– Саморекламист, – засмеялась Пэт. – Ну, а теперь куда?

Инспектор сразу помрачнел.

– Мало мы узнали, Пэт. Мало! Придется ехать в этот проклятый музей.

Глава IV

ЮНЫЙ МИСТЕР РОУ

Британик-музей занимал узкое четырехэтажное здание, втиснутое между двумя жилыми домами на углу Пятой авеню и Шестьдесят пятой улицы. Высокая бронзовая дверь музея была обращена к зеленому массиву Центрального парка.

Тэммы поднялись на широкую каменную ступень и подошли к двери. Ее литой бронзовый орнамент окружал рельефную голову Шекспира, смотревшую холодно и негостеприимно. Впечатление это еще усиливалось табличкой, висевшей на огромной массивной ручке и сообщавшей без всяких двусмысленностей, что музей «закрыт на ремонт».

Но это не могло остановить такого человека, как Тэмм. Он постучал кулаком по литой бронзе.

– Что ты делаешь? – ужаснулась Пэт. – Ты бьешь Шекспира!

Однако и это не остановило инспектора. Он даже удвоил свои усилия, колотя по носу эвонского барда. Раздался скрип отодвигаемых засовов, и в приоткрывшуюся дверь просунулась голова старика, похожего на колдуна из детской сказки.

– Что стучите? – прошамкал он. – Читать не умеете?

– Отойди-ка в сторонку, братец, – сказал инспектор. – Мы торопимся.

– Что надо? – спросил колдун.

– Войти, конечно.

– Закрыто для посетителей. Ремонт.

И дверь снова заскрипела, надвигаясь на Тэммов.

– Стой! – заревел инспектор. – Полиция! Понял? Но дверь щелкнула и закрылась. Наступила тишина.

– Старый болван! – кипятился инспектор. – Я сломаю сейчас эту проклятую дверь.

Пэтэнс еле сдерживалась, чтобы не расхохотаться.

– Возмездие, отец, – сказала она. – Нельзя безнаказанно прикасаться к носу бессмертных. Да ты не злись – у меня есть идея.

– Какая еще идея?

– А разве у нас нет друга во вражеском лагере? Забыл?

– О ком? – удивился инспектор.

– О старом Дрюри. Ведь он один из патронов музея. Уверена, что его звонок немедленно откроет двери Сезама.

Вся нерастраченная ярость Тэмма сразу улетучилась.

– Ты права, Пэтти, умница моя…

Они нашли телефон-автомат в аптеке поблизости, и Тэмм соединился с виллой «Гамлет» в Верхнем Вестчестере.

– Алло, Тэмм говорит…

В ответ послышался старческий голос Квоси, состоявшего при особе Лейна уже более сорока лет. Бывший театральный гример выдающегося мастера сцены, он всегда соединял эту обязанность с ролью друга и наперсника, а когда Лейн оставил театр, Квоси последовал за ним в его артистическое уединение.

– Где Лейн?

– Мистер Дрюри у себя в кабинете, инспектор. Работает.

– Я бы не хотел отрывать его, но у меня к нему неотложная просьба.

Квоси умолк, и Тэмм услышал приглушенный разговор. Глухота старого актера не замечалась при встрече с ним, когда он легко читал по губам слова своего собеседника и не ошибался в ответах. Но в телефонных разговорах ему приходилось прибегать к помощи Квоси, становившегося в таких случаях его ухом.

– Мистер Дрюри спрашивает, не связано ли это с каким-нибудь делом? – снова заговорил Квоси.

– Да-да, – сказал инспектор. – Передайте ему, что мы пытаемся разобраться в одной довольно таинственной истории и для этого обязательно надо попасть в Британик-музей. А он закрыт на ремонт. Не может ли мистер Лейн помочь нам?

Наступило молчание, а затем послышался голос самого Лейна. Это был мягкий, гибкий, богатый интонациями, очень приятный голос. Старость не отняла у него ни силы, ни звучности.

– Алло, инспектор. Для разнообразия вам придется только слушать. Я, как обычно, во власти монолога. Надеюсь, Пэтэнс здорова? Не пытайтесь отвечать – ваши слова, дружище, не будут услышаны. Значит, новое ваше дело связано с Британик-музеем? Просто не могу себе представить ничего загадочного под крышей этого почтенного заведения. Войти вы, конечно, войдете. Я сейчас же позвоню милейшему доктору Чоуту – он сам вас встретит. Вы, наверное, где-нибудь поблизости от музея? Поэтому ждите спокойно – Сезам немедленно откроется. Словом, жму руку, инспектор. И жду, когда вы с Пэтэнс навестите меня в моей шекспировской резиденции.

