Но размышлять было некогда. Наступал заключительный этап полёта, может быть, ещё более ответственный, чем выход на орбиту и полет по орбите, — возвращение на Землю. Я стал готовиться к нему. Меня ожидал переход от состояния невесомости к новым, может быть ещё более сильным, перегрузкам и колоссальному разогреву внешней оболочки корабля при входе в плотные слои атмосферы. До сих пор в космическом полёте всё проходило примерно так же, как мы отрабатывали это во время тренировок на Земле. А как будет на последнем, завершающем этапе полёта? Все ли системы сработают нормально, не поджидает ли меня непредвиденная опасность? Автоматика автоматикой, но я определил местоположение корабля и был готов взять управление в свои руки и в случае необходимости осуществить его спуск на Землю самостоятельно в выбранном мною подходящем для этой цели районе.

Система ориентации корабля в данном полёте была солнечной, оснащённой специальными датчиками. Эти датчики «ловят» Солнце и «удерживают» его в определённом положении, так что тормозная двигательная установка оказывается всегда направленной против полёта. В 10 часов 25 минут произошло автоматическое включение тормозного устройства. Оно сработало отлично, в заданное время. За большим подъёмом и спуск большой — «Восток» постепенно стал сбавлять скорость, перешёл с орбиты на переходный эллипс. Началась заключительная часть полёта. Корабль стал входить в плотные слои атмосферы. Его наружная оболочка быстро накалялась, и сквозь шторки, прикрывающие иллюминаторы, я видел жутковатый багровый отсвет пламени, бушующего вокруг корабля. Но в кабине было всего двадцать градусов тепла, хотя я и находился в клубке огня, устремлённом вниз.

Невесомость исчезла, нарастающие перегрузки прижали меня к креслу. Они все увеличивались и были значительнее, чем при взлёте. Корабль начало вращать, и я сообщил об этом «Земле». Но вращение, обеспокоившее меня, быстро прекратилось, и дальнейший спуск протекал нормально. Было ясно, что все системы сработали отлично и корабль точно идёт в заданный район приземления. От избытка счастья я громко запел любимую песню:

Высота полёта всё время уменьшалась. Убедившись, что корабль благополучно достигнет Земли, я приготовился к посадке.

Десять тысяч метров… Девять тысяч… Восемь… Семь…

Внизу блеснула лента Волги. Я сразу узнал великую русскую реку и берега, над которыми меня учил летать Дмитрий Павлович Мартьянов. Всё было хорошо знакомо: и широкие окрестности, и весенние поля, и рощи, и дороги, и Саратов, дома которого, как кубики, громоздились вдали…

В 10 часов 55 минут «Восток», облетев земной шар, благополучно опустился в заданном районе на вспаханное под зябь поле колхоза «Ленинский путь», юго-западнее города Энгельса, неподалёку от деревни Смеловка. Случилось, как в хорошем романе: моё возвращение из космоса произошло в тех самых местах, где я впервые в жизни летал на самолёте. Сколько времени прошло с той поры? Всего только шесть лет. Но как изменились мерила! В этот день я летел в двести раз быстрее, в двести раз выше. В двести раз выросли советские крылья!

Ступив на твёрдую почву, я увидел женщину с девочкой, стоявших возле пятнистого телёнка и с любопытством наблюдавших за мной. Пошёл к ним. Они направились навстречу. Но, чем ближе они подходили, шаги их становились медленнее. Я ведь всё ещё был в своём ярко-оранжевом скафандре, и его необычный вид немножечко их пугал. Ничего подобного они ещё не видели.

— Свои, товарищи, свои! — ощущая холодок волнения, крикнул я, сняв гермошлем.

Это была жена лесника Анна Акимовна Тахтарова со своей шестилетней внучкой Ритой.

— Неужели из космоса? — не совсем уверенно спросила женщина.

— Представьте себе, да, — сказал я.

— Юрий Гагарин! Юрий Гагарин!-закричали подбежавшие с полевого стана механизаторы.

Это были первые люди, которых я встретил на Земле после полёта, — простые советские люди, труженики колхозных полей. Мы обнялись и расцеловались, как родные.

