– Влип ты Андрюша действительно круто. Здесь быстро не разберешься, и мне кажется, что угроза твоей жизни действительно есть. И почему ты всё время в глупые истории попадаешь?

– Потому что я добрый очень, – попытался ответить я заместителю начальника районной милиции.

– Нет, – отверг он сразу же мои домыслы, – ты в эти истории попадаешь, только потому, что дурак, каких в свете очень мало, а доброта здесь совсем не при чем. Чего же мне с тобой делать-то? Значит так: сейчас выйдешь из отделения, иди к универмагу. Там справа от входа аллейка есть, вот там и жди меня.

22

В аллейке я сидел не долго. Успел только одну сигарету выкурить, а как потянулся за другой, на обочину дороги съехала серебристая иномарка с местными номерами и остановилась почти напротив меня. Наверное, в универмаг водиле потребовалось.

– Кто же это у нас в городе на таких крутых авто разъезжает? – заинтересовался я и стал терпеливо ждать, когда откроется дверь, и я смогу воочию лицезреть интересующего меня счастливца.

Однако дверь не открылась, а опустилось тонированное стекло, и оттуда показалась голова дяди Миши. Он поманил меня в салон и куда-то повез. Ехали мы минут двадцать и всю дорогу молчали. Не знаю, почему молчал Михаил Иванович, а я молчал от стыда за свое безобразное поведение и вежливости. Мы въехали на широкую улицу старинной деревни с новыми постройками и свернули к одной из них.

– На даче у меня денька два поживешь, – сказал дядя Миша, отпирая третий замок на массивных воротах. – А я пока попробую разобраться с твоим делом. Сегодня часиков пять приеду. Поспи пока да в бане помойся, а то от тебя камерным духом за версту разит. Я тебе сейчас воду на нагрев включу, я тут себе автоматику придумал. В бане ничего делать не надо, там всё само греется. Помоешься и уходи, не беспокойся, опять же там всё само отключится. Автоматизация. Вот со жратвой здесь у меня плохо. Из еды есть только печенье с консервами, но ничего, вечером нормальную пищу привезу. Потерпишь. По деревне особо не светись. Лучше тебе сегодня вообще из дома не выходить.

