По распоряжению Арно Кампа за Ардонисом была установлена негласная слежка.

Шеф полиции рассудил, что в критический день возможный злоумышленник должен быть на свободе. Пусть Имант Ардонис думает, что его ни в чем не подозревают. В последний момент правосудие схватит его за руку, и преступление будет предотвращено. А если даже нет… Неважно. Пусть Гуго Ленц погибнет, зато остальным, кто получил цветок, опасность угрожать уже не будет.

В самом Ядерном центре не осталось ни одного не проверенного полицией сотрудника. Весь день Артур Барк безотлучно находился при докторе Ленце.

Когда Гуго Ленц вечером летел домой, его сопровождал целый эскорт. Орнитоптеры охраны были умело и тщательно закамуфлированы – под прогулочные, гоночные, рейсовые и еще под бог весть какие.

Люди Кампа потрудились и в доме физика, умудрились покрыть дом Ленца мощным силовым полем – защитным куполом на манер того, какой был над Ядерным центром.

День прошел, и ничего не случилось: Ленц был жив и здоров. У Арно Кампа грешным делом мелькнула мысль, что история с фиалкой – вселенская шутка, великий розыгрыш.

…Глубокой ночью Арно Кампа разбудил сигнал видеофона. Шеф полиции очнулся от короткого забытья, хрипло сказал:

– Слушаю…

– Докладывает агент 17. Гуго Ленц мертв, – сообщила мембрана.

Обсуждая причины смерти Гуго Ленца, медицинские эксперты не смогли прийти к единому мнению.

Факты были таковы: доктор Ленц скончался вскоре после полуночи.

Каких-либо признаков насилия на теле Гуго Ленца обнаружено не было.

Непохоже было и на отравление ядом, хотя здесь мнения разошлись. Во всяком случае, в организме Ленца не было обнаружено ни одного из известных медицине ядов.

Чудовищное переутомление, сердце не выдержало, говорили одни.

Доктора Ленца свел в могилу невроз, развившийся за последние три месяца, утверждали другие и добавляли, защищая свою точку зрения: попробуйте-ка 90 дней прожить под угрозой смерти, под Дамокловым мечом.

Вероятно, дни ожидания гибели сломили волю к жизни.

По распоряжению президента была создана комиссия для расследования обстоятельств смерти доктора Ленца. Председателем была назначена Ора Дерви, начальник Медицинского центра страны.

Смерть физика Ленца, последовавшая точно в срок, потрясла Ива Соича.

Значит, цветок, полученный Ивом Соичем, таит в себе отнюдь не пустую угрозу.

Пойти навстречу требованиям автора грозного письма? Свернуть работы в Акватауне, пока не поздно? Законсервировать скважину?

Остановить машины – дело нехитрое. А потом? Шумиха вокруг фиалки спадет, конкуренты подхватят начатое Ивом Соичем и брошенное им дело, и главный геолог останется в дураках.

Нет, отступать поздно.

Достаточно хотя бы немного замедлить темпы проходки глубоководной скважины – и он банкрот.

И вместо собственного спутника в космосе у него появится иной спутник – вечная досада на себя: струсил, отказался от собственного счастья, не сумел схватить синюю птицу большой удачи, которая приходит раз в жизни.

Не отступать надо – атаковать! Ускорить проходку. Взвинтить темпы, как только можно. Не останавливаться перед новыми затратами. Закончить проходку раньше срока, отмеренного ему убийцей. Поскорее сорвать куш, купить спутник и перебраться на него. Там-то уж Ива Соича сам дьявол не достанет.

Там, на спутнике, он вволю посмеется над прежними страхами.

Сделает оранжерею – решено. И непременно будет разводить фиалки. Именно фиалки, пропади они пропадом!

В невесомости цветы растут хорошо…

К счастью, и он переносит невесомость неплохо, в отличие от некоторых людей, которые в невесомости и часа не могут прожить.

По распоряжению Ива Соича в Акватауне был введен жесткий режим, сильно смахивающий на военный.

Геологи, проходчики, инженеры, киберологи, ядерщики не имели права подниматься на поверхность и вообще удаляться за пределы Акватауна.

