– Как раз сестру я и жду сейчас, – ответила Эмерод с живостью. – Она ушла, не сказав ни слова и не взяла даже шляпки или шаль.

– Она была в таком смятении, когда я ее видел, – ответил Том. И он рассказал, что смог.

Эмерод нахмурилась. Ее губы побелели. Она заставила Тома несколько раз повторить свой рассказ. Мрачные предчувствия овладели ею. Она размышляла, что это может означать. Наконец, будто ее звал голос сердца, молодая девушка сказала Тому.

– Я хочу поехать навстречу ей. Окажите мне услугу – пройдите на задний двор и оседлайте Кеттли. Я вернусь до того, как проснется мой отец и придет от соседей матушка.

Пять минут спустя Том и Эмерод были в пути. Она хотела, чтобы кобыла шла шагом, но умное животное словно понимало нетерпение хозяйки и сбивалось на рысь.

– Я поеду вперед, сказала, наконец Эмерод бедному Тому, которому приходилось бежать за ней.

Едва запыхавшийся Том ответил согласием, как она умчалась бешеным галопом. По мере того, как она ехала все дальше и дальше, она твердила себе, не замедляя бега лошади, что Том ошибся, что ему говорили не об отце. Но к кому еще Мелида могла проявить такой интерес?

– Я уверена, что это какая-то ошибка, она должна вернуться домой, – прошептала Эмерод.

Кстати, словно чувствуя нетерпение своей хозяйки, Кеттли уже не бежала, а прямо-таки летела. Когда Эмерод подъехала к решетке парка, то вместо того, чтобы двинуться по дорожке, огибавшей дом сзади, она направилась по посыпанной песком аллее, подходившей к главному входу дома. Эмерод ехала шагом. Она хотела, прежде чем звать или стучать, увидеть какое-нибудь доказательство пребывания здесь своей сестры.

– А вдруг Том ошибся и Мелиды вовсе нет здесь? Прилично ли, что я приехала сюда искать ее?

Хотя она старалась не шуметь, большая собака с острова Кенгуру, привязанная во дворе, начала лаять. Эта собака, бывшая всегда на цепи, признавала только Тома. Никогда Макс не подходил к ней, другие слуги ею не занимались. При приближении всадницы она загремела цепью и взвыла, а потом залилась лаем. Этот лай был бы услышан Максом, если бы он не был всецело поглощен похищенной девушкой.

– Все тихо здесь, нигде нет света, – прошептала Эмерод, – уверена, что их нет в доме и что мне нужно ехать искать безумицу в другом месте. Надо возвращаться, пока меня не увидели, но проезжать мимо собаки я больше не хочу.

Тогда, чтобы не возвращаться тем же путем, она обогнула дом и очутилась прямо перед освещенным окном комнаты, где находились Макс и Мелида. Всадница остановилась, девушка и лошадь замерли на месте, сдерживая дыхание. Увидев в руках Макса пистолет, Эмерод догадалась о его намерении, спрыгнула с лошади и, легкая, как птица, бросилась к открытому окну, вскрикнув от ужаса. Схватившись за раму, она дважды окликнула сестру.

– Эмерод! О, сестра! – воскликнула та, устремившись к ней и уже считая себя спасенной.

Но Макс удержал ее и, резко оттолкнув, направил револьвер в сторону Эмерод. Выстрел прозвучал прежде, чем она успела отскочить от окна.

– На помощь! Убивают! – закричала она, но ее голос тут же замер и послышалось только падение тела на землю.

Тотчас последовал душераздирающий крик и можно было подумать, что издавшая его Мелида умерла, так как она тоже упала на пол и осталась неподвижной.

Макс перепугался: волосы встали у него на голове дыбом – он решил, что убил и Мелиду. Став рядом на колени, он взял ее голову в свои руки, отвел с лица густые светлые волосы.

– Обморок! Это лишь обморок! – воскликнул он. – Тем лучше. Погасив свет, он поднял ее, будто спящего ребенка, и вышел. Не останавливаясь, взглянул на тело Эмерод, распростертое на земле, и пошел напрямик, чтобы поскорее достичь берега моря.

Хотя ноша была легкой для него, песок, в котором до половины увязали ноги, очень затруднял путь. Мгновение он раздумывал, затем свернул налево.

– Сюда. Так я дойду скорее.

Пока он направлялся в ту сторону, к воротам парка подошел Том, которому довелось испытать те же трудности, что и его хозяину. Он очень устал.