Он махнул мне рукой и уехал. Я же остался один на даче. Дача была красивая и просторная, только немного не обжитая. Чувствовалось, что хозяин посещает её не очень регулярно и за порядком следит от случая к случаю. Особенно остро это чувствовалось на кухне. Из съестного я действительно обнаружил там пачку печенья и две банки консервов. Однако для меня и эта неказистая еда оказалась весьма аппетитной, и уничтожил я её в два счета. В камере-то я позавтракать не успел. Попытавшись поспать, я спустился с крылечка к бане. Там действительно была горячая вода, и я решил, не теряя напрасно времени помыться. Всё было хорошо, только во время помывки вдруг отключился свет, да даже и не отключился, а, скорее всего лампочка перегорела. Пришлось домываться с открытой в предбанник дверью. Я человек неприхотливый, домылся и так, правда, тепла при этом из бани много вышло. Хорошо, что лето на улице. После бани я еще раз попытался поспать, но опять же неудачно. Не спалось, мне что-то сегодня. Наверное, стрессов много в организме поднакопилось. Вот и не спиться. От нечего делать я стал бесцельно бродить по всем помещениям дачи, благо никаких предупреждений о недопустимости подобного поведения мне не поступало. Осмотрев внимательно кухню, прихожую, две залы я попал в небольшую комнату, которая, по всей видимости, служила хозяину летним кабинетом. Здесь был письменный стол, книжный шкаф и стена, сплошь увешанная почетными грамотами, подтверждающими богатое спортивное прошлое дяди Миши. Оказывается, он был не только призером многочисленных армейских соревнований по гиревому спорту, но и лыжником, боксером и даже шахматистом. Я в великом восхищении покачал головой и сел за письменный стол. На столе лежала общая тетрадь в клеточку, книга по экономической криминалистике и сотовый телефон. Книга мне сразу не понравилась, а читать записи в чужой тетради я постеснялся, поэтому взял в руки телефон. Жаль, что некому было позвонить, а то бы скрасил бы сейчас минуты вынужденного безделья интересным разговором. Вот возьму и позвоню сейчас в комбинатский отдел кадров и попрошу к телефону Ксюшу. Вот она, наверное, удивится. Конечно, надо позвонить, благо я номер отдела кадров хорошо запомнил. Номер-то очень простой: три четверки и две тройки. Куда уж проще-то? Я взял аппарат и стал набирать нужный номер, но набрал только чуть больше половины. Цифры три на аппарате не было. Вместо её зияла на блестящей личине телефона черная дыра. Как обойти это препятствие я не представлял, а экспериментировать на чужой собственности не посчитал возможным и потому решил, что затею со звонком, понравившейся девчонке, надо бросить. Лучше зайду к ней на недельке, как с делами немного разгребусь, если разгребусь, конечно. Что поделаешь: не судьба, значит не судьба. А позвонить-то хорошо было бы. Интересно, чего она там сейчас делает. Я опять прошелся по комнатам и вышел покурить на крылечко. Хорошо было на даче, вот только пожрать бы еще чего-нибудь. Голод он и в правду не тетка. Чтобы отвлечься от урчания в желудке, я решил поискать себе дело. Поискал немного и нашел: сразу за баней в глухом заборе образовался небольшой пролом, который был не аккуратно, наспех заделан досками крест на крест. Эта заплатка совершенно не смотрелась на практически новом заборе. Я решил эту некрасивость исправить. Всё у меня для этого было: желание, время и инструмент, который я обнаружил в углу на кухне во время поедания консервов с печеньем. Починить забор для меня, это не работа, а просто удовольствие. Трех зайцев сразу убью: время с пользой проведу, удовольствие справлю и дяде Мише приятное сделаю. Как порешил, так и начал. Не спеша, отбил старые доски, подобрал новые, обрезал их в размер, теперь только прибить осталось, и в это время заскрежетали, открывающиеся ворота, хозяин вернулся. Я положил на широкий лопух молоток с гвоздями и пошел доложить Михаилу Ивановичу о своем местоположении. Однако выполнить задуманное опять не получилось, не вышел я к дяде Мише из-за бани, а не вышел потому, что был Михаил Иванович не один. С гостями он приехал да ладно бы просто с гостями, а то с гостями мне знакомыми. Стояли рядом с дядей Мишей именно те милицейские амбалы, которые Мутного завалили. И так по-деловому стояли, что я на ровном месте запнулся. Замер я за банным углом и задумался. А чего это они тут делают? И уж, не по мою ли душу они здесь? Когда я немного подумал и прислушался к разговору, то понял точно – по мою.

– Спит, наверное, потому и не выходит, – сообщал гостям Михаил Иванович. – Может, в дом пройдем. Там и поговорите.

– Нет, некогда нам, – отмахнулся от приглашения один из гостей. – Тащи его сюда, мы в машине с ним разберемся. Давай Михаил Иванович побыстрее, честно некогда. Нам ещё сегодня пилить и пилить, а уж скоро вечер. Иди, поторопи, выведи сам.

Дядя Миша пошел на крыльцо, а я пополз к не до клнца заделанному еще пролому. Проскользнув в него, я бросился в густые заросли крапивы. Хотел рвануть по этим зарослям, куда-нибудь подальше от таинственных гостей дяди Миши, да и от него самого. Его поведение мне очень не понравилось. Все мысли в голове спутались, и я решил пока не разбираться что к чему, кто свой, кто чужой, а решил убежать подальше от дачи и от греха. Только вперед убежать не получилось, лишь прорвался я сквозь заросли и сразу в болоте увяз. Пришлось обратно выбираться, а там уж пошел я крадучись по заросшей репейником тропинке вдоль могущественных заборов. Идти здесь было не просто, пришлось бежать. Там, за заборами носились псы, наверное, чудовищных размеров. Люто они не любили чужих около охраняемых ими территорий. Собаки так злобно лаяли и царапали доски заборов своими могучими когтями, что у меня вдруг прорезались задатки настоящего спринтера. Жаль, секундомера под рукой не было, а то можно было бы дырку под мастерский значок в пиджаке смело сверлить. Отдышался я немного под первым тихим забором. Сил бежать больше не было, и я лег на траву, успокоить лихорадочно бьющееся сердце. Сердце потихоньку успокаивалось и передавало эстафету голове. В ней становилось всё напряженней и напряженней. Мысли бродили, как перезревшая брага на теплой печи.