— Убьешь ее, как только она принесет коньяк, — приказал Лаки. Именно приказал. Но она так и не пришла. Вместо нее нагрянули копы.

Лаки едва успел надеть свои перчатки, в которых дрался, а они уже окружили нас.

— Руки на стол! Полиция! — заорали они нам. Тут же кто-то вырубил свет, и Трайтор включил мне ночное зрение. Я очень ярко представил себе, что он сейчас играет нами, как героями, водя по полигону реальности, одной кнопкой влево, другой — направо… Но это было, конечно же, не так.

Я вскочил, вскидывая руки, и с наслаждением почувствовал чужую боль и чужой ужас. Не знаю, что мне нравилось больше. Я остро отсекал ту грань, после которой не смогу вернуться назад, но ничего не желал с этим делать. Особенно мне нравилось, когда ребра, протыкая кожу, освобождали потоки крови, и я вскрывал копов, как консервные банки. Боль обожгла мне плечо, но это лишь обострило ощущения.

Покончив с копами, я переключился на простых посетителей. Трайтор услужливо подсвечивал мне мишени. Иногда вылезала сетка с разметкой метража, и вообще, я чувствовал себя, как в навороченном гермошлеме. Трайтор догадался, что мне это нравится. Он начал переключать режимы, демонстрируя все новые возможности восприятия, и это настолько увлекло меня, что я забыл обо всем на свете.

Внезапно Лаки толкнул меня в бок, я развернулся к нему всем корпусом, и пару мгновений он светился красным, как мишень. Потом все прошло, я снова видел мир таким, каким он был.

— Остановись, — с угрозой произнес Лаки. Потом наклонился, добил умирающего человека и опять повернулся ко мне.

— Ты играешь в игры Трайтора? Тебе интересно? Больше не рассчитывай на меня!

Я неожиданно понял, что Лаки сейчас уйдет, и я останусь совершенно один, с Трайтором в голове и Добрым Героем за спиной, и это встряхнуло мне мозги лучше всего на свете. Я посмотрел на то, что делал, совсем по-другому, глазами Ричи Токады, и почувствовал ужас. Лаки обо всем догадался. Он сходил за стойку, потихоньку спровадил уцелевших, а заодно принес мне воды.

Когда я пил, у меня дрожали руки и стучали зубы, и половина пролилась на одежду, но стало гораздо лучше. Я заплакал. Он обнял меня за плечи и минуты две нес какую-то чушь, успокаивая интонациями.

Когда я стал адекватен, он сказал мне:

— Ты не должен испытывать сильных эмоций, когда убиваешь. Эмоции делают тебя уязвимым, открытым для смерти. Твой разум должен быть опустошен. Насилие без милосердия — это самая обыкновенная резня, пропадает красота поступков. Смерть не дарят всем без разбора. Смерть — это освобождение. Сейчас, когда ты отрешишься от всех своих желаний, всех эмоций, всех чувств, мы выйдем из этого дома и пойдем по улице. Мы будем убивать только тех, кто нам понравится. Лишь тех, кто достоин, а вовсе не всех подряд. И постарайся смотреть на мир СВОИМИ глазами. Токада, ты понял меня?

Я уселся на стол, скрестив ноги и выпрямив спину, положил на колени руки открытыми ладонями вверх и закрыл глаза, вспоминая безмятежное синее небо.

Проснувшись, я какое-то время бессмысленно таращился в потолок, потом посмотрел на кровать Лаки. Она не была разобрана, значит, он все еще не вернулся с промывания мозгов. Трайтор готовил нас к чему-то действительно серьезному. Я встал и прошелся колесом. Только это давало мне полную информацию о физическом состоянии. На этот раз колесо вышло идеально. Я подскочил к зеркалу и принялся кривляться, принимая различные боевые стойки, которым научил меня Лаки. Трайтор свято соблюдал договор — я не чувствовал его в своей голове и снова мог думать о чем угодно. Покончив с зарядкой, я быстро оделся и выскользнул в коридор. Мне давно уже не терпелось побродить по Базе просто так, рассмотреть все как следует. Может, встретить милую и бестолковую модель с тактильным приоритетом репрезентативного спектра… Несмотря на разработку, я продолжал думать о женщинах и был не прочь с кем-нибудь познакомиться.

