Еп. Кассиан пишет: «В каждом жертвоприношении надо различать две стороны — заклание и приношение. Дело священника есть приношение, а не заклание (Лев. 1, 5). Иисус был заклан на Голгофе, но Свою кровь, как Священник, Он принес в небесной скинии. Приношение предполагает заклание. Учение ап. Павла к Евреям не упраздняет Голгофу, но первосвященническое служение Христа, на котором оно полагает ударение, относит не к Голгофе, а к небесной скинии. Оба момента тесно связаны: смерть Христа на Кресте совершилась в определенной точке пространства и в определенный момент времени. Голгофа относится к истории, небесная скиния — вне времени и вне пространства. Только условно можно говорить о небесной скинии как о «месте» Христовой жертвы. Но временное и вневременное дано в Послании к Евреям с нерасторжимым единством».

Еп. Кассиан продолжает: «В нашем сослужении небесному Первосвященнику, сослужении не только чаемом, но и данном, мы участвуем в Его жертвоприношении. Это соучастие и совершается в Евхаристии. Жертва Христова единая и неповторимая. Но в Евхаристической трапезе Господь призвал нас к разделению Его страстей. Это — смысл установительных слов (Мф. 26, 26-28). Та же сопряженность, которая существует между смертью Христовой на Голгофе во времени и Его жертвой в небесной скинии вне времени, должна быть утверждаема между жертвоприношением на небе и многократным совершением Евхаристии на земных престолах. Речь идет не о повторении единой жертвы Христовой, а о множественном ее преломлении в жизни Церкви во времени» (там же, с. 272).

1) Евхаристия есть Жертва благодарения, представляющая собой прославление и благодарение Бога за все великие дела Божий, в том числе Творение, Промышление о мире и человеке и Искупление.

2) Жертва умилостивительная. О самих Теле и Крови в молитве Евхаристического канона сказано как о Теле ломимом и Крови, изливаемой во оставление грехов. Евхаристическая Жертва всегда приносилась в память и оставление грехов как живущих, так и умерших христиан. Поэтому Евхаристия примиряет человека с Богом и возвращает грешнику милость Божию, т. к. очищает от грехов.

3) Жертва, соединяющая всех верных в единое Тело во Христе — всех живых, усопших, святых. Эта сторона Евхаристической Жертвы наиболее полно раскрывается в чинопоследовании проскомидии.

4) Жертва просительная, т.к. она совершается «о всех и за вся» — о всех, требующих Божественной помощи.

а) Причащение Святых Христовых Тайн должно совершаться под двумя видами (Мф. 26, 27, 1 Кор 11, 27).

б) Причащение должно совершаться от единого хлеба (1 Кор 11, 23). Должен быть единый Хлеб, который прелагается в Евхаристической Жертве, потом причащают от этого единого Хлеба, который предварительно раздробляется, так же как и Христос на Тайной Вечере, взяв один хлеб, преломил его и раздал Своим ученикам. У католиков и протестантов существует практика причащения от многих хлебов, когда заготавливается большое количество хостий и они все вместе предлагаются на престоле.

в) Евхаристия должна совершаться на квасном хлебе, поскольку все евангелисты говорят именно о квасном хлебе. В греческом языке очень четко различаются термины «άρτος», что означает хлеб квасной, и слово «άζιμον», что означает хлеб пресный, опреснок. Все евангелисты и ап. Павел (1 Кор 11), говоря о Евхаристии, употребляют именно слово «άρτος». Древняя Церковь не знала причащения пресным хлебом, эта практика возникает на Западе достаточно поздно и закрепляется благодаря учению о пресуществлении.

О необходимости причащения сказано в Ин. (6, 53-54). Спасительные плоды или действия причащения суть:

— теснейшее соединение с Господом (Ин. 6, 55-56).

— возрастание в духовной жизни и обретение жизни истинной (Ин. 6, 57).

— залог будущего воскресения и вечной жизни (Ин. 6, 58). Но это справедливо только по отношению к тем, кто приступает к причащению достойно; недостойным причащение приносит большое осуждение (1 Кор 11, 29).

Идея бессмертия души есть идея исключительно христианская. За пределами христианской традиции она не встречается. Когда говорят о том, что в религиях, которые не являются религиями Откровения, присутствует учение о бессмертии души, то под этим понимается нечто весьма отличное от того, что понимает под бессмертием души Библия. Существуют учения, которые признают неуничтожимость духовного начала, духовной субстанции в человеке, например платонизм, различные восточные учения. Но это не означает, что они признают личное бессмертие. Душа как невещественная субстанция сохраняется для вечности, но она спасается лишь как некая голая схема; неповторимый рисунок человеческой личности при этом неизбежно распадается. Откровение говорит нам не просто о сохранении духовной субстанции — оно говорит о бессмертии личности, о сохранении в вечности личностной самотождественности человека. Свщ. Писание нам говорит, что Бог не сотворил смерти: «Бог создал человека для нетления и соделал его образом вечного бытия Своего; но завистью диавола вошла в мир смерть…» (Прем. 2, 23-24). Таким образом, с точки зрения христианской антропологии, смертность не есть существенное свойство человеческой природы; она имеет случайный характер, связана со злоупотреблением свободой. Блж. Августин говорит, что человека не умер бы, если бы не согрешил. С этой мыслью согласны практически все отцы Церкви.

В Свщ. Писании о телесной смерти говорится как о переходе человека из одного состояния в другое, из одной формы бытия в другую. Апостол Петр говорит: «…скоро должен оставить храмину мою…» (2 Пет. 1, 14), а в следующем стихе он называет свою смерть «отшествием». Примерно в тех же терминах говорит о телесной смерти ап. Павел: «…когда земной наш дом, эта хижина, разрушится, мы имеем от Бога жилище на небесах…» (2 Кор 5, 1), или «…имею желание разрешиться и быть со Христом…» (Флп. 1, 23), или «…время моего отшествия настало» (2 Тим. 4, 6).