– Сириин, прочти, пожалуйста… Я ничего не вижу…
Шатенка молча протянула руку, взяла грамоту, развернула ее и срывающимся голосом прочитала:
– Согласно воле своей госпожи, Ларны Орсанх, рабыня по имени Орихат отныне свободна и нарекается фамилией Вар-Тарм. Я, королевский нотариус Играм Сиридат, подтверждаю вышесказанное своей подписью и печатью.
Сириин подняла на ставшую свободной мгновенно потекшие слезами глаза, в которых пылала зависть. Еще бы – ведь ее подруга получила свободу, извечная мечта любой рабыни для нее исполнилась. Милаит смотрела на ставшую свободной подругу с не меньшей завистью и также тихо плакала. Но тут обе рабыни переглянулись и ошеломленно застыли соляными статуями – обеим одновременно пришла в голову потрясшая их мысль. Значит, харнгиратские воительницы задумали все это, замучили Риин и Римада лишь для того, чтобы дать их подруге свободу?! Ради этого они готовы были на все?! Неужели же так бывает?! Но девушки видели, что это именно так. Сириин перевела потрясенный взгляд на Ларну и низко поклонилась ей, искренне поклонилась – теперь она бесконечно уважала свою госпожу и больше не думала, что та ее замучит. Но девушка, конечно же, все равно очень боялась ее, прекрасно помня ее безжалостность и бескомпромиссность. Но теперь она понимала, откуда эти качества взялись, чему они служат и поклялась самой себе никогда не становиться у Ларны Орсанх на дороге, никогда не мешать ей в ее Деле, каким бы оно ни было. Судя по взгляду, Милаит думала о том же самом.
– Так выпьем же за свободного человека! – радостно воскликнула Нарин.
Вся пятеро опрокинули кубки и выпили до дна. Орихат сияющими от счастья глазами смотрела на кровных сестер и подруг. Затем всхлипнула и бросилась Ларне на шею. Та обняла ее и нежно поцеловала в губы, страшно жаждая поцеловать девушку в иные губы, те, что значительно ниже… Она лукаво посмотрела сестре в глаза и прошептала ей на ухо о своем желании. Та зарделась и почти неслышно прошептала:
– Но тут же девочки…
– Их я тоже туда поцелую… – еще тише ответила Ларна.
Отпустив Орихат, она достала из-за пазухи еще две грамотки и повернулась к рабыням.
– Девочки, – обратилась она к ним, – вот эти грамоты – свобода для вас. Пока я их еще не подписала.
– А почему? – осмелилась спросить Милаит, окрыленная надеждой на свободу.
– Если отпустить вас здесь, на Аллиорноине, то когда Фатунг поймет, что никаких покупателей не будет, поймет, что все было обманом, он аннулирует сделку. Вас поймают и вернут ему обратно. Вы этого очень хотите?
– Нет! – дружно выкрикнули рабыни.
– Тогда я освобожу вас на Колхрии, – улыбнулась им Ларна. – И еще одно, девочки…
– Что? – спросила Сириин.
– Будучи с нами, вам придется увидеть, как мы делаем противозаконные вещи. Учтите, что если вы нас выдадите, нас схватят и казнят, а вот вас продадут, и вы навсегда останетесь рабынями.
– А зачем противозаконное?.. – недоумение было написано на красивом лице Милаит.
– А затем, что наша жизнь, в том числе и жизнь вашей подруги Орихат, посвящена борьбе с этими законами. Мы, все трое, живем лишь для одной цели – уничтожить скотские законы об урезании, отменить и навсегда запретить рабство. Люди имеют право любить друга так, как им самим того хочется! Никто не имеет права запрещать им это.
– Мы едем в Серую Башню, учиться! – с гордостью добавила Нарин. – Мы станем ведьмами, лучшими из лучших, и будем разрушать власть Совета Магов изнутри! И именно для того, чтобы была возможность любить, чтобы никого и никогда более не урезали. Только тех, кто сам будет этого хотеть.
– Вот поэтому-то, – звонким голоском закончила Орихат, – мы и плюем на их законы!
Ларна засмеялась, с любовью посмотрела на одухотворенное личико кровной сестры и взяла ее за руку, отведя к кровати и усадив на край. Та была все еще обнажена, и ее тело приводило девушку во все большее возбуждение. Раздвинув ножки Орихат в стороны, Ларна даже застонала, увидев то, что так любила, и, вся дрожа от нетерпения, поцеловала в нежные, уже возбужденные и влажные половые губки. Нарин обернулась, чтобы посмотреть, как прореагируют на это восхитительное действо рабыни, и тут же рассмеялась – зрелище действительно того стоило. Челюсти обеих девушек отвисли, глаза выкатились, они все пытались что-то сказать, но им перехватило дыхание от изумления. И это было неудивительно – на их глазах рушилось все, чем они жили, все, чему их учили, рушились основы. Так не могло быть, но было, и рабыни не могли придти в себя, они потеряли почву под ногами и снова ничего не понимали. Да, законы были страшны, но ведь когда они впитаны с молоком матери, то отказаться от них весьма и весьма трудно. Рыжая ухмыльнулась, смотря на девушек, уж больно забавными они выглядели, ничуть не лучше, чем она сама вчера… Она облизнулась, с жадностью смотря на прекрасное тело перепуганной Милаит, и решила довести удивление той до предела. Подойдя к рабыне, она обняла ее, сняла с нее набедренную повязку и поцеловала в ухо, от чего бедняжка задергалась, испуганно смотря уже на нее.