Ив Соич запретил даже обычные походы акватаунцев в рыбацкий поселок за свежей рыбой. И вообще Ив Соич решил свести к нулю непосредственные контакты акватаунцев с внешним миром – до тех пор, пока геологическая программа не будет полностью выполнена.

Ему удалось добиться разрешения президента на изоляцию Акватауна. Начальник Геологического центра внушил легковерному президенту, что глубинная скважина – дело, необходимое для страны, основа ее будущего благосостояния и могущества.

Ни одна душа теперь не сможет ни проникнуть в Акватаун, ни покинуть его.

Ив Соич свободно вздохнул, решив, что отныне здесь, на океанском дне, в глубоководной впадине он в такой же безопасности, как на спутнике Земли.

Работа в Акватауне шла день и ночь. Впрочем, понятия день и ночь были весьма условны под многомильной океанской толщей, в царстве вечного мрака. Суточный цикл регулировался службой времени. «Утром» тысячи реле одновременно включали наружные панели на домах-шарах, прожекторы выбрасывали вдоль улиц ослепительные пучки света, тотчас привлекающие глубоководных тварей, давно привыкших к возне под водой, ярче вспыхивали пунктирные лампочки, окаймлявшие дорогу к скважине.

Ровно через двенадцать часов все освещение, кроме дорожного, выключалось.

На ритм разработок смена дня и ночи никак не влияла, поскольку работы по проходке велись круглосуточно, в три смены.

Искусственную смену дня и ночи Ив Соич ввел для того, чтобы люди жили в привычном цикле, чтобы им легче было ориентироваться во времени.

24 часа в сутки на дне впадины полыхало зарево. Время от времени из него вырастал оранжевый гриб, и толщу воды насквозь пронизывала дрожь. Каждый направленный ядерный взрыв означал еще один шаг вперед, в глубь Земли.

Акватаунцы прозвали его «Железным Ивом». Беспокойных дел у Соича было невпроворот. Дело в том, что после того, как буровые машины прошли первые мили земной коры, в общем достаточно изученные, проходчики вступили в слои, полные загадок. Ситуации сменялись с калейдоскопической быстротой, и в каждой нужно было найти правильный выход – сменить режим, изменить направление и силу взрыва, воздвигнуть преграду бушующей лаве. Дело иногда решали секунды.

Ив Соич координировал работу проходчиков, знал поименно и в лицо чуть не каждого из трех тысяч акватаунцев.

Презирая опасность, он часто опускался на дно скважины, появлялся на самых трудных участках проходки. Толстый, отдувающийся, ежеминутно вытирающий пот, он мячиком выкатывался из манипулятора, проверял, как работают механизмы, часто оттеснял оператора и сам садился за пульт управления.

Для акватаунцев оставалось загадкой, когда спит Ив Соич. В любое время суток его можно было застать бодрствующим, обратиться к нему с любым делом.

С полной нагрузкой работала аналитическая лаборатория, исследуя образцы породы, непрерывным потоком поступающие из скважины.

Под огромным давлением даже обычные минералы, давно изученные вдоль и поперек, приобретали новые, неожиданные свойства.

Вскоре температура в стволе шахты повысилась настолько, что даже термостойкие комбинезоны перестали спасать проходчиков.

По распоряжению Ива Соича были смонтированы и пущены в ход криогенные установки. У проходчиков появился мощный союзник – жидкий сверхтекучий гелий, охлажденный почти до абсолютного нуля. Циркулируя по змеевику, пронизывающему стенки шахты, гелий гасил жар развороченных земных недр. Земля, рыча и огрызаясь, уступала людям милю за милей.

Оре Дерви как председателю правительственной комиссии по расследованию обстоятельств смерти Гуго Ленца много приходилось заниматься материалами, так или иначе связанными со знаменитым физиком.

В основном здесь были официальные документы, переписка доктора Ленца с дюжиной университетов и крупнейшими физическими лабораториями, копии заказов различным фирмам на оборудование и приборы, рекламации на них и многое другое. Ленц переписывался со многими выдающимися физиками других стран. По их письмам Ора Дерви могла заключить, что Ленц пользовался среди них большим авторитетом.