лишь какая-то несчастная простыня обеспечивала хлипкую защиту их частной жизни от вторжений извне. Джек сразу пожал Ною руку и тоже выразил свое глубочайшее возмущение по поводу простыни, после чего мальчики перешли к обмену изысканными любезностями, по очереди предлагая друг другу выбрать лучшую парту (у окна) и лучшую кровать (подальше от простыни). Однако заниматься джентльменством им пришлось недолго – кто-то резко отдернул простыню и вошел; это оказался агрессивного вида мальчик из тех, что постарше (то ли семи-, то ли восьмиклассник). Громким голосом он задал им столь грубый и хамский вопрос, что Джек испытал сильнейшее искушение немедленно отказаться от зазубренной с младых ногтей философии миссис Уикстид:

– Эй вы, говнюки, кто из вас сын того пидора-коротышки?

– Джек, знакомься, это Том Аббот, он представился мне в туалете с полчаса назад и обозвал меня жиденком.

– Добрый день, Том, – сказал Джек, протягивая гостю руку. – Меня зовут Джек Бернс, я родом из Торонто.

Так, я уже был вежлив единожды, подумал Джек, но решил, что долго считать у него не получится – слишком жаркие события грядут, он обязательно запутается (арифметика плохо давалась ему и когда он стал взрослым).

– Короче, тот коротышка-пидор с седой вшивой бороденкой – твой отец? – спросил Том Аббот.

– Должен огорчить тебя, Том, но он не мой отец, – ответил Джек. – Он друг семьи и по случаю мой школьный учитель. Он отличный человек, смею тебе доложить, ставил мне сценическое мастерство.

Сказав это, Джек обернулся к Ною:

– Ной, пожалуйста, веди счет, я не силен в математике. Я уже был вежлив дважды. Стало быть, на этом с вежливостью покончено.

После чего он прошествовал в коридор мимо Тома Аббота с таким видом, будто того и на свете нет.

– Что ты сказал, недоносок? – угрожающе произнес тот, выйдя за Джеком в коридор. – Думаешь, тебе поможет кто-нибудь из старших?

– Помощь мне не нужна, – сказал ему Джек. – Мне нужны лишь зрители.

В коридоре стоял чемодан, на нем сидел еще один малыш, наверное, пятиклассник, как и Джек; рядом стоял сосед этого малыша, прислонившись к косяку (вместо двери у них тоже была простыня).

– Привет, меня зовут Джек Бернс, я родом из Торонто, – обратился Джек к двум незнакомцам. – Если я не ошибаюсь, то сейчас у нас будет драка; приглашаю посмотреть, если вы не против.

Джек сознательно стоял к Тому Абботу спиной. Повысив голос, чтобы слышали еще двое мальчиков дальше по коридору, он сказал:

– Как вы знаете, в школьной книге сказано: «Обращаясь к соученикам, нельзя применять уничижительные слова и выражения». Я поэтому хочу знать ваше мнение – «жиденок», например, это уничижительное слово или нет? Тот же вопрос насчет слов «пидор» и «недоносок». Вам не кажется, что они входят в категорию уничижительных?

Тут Джек почувствовал, как кто-то положил ему руку на плечо; он сразу понял, что это не Ной. Ченко так учил Джека – когда кто-либо кладет тебе из-за спины руку на плечо, он рассчитывает, что ты повернешься в определенную сторону, так вот, секрет в том, чтобы поворачиваться в противоположную, противник этого не ждет и не готов атаковать тебя в этой позиции. Джек так и сделал и оказался лицом к лицу с Томом Абботом. Джек едва доставал ему до подбородка, тот был выше на десять с лишним сантиметров и весил килограммов на двадцать больше, но бороться не умел и поэтому навалился всем телом на Джека.

Тот немедленно сделал захват руки с броском, и Аббот рухнул на четвереньки; Джек прижал его голову рукой себе к колену и сдавил изо всех сил. В Томе не было и трети от мощи Эммы Оустлер – что там, даже от способностей миссис Машаду в нем имелось едва ли две трети. Джек впервые выполнил такой жесткий захват головы; нос Аббота был раздавлен о Джеково колено, он дышал, словно у него насморк. Тут Джек услышал, как кто-то сказал:

– Неплохой захват, но и не хороший; от хорошего здесь процентов пятьдесят.

– И чем же нехорош мой захват? – спросил Джек; он не видел, кто говорит, только понял, что это голос мальчика постарше.

– Слабоват. Могу научить, как сделать жестче, – сказал мальчик постарше. Вокруг собрались несколько человек, судя по виду пятиклассники. Джек решил, что собеседник стоит аккурат у него за спиной; плюс он знал, что Том Аббот говорить не может (тому едва хватало сил дышать). Джек не отпускал его, сдавливая все сильнее; он просто выжидал.

– Думаю, пора тебе его отпустить, – сказал тот же голос.

– А я думаю, ему не стоит обзывать людей жиденками и пидорами, – ответил голосу Джек. – Это уничижительные слова, они у нас запрещены.

– Отпусти его, – сказал голос; Джек отпустил хулигана и встал на ноги.

– Том, позволь поинтересоваться, а что ты делаешь в общежитии пятиклассников? – сказал голос.

Джек воспользовался шансом разглядеть своего собеседника; он еще не знал, что перед ним проктор, то есть надзиратель его этажа, зато сразу понял, что парень умеет бороться. Росту в нем было едва метр семьдесят три, по телосложению Джек поместил бы его в Эммину весовую категорию или чуть тяжелее. Ушам его было далеко до «украшений» Ченко и «минских», но хозяин явно ими гордился.

Том Аббот никак не мог вновь обрести дар речи. Казалось, он смирился со своей судьбой – с тем, что проктор сейчас покажет Джеку, как делать захват еще жестче.

– Ну что, хочешь, покажу, как сделать захват еще жестче?

– Будьте так добры, – сказал Джек.

Проктор немедленно повторил на Томе захват Джека, но предварительно прижал Тома ребрами к другому колену; тому пришлось так вывернуться, что бедра оказались у него под углом к шее.