Виктория подняла глаза.

– Да. Ты же знаешь, что некоторые женщины выполняют для нас работу, находясь в больничной палате. Они так нуждаются в поддержке. У меня есть прекрасная идея, как заработать деньги, которые нужны для этого. Мне предложили прошлым вечером прибыльное дело. За другую работу я бы сейчас просто не взялась.

Тетушка Эмма кивнула одобрительно.

– Это благородно. Что это за дело, о котором ты говоришь?

Волнуясь, Виктория отложила в сторону бухгалтерскую книгу:

– Мне предложили помочь одному мужчине написать для его возлюбленной стихотворения и любовные послания. Я смогу даже сама назвать цифру гонорара.

Пухлое лицо Эстер вспыхнуло.

– Как хорошо, дорогая! Я все время вспоминаю старую деву, которой ты помогла выйти замуж, написав несколько писем для нее. Как ее звали?

– Текери, – ответила Эмма. – Лиззи Текери. – И она снова повернулась к Виктории. – Ты возьмешься за эту работу?

В ее голосе слышалось понимание, и Виктория утвердительно кивнула.

– Мне нужны деньги и, наверное, я была бы просто дурой, если бы упустила эту возможность. Как говорит тетя Эстер, это было бы слишком легко для меня. – Улыбаясь, племянница повернулась к своим тетушкам и показала вырезку из газеты: – Теперь я надеюсь на вашу помощь в поиске сведений об Элизабет Честер. Что она любит, а что нет? Какие цвета ей нравятся? Вы знаете, что мне надо.

– Это будет легко. О ней часто упоминают в этих ужасных газетах, – пролепетала тетушка Эмма. – Добудем для тебя нужную информацию. Ты узнаешь об Элизабет буквально все.

* * *

День Святого Валентина всегда был ее любимым праздником до этого года. Все два дня после визита Клейтона Виктория напряженно размышляла, тщательно изучая информацию об Элизабет, которую ее тетушки добывали всевозможными путями, и все больше мрачнела.

Элизабет мало изменилась с тех пор, как закончила школу. Ни один из ее знакомых не сказал о ней ни единого доброго слова, ее прислуга была того же мнения о хозяйке. Элизабет при этом вовсе не была таким ужасным человеком. Просто она не задумывалась над тем, как воспринимаются ее поступки окружающими. Ее любимым цветом был красный, любимые духи – французские, от маргариток она начинала чихать, ступни ее были слишком большие, и это она очень сильно переживала. Она носила блузки от Венемейнера и юбки от Уорнера. Она предпочитала перья цветам на шляпках, кружевные перчатки перчаткам без пальцев. Она носила синель летом и шиньоны зимой. Короче говоря, Элизабет гналась за последней модой и уделяла себе много времени.

Виктория вздохнула и снова взялась за карандаш. Клейтон должен прийти с минуты на минуту, а она все еще не могла написать ни строчки, которая заставила бы сердце Элизабет растаять.

* * *

– Сюда, пожалуйста, мистер Джерард.

Виктория проследовала за метрдотелем к прекрасно сервированному столику около окна. Старенький ресторанчик “Городская Таверна” был прост и чудесен. Свежие цветы украшали столы, а оловянная посуда блестела на белоснежной скатерти. Оглядевшись, Виктория пришла в изумление от вида женщин, одетых по последней моде. В платьях всевозможных цветов они выглядели, как пионы летом.

А мужчины! Они были так элегантны! Роскошные котелки, тросточки с жемчужными набалдашниками! За бокалом вина они обсуждали деловые вопросы или продлевали ланч в обществе дам. Виктория очень давно была здесь последний раз, и ей хотелось все внимательно рассмотреть. Она подумала, что тетя Эстер была права, когда говорила, что ее племянница сделалась затворницей.

Пораженная этим зрелищем, Виктория не сразу сообразила, что Клейтон обратился к ней уже дважды.

Она покраснела и посмотрела на него.

– Что бы ты выпила? Чай или бокал вина?

– Лучше чай.

– А я предпочитаю виски.

Официант кивнул, моментально вернулся с подносом, поставил напитки на стол и подал им меню. Виктория вздохнула:

– Здесь так хорошо. Но нам не стоило выезжать в такой снегопад. Мы могли бы поговорить и у меня в магазине.

