– Восхищен! – снова захлопал в ладоши работорговец. – Не видел еще никого, кто бы так быстро приучал рабыню к тому, что ей быть туалетом. Бесподобно!

Ларна осклабилась и издевательски поклонилась в его сторону, разведя руки и как бы спрашивая: «А что ж так?» Затем поманила его пальцем и сказала:

– Ну что, господин Фатунг? Приступим к самому интересному?

– С удовольствием! – ответил он и встал с кресла.

Ларна посмотрела на его вставший торчком член и кивнула – не столь велик, как у стражника, но тоже весьма и весьма неплох. Жаль только, что любой мужчина не вызывает у нее ничего, кроме отвращения. Что ж, придется притвориться. Одно только очень не нравилось девушке в себе самой, так это то, что боль и крики несчастной рабыни очень сильно возбудили ее, и теперь она боялась, что ей может понравиться мучить невинных. Что она может стать такой же, как те, против кого она борется. Да, эта рабыня, конечно, была мелкой и подлой тварью, но таких мучений она не заслужила. Но хотя Ларне и было очень стыдно, ей все равно хотелось продолжать мучать русоволосую. Поняв эту истину, девушка вздрогнула и дала себе слово разобраться в себе самой, изменить себя. «Ничего, – пыталась она утешить себя, – ведь главное – спасти Орихат, а эта сучка сама во всем виновата…» Но эти оправдания помогали слабо. Да, Ларна, конечно, понимала, что основная вина лежит на этих скотских законах, на войну с которыми она и вышла. И она понимала, что для победы ей еще не раз придется мучить и убивать, знала, что сделает это без колебаний. А совесть? Что ж, совесть останется, это ее груз и нести его ей самой, без чьей-либо помощи. Ларна сжала зубы – она до конца понесет свою ношу, до Помоста Казней, которого избежать ей вряд ли удастся. Что ж, это судьба, роль нужно было играть до конца, как бы страшно и противно не было, какой бы она не казалась самой себе.

Она жутко осклабилась, наклонилась, выпятив зад в сторону работорговца, и капризно протянула:

– Но я хочу, чтобы этот стержень во влагалище рабыни и ваш член в моем оказались одновременно…

– Как вам будет угодно, ард-капитан, – засмеялся Фатунг.

Ларна взяла за ручку раскаленный стержень, другой рукой растянула половые губы уже визжащей в предчувствии страшной боли русоволосой в стороны и резко ткнула им в открывшееся взору отверстие. Запахло паленым мясом и дикий, нечеловеческий крик забился в зале. В этот момент Фатунг осторожно раздвинул мускулистые ягодицы харнгиратской стервы и легко вошел в нее, удивившись про себя крайней степени ее возбуждения. Половая щель была столь залита соком любви, что его немалый член проскользнул внутрь совершенно незаметно. Ларна кончила в ту же секунду, но хотела кончать еще и еще. Работорговец оказался на удивление нежным и умелым любовником, его пальцы бегали по животу, груди, ягодицам девушки, доставляя ей огромное удовольствие, он знал, где нужно погладить или нажать, чтобы добиться максимального результата. Член его совершал и вращательные, и поступательные движения. Ларне все это очень нравилось, она даже забыла, что позади стоит столь презираемый ею мужчина. В пароксизмах страсти она судорожно дергала стержнем, разрывая остатки влагалища русоволосой рабыни в клочья. Несчастная уже не могла даже кричать – сорвала голос и лишь слабо хрипела. Жезл не давал ей потерять сознание, не давал боли притупиться, и жертва была уже почти безумна. Ларна поняла это, смотря на ее подергивающееся лицо и вращающиеся невпопад глаза. В этот момент Фатунг кончил, прижавшись вплотную к ее заду и вонзив член до упора, и от струи его спермы, ударившей внутрь тела, девушка в который раз кончила сама.

– Все… – хрипло сказала она, с удивлением посматривая на отодвинувшегося в сторону и жадно пьющего вино мужчину – несколько таких же нежных и умелых, как он, вполне могли бы излечить ее от презрения и ненависти ко всему мужскому роду.

Фатунг молча посматривал на Ларну – чего бы он только не отдал, чтобы эта потрясающая женщина принадлежала только ему. Он вспомнил потрясающее ощущение играющего мышцами тела под своими руками и даже вздрогнул, настолько это было великолепно. Таких женщин ему еще никогда не доводилось иметь и, возможно, больше и не доведется. Но что было невозможно, то невозможно… Посему он лишь вздохнул, одел халат и вернулся в кресло, досматривать спектакль до конца, уже решив про себя, что отдаст ард-капитану почти задаром не только беглую рабыню, но еще и ту шатенку, которая ей так понравилась. А возможно, что и еще одну непокорную тварь, которая сейчас сидела в карцере. Это, пожалуй, будет для сучонок самым страшным из наказаний, харнгиратская стерва замучит их таким образом, что не каждому палачу в голову придет. Если она захочет, то может взять и ту, которую сейчас урезает.

