3

Анджело стоял у окна пентхауса отеля «Феретти Нью-Йорк», выходившего на Центральный парк. Листва на деревьях была уже тронута золотом, но Анджело не интересовали красоты осеннего пейзажа, настроение у него было самое мрачное. Только что закончившийся разговор Рафаэля с дедом был тяжелым. Лукино прочел младшему внуку целую лекцию об ответственности перед семьей, но, когда он закончил, Рафаэль с поразительным упрямством повторил еще раз все то, что уже сказал накануне старшему брату. Он, видите ли, еще не готов жениться. Его устраивает его холостяцкая жизнь. На том они и расстались.

Анджело повернулся к деду.

– Ты уверен, что этот брак так уж необходим?

Старик строго посмотрел на него. Темные глаза по-прежнему смотрели проницательно, а взгляд выдавал сильного волевого человека, к тому же привыкшего командовать.

– Рафаэлю нужна хорошая жена, и Клаудия Сандрелли – самая подходящая для него женщина.

Анджело помолчал, потом осторожно заметил:

– Я знаю, что ты торопишься, но тебе не кажется, что надо было бы дать Рафаэлю чуть больше времени? В конце концов, это его жизнь.

Но старик был непреклонен.

– Он меня беспокоит, я хочу быть уверен, что он при хорошей жене и в безопасности.

Хорошо зная деда, Анджело уловил в словах деда скрытый подтекст. Он нахмурился.

– Если ты волнуешься из-за этой женщины, то напрасно, эта Абигайль Хадсон – постельная забава, не более того. Он на ней не женится.

Старческие губы Лукино сжались в тонкую линию.

– Почем мне знать, вы, молодые, иногда вытворяете невероятные глупости. Ты сам в свое время чуть не женился на такой штучке.

В комнате повисло напряженное молчание. Наконец Анджело стряхнул оцепенение и с деланным безразличием пожал плечами.

– Что ж, помнится, ты и мой отец уладили этот вопрос достаточно быстро. А заодно устранили «досадное осложнение».

Уловив в тоне внука ответный упрек, Лукино вспылил:

– Не смей со мной так разговаривать! Мы сделали то, что должны были сделать, эта женщина была тебя недостойна. Да ты должен нам быть благодарен по гроб жизни!

– Премного благодарен, – процедил Анджело.

Лукино сердито фыркнул.

– Деньги выявили ее истинную сущность! С женщинами ее сорта всегда так!

Он беспокойно зашевелился в кресле, лицо исказилось от боли, и Анджело столо жаль старика. Прошлое осталось в прошлом, его отец и дед поступили действительно так, как сочли правильным. И, пожалуй, он действительно должен быть им благодарен – хотя бы за то, что они лишили его иллюзий. Иллюзии одинаково опасны и в бизнесе, и в постели. Больше их у Анджело не осталось. С тех пор он точно знает, чего хочет от женщин, – удовольствия и не более того. Взаимного удовольствия без всяких обязательств и осложнений. И он никогда не доверится ни одной женщине настолько, чтобы связать с ней жизнь, – спасибо деду.

– Ты сам знаешь, что Клаудия будет Рафаэлю хорошей женой.

Голос деда вернул Анджело к действительности. Да, он это знает. Клаудию с детства так и воспитывали, чтобы она когда-нибудь стала идеальной женой богатого мужчины. И, как добропорядочная итальянская девушка, они непорочна и чиста, как горный источник. Анджело снова вспомнил последнюю подружку Рафаэля и нахмурился. Такие, как эта Абигайль, искушают мужчин, заставляют их забыть о долге и об ответственности перед семьей.

Лукино словно прочел его мысли.

– Пока у Рафаэля есть любовница, он на Клаудию даже не взглянет.

Анджело снова помрачнел, у него перед глазами опять встал образ Абигайль Хадсон.

– Да уж, эта красотка согреет постель любого мужчины!

Лукино прищурился.

– И твою?!

Анджело замотал головой, но Лукино не смог бы построить на пустом месте процветающую компанию, не обладай он проницательностью. Он вдруг грубовато хохотнул.

– А что, это был бы хороший способ убрать ее с дороги.

Анджело поджал губы.

– Вообще-то я думал о более традиционном и примитивном способе.

Дед снова издал такой же смешок. В свое время у Лукино Феретти не было недостатке в любовницах.

– Нет ничего более примитивного, чем секс.