– До свидания, старый друг, – растроганно произнес Тэмм, забыв, что на другом конце провода его не услышат.

Когда они вернулись к бронзовой двери музея, лицо Шекспира уже не казалось таким суровым и негостеприимным. Да и самая дверь была приоткрыта, а на пороге стоял высокий пожилой человек с холеной бородкой, очень элегантный и любезный.

– Инспектор Тэмм? – осведомился он, пожимая руку инспектора. – Я Алонзо Чоут. А это мисс Тэмм? Я хорошо помню ваше последнее посещение, когда вы навестили нас вместе с мистером Лейном. Весьма огорчен поведением Берча. Уверяю вас, в следующий раз он будет любезнее. Не правда ли, Берч?

Колдовской старик, стоявший позади Чоута, пробормотал что-то невразумительное.

– Не виню его, – раскланялся инспектор. – Приказ есть приказ. Вам, очевидно, позвонил мистер Лейн?

– Да, я только что разговаривал с Квоси. Не обращайте внимания на беспорядок, мисс Тэмм. Мы меняем сейчас всю экспозицию. Ремонт солидный и долгий, нечто вроде генеральной уборки. Входите, пожалуйста.

Они прошли через мраморный вестибюль в маленькую приемную, в которой все дышало масляной краской. Мебель была сдвинута на середину комнаты и покрыта грубой парусиной. У стен на подмостках маляры разделывали карниз. В глубоких нишах на пьедесталах стояли бюсты современников Шекспира и глядели на окружающую разруху равнодушными, невидящими глазами.

– Не могу сказать, чтобы мне очень нравились эти позолоченные лилии на карнизе, – заметила Пэтэнс, сморщив свой маленький носик, – стоило ли из-за этого тревожить уединение Бен Джонсона и Марло?

– Вполне с вами согласен! – воскликнул хранитель музея, – но один из наших попечителей решительно настаивает на модернизации внешней отделки. Мне, к сожалению, удалось отстоять только шекспировский зал, единственный, где не будет модернистских росписей.

Он вздохнул и добавил:

– Пройдемте ко мне в кабинет. Слава Всевышнему – ничья кисть его не коснулась.

Стены кабинета, обшитые дубовыми панелями, действительно не нуждались в услугах малярного цеха. Высокие книжные шкафы были доверху заставлены книгами. Одну из них только что вынул молодой человек, обернувшийся при входе Тэммов. Он вопросительно и с интересом взглянул на Пэтэнс и уже не отводил от нее взгляда.

– Познакомьтесь, Роу, – обратился к нему доктор Чоут, – это друзья Дрюри Лейна.

Молодой человек снял очки и улыбнулся. По внешности он напоминал атлета.

– Гордон Роу, – представил его инспектор. – Один из преданнейших неофитов музея.

Молодой человек вежливо пожал руку инспектору, но смотрел только па Пэтэнс.

– Тэмм… – повторил он и поморщился. – Не нравится мне это имя. Что-то, впрочем, я о вас слышал, инспектор.

– Благодарю вас, – сухо сказал инспектор. – Не собираюсь вас беспокоить. Может быть, доктор, мы оставим этого молодого человека наедине с десятицентовым романом?

– Отец! – укоризненно воскликнула Пэтэнс. – Не обращайте внимания, мистер Роу. Папа просто отвечает на шутку шуткой.

Молодой человек даже не взглянул на инспектора. Он смотрел на Пэтэнс.

– Значит, моя фамилия вам не нравится, – улыбнулась она. – А какую бы вы мне дали?

– Милая, – нежно сказал Роу.

– Пэтэнс Милая?

– Нет, просто милая.

– Послушайте, вы… – грозно сказал инспектор.

– Присаживайтесь, господа, – вмешался доктор Чоут. – Ведите себя прилично, Роу. Мисс Тэмм, прошу вас.

Все сели, кроме Роу, который продолжал упорно смотреть на Пэт.

– Это еще долгая история – я имею в виду маляров, – кашлянул доктор Чоут. – Они даже не принимались за верхние этажи.

– У нас к вам дело, мистер Чоут… – начал было инспектор, но хранитель музея, казалось, не слышал.

– Уборка не коснется меня, господа. Я ухожу в отставку. Пятнадцать лет жизни отдал музею – пора подумать и о себе. Куплю коттедж где-нибудь в Коннектикуте, зароюсь в книги…