Клейтон улыбнулся, и она поразилась необычной теплоте его взгляда.

– Я не хотел бы обсуждать деловые проблемы здесь, но я представляю, как тетушка Эстер торчала бы у двери, пытаясь подслушать, а тетушка Эмма пришла бы давать нам советы. Я не думаю, что это помогло бы нашему делу.

Виктория расхохоталась.

– Они действительно ведут себя так, но я не знаю, что бы без них делала.

Клейтон смотрел на нее и начинал понимать, как сильно он скучал по ней. Виктория была очень красива. У нее были восхитительные каштановые волосы и ясные голубые глаза. Жаль только, очки и вышедшие из моды шляпа и платье портили ее внешность. Казалось, она не задумывалась над своей внешностью. Виктория достала несколько книг и листов бумаги и разложила их на столе как раз в тот момент, когда официант появился в ожидании заказа.

– Я абсолютно не разбираюсь в этом, извини, – пробормотала Виктория, глядя в меню. Большинство предлагаемых блюд было ей незнакомо, но она внимательно изучала их названия, боясь показаться невежественной.

– Ты не будешь возражать, если я закажу для нас обоих? – предложил Клейтон.

Виктория со скрываемой радостью согласилась. Официант выслушал заказ и исчез со словами: “Отлично, сэр. Принесу сейчас же”.

Виктория стала искать в сумочке карандаш, явно чувствуя себя не в своей тарелке. Клейтон, успокаивая женщину, взял ее руку в свою. Виктория смущенно взглянула на него.

– Давай пока не будем говорить о делах. У нас еще будет для этого время.

Она согласилась, положила карандаш обратно и стала рассматривать переполненный зал.

– Я не была здесь с… Я даже не могу вспомнить, когда это было в последний раз.

Удивленный Клейтон посмотрел на улицу.

– Но ты живешь в двух шагах отсюда. Виктория пожала плечами и сделала глоток чаю.

– У меня всегда раньше не хватало денег, ты же знаешь.

– А сейчас? – Клейтон показал на ее бумаги. – Все знают, что поздравления к дню Святого Валентина имеют огромный успех. Я думаю, ты не отказываешь себе в маленьких удовольствиях.

– Вначале я влезла в долги и… – призналась Виктория, не ведая, что леди никогда не говорят о делах с джентльменами. – Дом требовал ремонта, тетя Эстер заболела, кроме того я вынуждена была вкладывать часть доходов в свой бизнес. На меня работают несколько надомниц, и мне надо было создать пенсионный фонд для них. Ты знаешь, – она склонила свое лицо к Клейтону, – ведь эти женщины совершенно беззащитны.

Клейтон понимающе кивнул.

– Помимо них в стране слишком много иммигрантов, ищущих работу. Это и создает такую ситуацию.

– Но это несправедливо, – Виктория от негодования вспыхнула, но быстро взяла себя в руки, так как появился официант с супом.

– Я знаю об этом, потому что я лечу детей таких родителей. У меня в больнице лежит целая семья, и у всех холера. Условия так ужасны, что их невозможно описать, – продолжал Клейтон.

– Я не могу спокойно воспринимать это. Я должна помогать нуждающимся, – волнение Виктории чувствовалось в каждом ее слове.

Клейтон посмотрел на нее сочувственно, он совсем не был удивлен. Виктория всегда проявляла сострадание к другим, даже когда они не заслуживали этого.

– Я помню, как в свое время ты убеждала нас отдавать обеды нищим, – произнес он.

– И они продавали их за выпивку, – улыбнулась Виктория. – Ты мне всегда об этом напоминал.

– Но это не значит, что я держался в стороне, – возразил Клейтон.

Что-то в выражении его лица смутило женщину, и она почувствовала себя неуверенно.

“Стоп! – сказала она себе строго. – Он хочет сейчас только одного: завоевать сердце Элизабет”.

Виктория отвела взгляд. Клейтон был слишком близко, и он был так красив и обаятелен.

Клейтон продолжил разговор:

– Ты помнишь, как мы когда-то купались в Виссахиссо и ты испачкала одежду?

– Тетя Эстер до сих пор думает, что я перепачкалась в школьной песочнице, – призналась Виктория. – Помнится, я делала вместе с тобой домашнюю работу, а мистер Кларк, проверив ее, написал в моей тетради “очень”, а в твоей “интересно”.