Вскоре прибыла группа солдат с офицером, проезжавших на грузовиках по шоссе. Они обнимали меня, жали руки. Кто-то из них назвал меня майором. Я, ничего не спрашивая, понял, что Министр обороны Маршал Советского Союза Родион Яковлевич Малиновский присвоил мне внеочередное звание через одну ступень. Я не ожидал этого и покраснел от смущения. У кого-то нашёлся фотоаппарат, мы встали большой группой и сфотографировались. Это был первый снимок, сделанный после полёта.

Военные товарищи помогли мне снять скафандр, и я остался в лазоревом комбинезоне. Кто-то предложил мне свою шинель, но я отказался — комбинезон был тёплый и лёгкий. Вместе с солдатами я направился к своему кораблю. Он стоял среди вспаханного поля, в нескольких десятках метров от глубокого оврага, в котором шумели весенние воды.

Я тщательно оглядел «Восток». Корабль и его внутреннее оборудование были в полном порядке; их можно было вновь использовать для космического полёта. Чувство огромной радости переполняло меня. Я был счастлив от сознания того, что первый полёт человека в космос совершён в Советском Союзе и наша отечественная наука ещё дальше продвинулась вперёд.

Солдаты выставили караул у космического корабля. Тут за мной прилетел вертолёт со специалистами из группы встречи и спортивными комиссарами, которые должны были зарегистрировать рекордный полёт в космос. Они остались у «Востока», а я направился на командный пункт этой группы для того, чтобы обо всём доложить Москве.

Попав к товарищам, ожидавшим моего возвращения, я узнал, что на моё имя есть телеграмма от Никиты Сергеевича Хрущёва. Первый секретарь Центрального Комитета партии поздравлял меня с завершением космического рейса.

Через некоторое время меня соединили по телефону с Никитой Сергеевичем Хрущёвым, находившимся в районе Сочи. Я услышал знакомый и такой родной голос. Это была величайшая минута в моей жизни. Произошёл задушевный разговор. Я привожу его здесь полностью, от слова до слова.

— Я рад слышать Вас, дорогой Юрий Алексеевич, — сказал Никита Сергеевич.

Я: — Я только что получил Вашу приветственную телеграмму, в которой Вы поздравляете меня с успешным завершением первого в мире космического рейса. Сердечно благодарю Вас, Никита Сергеевич, за это поздравление. Счастлив доложить Вам, что первый космический полёт успешно завершён.

Н. С. ХРУЩЁВ:-Сердечно приветствую и поздравляю Вас, дорогой Юрий Алексеевич! Вы первым в мире совершили космический полёт. Своим подвигом Вы прославили нашу Родину, проявили мужество и героизм в выполнении такого ответственного задания, своим подвигом Вы сделали себя бессмертным человеком, потому что Вы первым из людей проникли в космос.

Скажите, Юрий Алексеевич, как Вы себя чувствовали в полёте? Как протекал этот первый космический полёт?

Я: — Я чувствовал себя хорошо. Полёт проходил очень успешно, вся аппаратура космического корабля работала чётко. Во время полёта я видел Землю с большой высоты. Были видны моря, горы, большие города, реки, леса.

Н. С. ХРУЩЁВ: — Можно сказать, что Вы чувствовали себя хорошо?

Я:-Вы правильно сказали, Никита Сергеевич. Я чувствовал себя в космическом корабле хорошо, как дома. Я ещё раз благодарю Вас за сердечное поздравление и приветствие с успешным завершением полёта.

Н. С. ХРУЩЁВ:-Я рад слышать Ваш голос и приветствовать Вас. Буду рад встретиться с Вами в Москве. Мы вместе с Вами, вместе со всем нашим народом торжественно отпразднуем этот великий подвиг в освоении космоса. Пусть весь мир смотрит и видит, на что способна наша страна, что может сделать наш великий народ, наша советская наука.

Я: — Пусть теперь все страны догоняют нас!

Н.С.ХРУЩЁВ: — Правильно! Очень рад, что Ваш голос звучит бодро и уверенно, что у Вас такое замечательное настроение! Вы правильно говорите — пусть капиталистические

страны догоняют нашу страну, проложившую путь в космос, пославшую первого в мире космонавта. Все мы гордимся этой великой победой.