Ларна действительно уже отрезала русоволосой груди. Решив побыстрее покончить с этим грязным и кровавым делом, не издеваться больше над несчастным существом, она резала быстро. Рабыня только глухо стонала и подергивалась. Покончив с грудью, Ларна положила оба отрезанных полушария и принялась за половую щель, выгоревшую до угольев. Но именно из-за ее состояния быстрого урезания не получилось, и девушка еще долго возилась с влагалищем русоволосой, глухо ругаясь сквозь зубы. Как только она закончила и отошла в сторону, к рабыне тут же подошел лекарь. Он долго работал, вставляя отводную трубку в мочевое отверстие, затем он залил место, где ранее была половая щель, каким-то бальзамом и зашил все. Раны на месте грудей он просто смазал тем же бальзамом и наложил повязки. Медальон, как видно, действовал очень хорошо, ибо урезанная вскорости пришла в себя и начала тихо плакать. Впрочем, никому не было дела до ее плача. Ларна устало вымылась в бассейне посреди зала и уселась в кресло, дрожащая, как осиновый лист, черноволосая рабыня, совсем недавно испражнявшаяся в рот урезаемой, подала ей бокал вина. Но она только успела отхлебнуть пару глотков, как услыхала звук удара, и перепуганный мужской голос взмолился:

– Умоляю вас, госпожа, не надо этого делать!

Ларна обернулась в ту сторону и увидела Нарин, избивающую ногами пытающегося отбиваться стражника. Она легко уклонялась от мощных, но неуклюжих ударов мужчины и хохотала во все горло, наслаждаясь происходящим. Насытившись, наконец, огромным членом стражника, она захотела в туалет и сразу решила использовать его рот по прямому назначению. Она приказала парню открыть рот и собралась уже усесться на его лицо, но перепуганный до остервенелости стражник отшвырнул ее к стене. Нарин больно ударилась спиной и разъярилась наглостью мужчины, не желающего, видишь ли, покорно принимать свою судьбу. Она танцующей походкой вернулась к нему и в прыжке ударила ногой в челюсть. А затем стала играть с парнем, убедившись, что он таки совершенно не умеет драться, полагаясь лишь на свою непомерную силу. Но против тренированной «Бешеной кошки» его сила не могла помочь. Наигравшись, Нарин точечными ударами парализовала ему руки, затем ноги, и стражник с грохотом рухнул на пол. Поняв, что полностью бессилен, могучий мужчина неумело заплакал и взмолился:

– Госпожа офицер! Ну, пожалейте вы хотя бы не меня, а мою жену с маленьким ребенком… Они же без моего жалованья с голоду умрут…

Фатунг с восторгом взирал на совсем невысокую девушку, так легко справившуюся с этим дуболомом. Да она одна стоила всей его охраны! Он покачал головой, понимая теперь, почему в любой стране так боялись вторжения харнгиратских воительниц. Ведь если у них хотя бы половина таковы, как эта рыжая, то они легко сомнут любую армию. А их дикую жестокость и безжалостность работорговец уже видел. Не дай Творец оказаться под их властью! Это было бы слишком страшным.

Ларне же было очень жаль несчастного парня, а от его слов о жене с ребенком девушку просто скрутило от стыда и боли, но она знала, что выбранную роль нужно играть до конца, играть, несмотря ни на что. Она досадовала про себя на Нарин, хотя и понимала, что виновато тут харнгиратское воспитание подруги – ведь для рыжей мужчина человеком не был, был лишь чем-то типа игрушки, с которой можно поступать как душе угодно, не испытывая при этом никаких угрызений совести. Поэтому Нарин даже не прислушалась к его словам, ей было совершенно неинтересно, что там лепечет это полуживотное. Ее раздражала его непокорность – как это, какой-то скот не считает величайшим счастьем своей жизни пить ее мочу? Он должен быть наказан за это! Рыжая, продолжая смеяться, стала над стражником, дала время полюбоваться ее половой щелью и неспешно опустилась ему на лицо. Хотя парень и пытался увернуться, но ничего у него не вышло – Нарин плотно уселась, сжав его голову коленями, и принялась елозить. Поупражнявшись таким образом некоторое время, рыжая звонко расхохоталась, встала и поставила стражнику ногу на грудь.