Идущая следом журналистка частенько вклинивалась в раздумья и возвращала дурацкими вопросами в реальную действительность.
– Станислав, вы давно в Ичкерии? – шепотом спросила она.
– Несколько командировок под конец первой кампании, – неохотно отвечал он. – И почти безвылазно всю вторую.
– И ранения, наверное, есть?
– Есть. На войне без ранений не обходится…
– А в плену довелось побывать?
Тот усмехнулся:
– Довелось однажды. Наполовину.
– Это как – наполовину? – любопытствовала сотрудница западных СМИ.
– Да очень просто: взяли нас четверых тепленьких и контуженных после часового боя.
– И что же?…
– Троим глотки перерезали, а мне не успели – наши ребята на "коробочках" подоспели, отбили. Получается, что в плену и получаса не пробыл…
Девушка помолчала, переваривая услышанное. Потом сменила неприятную тему:
– А семья у вас есть?
С минуту Бельский делал вид, будто тщательно изучает с помощью бинокля ущелье. Сам же обдумывал, как бы покорректней отшить надоевшую собеседницу. В итоге коротко отрезал:
– Да, я женат.
Продолжить "допрос" въедливая журналистка не успела. Внезапно прекратив движение, подполковник передал назад команду:
– Стоп! Всем остановиться!
Настороженно прислушиваясь, снова поднял бинокль…
– Почему мы встали? – еле слышно прошептала журналистка.
– Замри! – приказал он ей и с минуту чутко вслушивался в тишину. Потом, не оборачиваясь, спросил: – Вы слышали?
– Что?
– Звук. Слышали странный звук?
– Нет… – пожала она плечами.
Станислав внимательно изучил левый склон и лежащее внизу ущелье…
Впереди отрог, по которому они взбирались, резко уходил вверх – к пику, высотой более четырех тысяч метров. Лидер же собирался свернуть вправо и повести отряд вниз – по этакой своеобразной перемычке, соединявшей вытянутую возвышенность с соседней горной грядой. В одной из долин за этой грядой и располагалась цель перехода – пограничная застава.
Но обрывки странного звука долетели слева.
Сегодняшней ночью ветер в горах был не настолько силен, чтобы его "голосистые" порывы рождали в воображении звуки, напоминавшие голоса людей или вой животных. Звук определенно походил на крик человека.
– Беса ко мне, – распорядился подполковник.
– Что хотел, Стас? – появился тот перед командиром.
Отведя его в сторону – чуть левее и поближе к склону, подполковник в полголоса пояснил:
– Звук послышался из этого ущелья. Странный звук…
– Человек?
– Скорее да. Очень похоже… И вообще… не нравятся мне все эти внеплановые приключения: обстрел "вертушки", визит к площадке бандитов…
– А может, показалось? Камни, например, посыпались? – осторожно предположил капитан.
– Вряд ли – это определенно был чей-то голос. Точнее, вскрик, будто пулю в человека всадили.
– Понятно. Я подальше был, потому и не разобрал.
– Вот что, Юра, задержись-ка на этом месте – понаблюдай с часок за обстановкой, – передал он ему бинокль и подсказал: – Звук предположительно исходил вон из той глубокой складки, что на противоположном склоне.
Сонин внимательно осмотрел указанное место и вернул командиру бинокль:
– Вроде, ничего подозрительного не видно.
– И все же следует подстраховаться.
– Понятно. Сделаем.
– Знаешь… оставь-ка себе бинокль – через прицел и человека-то не увидишь дальше трехсот метров.
– Не, Стас, привык я к нему. Как-нибудь увижу. К тому же, тебе без хорошей оптики никак нельзя – вон, сколько людей за собой ведешь.
– Ладно, будь по-твоему, – скрепя сердцем, согласился командир. – Но дольше часа тут не задерживайся.
Бельский собрался продолжить путь, но, вернувшись, приказал:
– И Игнат пусть с тобой останется. На всякий случай.
– Игнат?! А ты с одним Дробышем, что ли, дальше пойдешь? Не маловато вас двоих на этот… пионерский отряд?
– Ничего. Мы с Иваном осторожненько, – хлопнул Станислав давнего приятеля по плечу. – Только поаккуратней тут, Бес – не светись. Выбери укромное местечко и затаись, как ты умеешь.
– Не впервой, – обнадежил спецназовец.
– Не прощаемся. Нам за час с хромым пареньком далеко не уйти – скоро, надеюсь, увидимся…
Глава третья
Горная Чечня. 22 мая
Очередная остановка грузино-чеченского отряда не затянулась – скоро впереди раздался чей-то короткий крик, а спустя полминуты портативная рация в нагрудном кармане жилета Давида призывно пискнула. Тот поспешно выхватил ее из кармана, ответил на вызов…
– Вахтанг приказал идти дальше, – коротко обмолвился молодой грузин, поднимаясь с камней, – пошли.
И они двинулись в том же направлении, в котором двадцатью минутами ранее исчезли Вахтанг с Гурамом. Теперь шествие возглавлял Давид…
"Собаки! Даже радиостанциями обеспечили только своих. У чеченцев ни связи, ни права голоса. Только обязанность подчиняться!" – злился про себя одноглазый. Злился еще и потому что, дав согласие идти с группой, застрял на южной границе Ичкерии. Если бы сразу отказался от предложения рыжебородого и спокойно шел с пленником напрямки – давно бы пересек кордон. Возможно, подходил бы уже к ближайшему лагерю своих единоверцев…
Однако злость его выражалась лишь в нервном шепоте, да в резком подергивании веревки. Перед наступлением темноты Усман по привычке проверял надежность узлов на запястье чеченского чиновника. В жуткой черноте не было видно даже собственных ладоней и при желании узлы можно распутать. Да вряд ли Атисов решится на побег – куда ему обессиленному и изнеженному кабинетным теплом в одиночку тягаться с горами?! Пленник безропотно подчинялся рывкам – старался идти быстрее, но сил надолго не хватало. Шагов через двадцать ноги его снова заплетались, тяжелое дыхание мешалось с хрипами в пересохшем горле. Иногда, устав слушать надрывное клокотание, Усман останавливался, снимал с пояса фляжку и, продолжая бубнить ругательства, поил мужчину…
Возглавлявший отряд Давид ночной оптики не имел – шел медленно, наугад выбирая дорогу. Метрах в пятистах от места последней остановки он наткнулся на Гурама. Тот сказал что-то по-грузински и исчез в темноте – верно присоединился к наблюдавшему за русскими Вахтангу.