– Чтоб этот песок провалился, – бурчал он. В этот момент Том услышал ржание. Он остановился, прислушиваясь.

– Кажется, это там, – пробормотал он и направился к задней стене дома.

Великолепная луна освещала все вокруг. Том явственно различал Кеттли, которая тыкалась носом в землю, а потом подняла голову и заржала.

– Бедная Кеттли, – пожалел ее Том, приближаясь, чтобы взять лошадь за поводья. – Ты хочешь в конюшню? Пойдем в твою прежнюю.

Кеттли позволила взять себя за повод, но не трогалась с места. Тогда Том увидел на земле нечто, находящееся в тени и, которое, по-видимому, она не хотела оставлять.

– Боже мой! – воскликнул Том, выпуская поводья из рук и шлепнув ее по носу. – Ступай, скверная, ты сбросила молодую барышню в приступе озорства. Иди же или я тебя накажу.

Кеттли не двинулась с места. Том нагнулся, чтобы поднять Эмерод, но, видно, сделал это не очень ловко, так как она издала такой болезненный стон, что он вновь положил ее на землю.

– Мисс! Мисс! – позвал он ее несколько раз. Затем, видя, что девушка не отвечает, постучал в дверь дома и вернулся к ней. Осторожно взяв ее на руки, он перенес ее на освещенное лунным светом место. Эмерод пошевельнулась и открыла глаза.

– О, вы пришли слишком поздно, Том. Как мне больно… Но не занимайтесь мною, я могу несколько часов оставаться здесь, мне не угрожает смерть. А ее, ее он убьет.

– Убьет? Кто? – не понял Том, решив, что она бредит.

– Не перебивайте меня, – продолжала Эмерод слабым голосом. – Слушайте и поклянитесь ради Бога сделать то, что я вам скажу.

Том кивнул и, чтобы лучше слышать, стал на колени возле нее.

– Фультон похитил мою сестру, он стрелял в меня… Бегите за ним, он не мог уйти далеко. Вырвите из рук негодяя Мелиду или завтра она будет мертва. Идите! Идите и да благословит вас Бог. У меня, должно быть, раздроблено плечо, но я могу подождать. Возвращайтесь ко мне только тогда, когда она будет спасена, если же этого не случится, предоставьте мне умереть.

– Да-да, мисс, – отвечал бедный Том со слезами на глазах, – я верну вам ее. Но я не хочу оставить вас здесь и отнесу в дом.

– Берегите себя, – попросила Эмерод, превозмогая боль.

– Я лучше отнесу вас к садовнику, – предложил Том. – В доме, очевидно, никого нет. Он взял раненую на руки и понес.

У Эмерод больше не было сил говорить. Она опять потеряла сознание.

– Эй, Кеттли, иди сюда, ты мне нужна, – подозвал удалявшийся Том умное животное. Оно последовало за бывшим хозяином.

Павильон, который занимал садовник, находился довольно далеко от дома. Садовник был дюжим добрячком-ирландцем, который говорил на малопонятном для англичанина наречии. Но Том и не старался с ним беседовать. Он опустил Эмерод на кровать и велел садовнику:

– Идите за доктором Ивенсом. Вы получите десять фунтов стерлингов, если приведете его сюда как можно скорее. Пусть пока девушка лежит здесь спокойно – она ранена.

У садовника округлились от удивления глаза. Он выпустил огромные клубы дыма из своей трубки. Он вышел вслед за Томом из павильона и, закрыв дверь, направился в Сент-Килду твердым и размеренным шагом.

Том вскочил на Кеттли.

– В какую сторону мне ехать? – размышлял он. Поколебавшись, ударил себя по лбу и сказал:

– Правда, у меня нет оружия, но есть собака. – Он направился ко двору, отвязал собаку и стал науськивать ее как ищейку, пытаясь разыскать следы беглецов.

– Ищи, Актеон, ищи, дружок, – приговаривал негромко хозяин, в то время, как собака, радуясь свободе, бросалась то в одну сторону, то в другую, водя носом по земле. То ли случайно, то ли благодаря инстинкту, Актеон понесся, как стрела, в том направлении, куда ушел Макс.

Том вскочил на лошадь и последовал за собакой. На берегу моря, где песок омывался водой, Том я Актеон остановились.

– Ты больше не чувствуешь запаха? – спросил Том, словно животное могло ему ответить. – Но, может быть, вода не совсем смыла следы и я смогу их разглядеть?