– Кроме денег, уточнил Анджело. Он посмотрел деду в глаза. – Кому как не тебе, знать, что это средство срабатывает всегда.

Если Лукино и уловил в голосе внука горечь, то предпочел ее не заметить. Когда-то он сделал то, что обязан был сделать, та женщина угрожала благополучию его семьи, как теперь угрожает Абигайль Хадсон.

– Да, – согласился Лукино, откидываясь на спинку кресла, – деньги – верное средство.

– Я этим займусь, сказал Анджело. – Думаю, мне удастся сделать так, чтобы через неделю и духу не было ее в постели Рафаэля.

Эбби нахмурилась и перевернула страницу пьесы. Рафаэль по-дружески согласился помочь ей выучить роль. Он вовремя подавал реплики, но Эбби видела, что мысли его далеко и он чем-то взволнован. И Эбби даже догадывалась, что именно: утренняя встреча с дедом наверняка была не из приятных. За несколько недель, что Эбби провела в квартире Рафаэля, она с ним подружилась, хотя они происходили из совершенно разных миров, их связывал только Дэймон. Сейчас она искренне жалела Рафаэля, и не могла понять, почему его родные упорно пытаются устроить его жизнь так, как хочется им самим. Мало того, что дед вознамерился его женить, теперь вмешался и старший брат.

При внешней схожести в некоторых отношениях братья совершенно не походила друг на друга. Рядом с Рафаэлем Эбби было спокойно и безопасно, рядом с Анджело – ни то, ни другое. Она для того и взялась за роль в любительском спектакле, не сулившую ни славы, ни денег, чтобы не думать об Анджело Феретти.

Эбби поежилась. Почему-то она никак не могла выбросить этого мужчину из головы, он проник даже в ее сны, что было нелепо, ведь они никогда больше не увидятся. Он признает свое поражение и улетит к себе в Сан-Франциско вместе с дедом. А признать поражение придется: в конце двадцатого века никто не может заставить человека жениться против воли. Эбби подумала о той девушке, Клаудии: неужели ее не волнует, что мужчина, которого ей прочат в мужья, ее не хочет? Или у нее нет гордости? Вероятнее всего, чувства предполагаемой невесты просто никто не принял во внимание.

– Рафаэль, как ты думаешь, Клаудия не расстроится из-за того, что ты не хочешь на ней жениться?

Он смущенно отвел взгляд.

– Может и расстроится, но я ничего не могу с этим поделать. Ты же знаешь, я не могу на ней жениться.

Эбби покачала головой и осторожно спросила:

– А ты не мог бы рассказать ей и своим родственникам правду?

Рафаэль помрачнел.

– Нет, и не уговаривай.

В его голосу слышалось страдание, и Эбби не стала настаивать. Рафаэлю и без нее тяжело приходится. Она сменила тему.

– Когда твой дед возвращается в Италию?

– Не знаю точно, Анджело хотел показать его здешним светилам медицины.

– Вот как. Тогда как мне себя вести?

– Эбби, если бы ты смогла пока пожить здесь, я был бы тебе очень благодарен.

Рафаэль виновато вздохнул, и Эбби улыбнулась, пытаясь его ободрить.

– Конечно, я поживу. Твоя квартира лучше моей, я здесь купаюсь в роскоши. – Эбби постучала пальцем по блокноту с текстом пьесы. – Но в оплату за мою услугу тебе придется поработать. Давай репетировать.

Эбби склонилась над блокнотом и вдруг расхохоталась.

– Видел бы нас сейчас твой брат? Он бы глазам своим не поверил!

Стоял погожий осенний денек. Эбби возвращалась из танцкласса с ощущением приятной усталости. Нью-Йорк наводнен начинающими актрисами, конкуренция за каждую роль, причем не только в бродвейных спектаклях, просто бешеная. И, если хочешь пробиться, приходится выбиваться из сил. Но Эбби мечтала об этой профессии с детства и не теряла надежды, что когда-нибудь добьется успеха. Жаль только, что ее родители этого не увидят – два года назад они оба погибли в автомобильной катастрофе. Пьяный водитель грузовика, не справившись с управлением, врезался в их машину лоб в лоб. В те трудные для Эбби времена Дэймон проявил себя настоящим другом, он буквально выходил ее, умирающую от горя, и теперь, когда он попросил ее об одолжении, Эбби согласилась без колебаний.