– Сядь, пожалуйста, на табурет и широко расставь ножки, – хрипловатым голосом попросила ее Нарин.
– За-а-а-ч-е-е-е-м?.. – едва смогла пролепетать ошеломленная донельзя рабыня, которой всю жизнь вбивали в голову, что за то, чем занимается сейчас ее госпожа, урезают.
– Я хочу поцеловать тебя туда… – почти прошептала рыжая, чувствуя, что сейчас лопнет от желания.
– Н-н-о-о… Н-н-о-о… Я… – попыталась возразить Милаит, но не смогла почти ничего из себя выдавить, слишком она была поражена и выбита из колеи.
На нетвердых, трясущихся ногах девушка подошла к табурету и буквально рухнула на него, расставив в стороны ноги и открыв всеобщему обозрению свою невинную еще щелочку. Стоять или не подчиняться у нее сил не была, она была напугана, ей казалось, что она висит в воздухе, что у нее выбили опору из-под ног. Нарин опустилась перед ней на колени и начала внимательно и с интересом исследовать половой орган черноволосой рабыни, ее смешил испуг той и она тихо посмеивалась про себя. Как и у всех рабынь любви, волосы вокруг самой щели были тщательно выбриты, а, возможно, что даже и выщипаны, чтобы не расти более. Лишь на лобке была аккуратно подстриженная залихватская челочка. Большие губы были плотно сомкнуты, ни о каком возбуждении и речи не шло. Но Нарин это не остановило, она была уверена, что сможет с этим справиться, сможет расшевелить перепуганную девушку. Затем она обратила внимание на то, что глаза обеих рабынь все еще не отрывались от Ларны с Орихат, уже легших валетом и исступленно ласкающих друг друга. Губы девушек что-то шептали себе под нос, глаза были остекленевшими – на их глазах разрушалось все, чему их когда-либо учили, все, чем они жили и дышали, все, на чем они были воспитаны. И если бы не их бунтарские характеры, непримиримый дух, то они могли бы и не выдержать, могли бы сойти с ума. Но именно этот гордый дух, живший в душах рабынь, не дал им с воплями броситься наутек.
Нарин осторожно провела пальцами по половым губам Милаит и поняла, что та напряжена до предела, чуть ли не до судорог. Вздохнув, рыжая оторва склонилась ниже и очень нежно поцеловала девушку прямо в складку. Глаза рабыни от этого почти вылезли из орбит и она глухо вскрикнула. Затем медленно опустила взгляд и уставилась на голову своей госпожи между своих собственных ног. Картина была столь сюрреалистической и невозможной, что девушка даже затрясла головой, ей вдруг показалось, что она попросту спит и ей снится кошмар. Ибо то, что происходило, было совершенно невероятным, никто добровольно не шел на это, ведь далее следовало урезание… А Нарин, тем временем, не обращая никакого внимания на реакцию Милаит, развела ее большие губы в стороны и нежно-нежно провела между ними языком. Рабыне показалось, что ее ударили туда, но этот удар был почему-то на удивление приятным. Рыжая же принялась очень осторожно лизать малые губы и клитор девушки, постепенно возбуждая ее. Та действительно по прошествии некоторого количества времени начала расслабляться, дыхание ее участилось, на верхней губе выступили мелкие капельки пота. Прикосновения рыжей госпожи к самому нежному и интимному месту тела были для Милаит чем-то приятны и несли с собой какую-то легкую истому, которая постепенно нарастала. Девушка тихонько застонала и ее руки, неожиданно для нее самой, вдруг приподнялись и прижали голову Нарин к заветному месту, прижали довольно сильно, и от этого по всему ее телу пробежал ток удовольствия. Но тут же рабыня испугалась своих действий и отпустила рыжую, но та восприняла действия девушки как нечто, само собой разумеющееся. Хотя ей самой было очень неудобно стоять на коленях и Нарин решила сменить позу на более удобную. Отодвинувшись от уже возбужденной Милаит, Нарин рывком вытянула из под Ларны с Орихат одно из одеял и бросила его на пол. Улегшись на спину, она приказала несколько разочарованной этим перерывом рабыне сесть себе на лицо. Та покраснела до пунцовости, но покорно, даже с тайным удовольствием выполнила приказ, да еще и поерзала, устраиваясь поудобнее. Рыжая тихонько рассмеялась про себя и принялась ласкать Милаит уже по-настоящему, ибо девушка вся была залита соками любви и возбуждена до сумасшествия.