Я пошел по коридору. Справа и слева тянулись двери с различными надписями, в основном — спортивного характера, навроде «Тренажерный зал», «Прыжковый сектор», «Ответственный за этаж», «Инструктор по скоростному спуску» и так далее, а я представлял, что там может быть на самом деле. Мимо меня то и дело проходили ребята в спортивных костюмах, с лыжами и без, но эмпи среди них не было вообще. Я собирался разыскать бар, однако ноги сами понесли меня на третий этаж. Дежурный эмпи оказался на рабочем посту перед входом. Он пропустил меня безо всяких проблем, скорее всего, запрет на посещение касался лишь людей, и это было приятно. Я пошел по мягкому ковру. Остановился возле двери с надписью «Операционная» и немного приоткрыл ее. Я думал войти туда, но меня остановили знакомые голоса. Я прислушался.

— Я мог бы это сделать и сам, — сварливо сказал Штульман.

— Нет, — возразил ему Трайтор. — Это сделает Скрэмпи. Есть вещи, которые могут делать только эмпи. У Ричи очень тонкая психика. Если он лишиться инициативы к боевому взаимодействию, а такая возможность существует, он станет бесполезен для нас.

— Скрэмпи — хакер, — напомнил Штульман. — Он умеет лишь ломать.

— Не только, — рассмеялся Трайтор. — Пока что он был на высоте. К тому же, ограничение на взаимодействие должно касаться меня одного. Иначе демон вырвется из-под контроля. Ты же все это понимаешь…

Я бесшумно отправился дальше. Дойдя до лифтовой площадки, спустился на первый этаж, где отыскал наконец-то бар. Там я сразу же купил пачку «Стразза» и бутылку коньячного спирта, открыл и то и другое, но этим и ограничился. Значит, я на одном уровне с Трайтором… У меня захватило дух. Интересно, кто из нас сильнее?.. Добрый Герой расправил плечи. Если я убью Трайтора, то…

«То что?» — оборвал я самого себя. — «Нам придется сражаться и против повстанцев, и против федералов, и вообще против всех? Так, хотя бы, у нас есть место, куда мы можем вернуться…» Скрэмпи залез на высокий стул рядом со мной и я вздрогнул от неожиданности. Быстро же Трайтору стало известно о том, что я все слышал!

— Не пей, — попросил Скрэмпи. На его лице опять сияла обаятельная улыбка, но глаза глядели жестко. — Я как раз искал тебя. Идем.

Он взял меня за локоть. У него была стальная хватка. Мы вернулись в операционную, и всю дорогу он не отпускал меня, очевидно, выполняя приказ.

Мы вошли в комнату, наполненную ярким светом. Это было главное святилище Базы. Скрэмпи работал со мной исключительно здесь. Все вокруг было белым и светилось само по себе. Единственное модуляторное кресло стояло посередине. Информация по разработке проецировалась на стены — пустая шкала уже ждала меня. Скрэмпи подтолкнул меня к креслу, быстро зафиксировал руки и ноги.

— Что-то не так? — спросил я. — Скрэмпи, что случилось?

— Ничего, — ответил он. — Трайтор просил меня поторопиться.

— Это будет последняя ступень, да?

— Если ты все знаешь, зачем спрашиваешь? — он наклонился, чтобы сделать мне укол, но я ударил его полем. Что там Лаки говорил про отрешенность? «Не испытывать сожалений, — подсказал мне голос Доброго Героя. — Не думать ни о чем. Убивать тех, кто достоин».

«А Скрэмпи достоин?» — спросил его я, наблюдая, как хакер пытается встать на сломанные ноги и включить общую тревогу по Базе.

«Он — настоящий боец», — объяснил мне Добрый Герой. — «Он достоин смерти, как никто другой»

— Скрэмпи, — позвал я хакера. Он поглядел на меня и все правильно понял.

— Ты совершаешь большую ошибку, Ричи, — услышал я его голос, в котором, однако, не было никакого страха.

— Ничего личного, — улыбнулся Добрый Герой, и Скрэмпи подбросило несколько раз, но умереть он, кажется, не успел. Поле Трайтора сдавило мне горло, а потом я увидел и его самого. Я рванулся. Ремни крепко держали меня. Трайтор поднял хакера за плечи, вглядываясь в его лицо. Потом положил обратно, сказал в телефон:

— Штульмана в операционную! — и обернулся ко мне.

— Ты дорого заплатишь за то, что сделал, — пообещал он. — Ты — абсолютная копия Страйка. Он успел засрать тебе мозги!