– Что вы думаете по этому поводу, коллега?

Рената была поражена. Впервые ее спрашивали, что она думает и что предлагает.

– Вам следовало бы позвонить в школу! – посоветовала она в конце концов.

Вейен бесстрастно глянул в окно. Звонок директору – это все равно что заявление о капитуляции. Крошка Траугот не знает, как поступить…

– А не может статься, что Илмаз исчез по каким-то своим, неведомым нам причинам? – возразил Вейен. – Никогда ведь не знаешь, что в голове у этих азиатов.

Идиот, подумала Рената.

А вслух сказала:

– Илмаз – один из наших учеников. Мы несем ответственность за весь класс. И если кто-то пропал, не имеет значения, кто именно. Вы согласны?

Прошло еще целых три минуты, пока роскошный Траугот не смирился, наконец, с неизбежным. Он снял телефонную трубку и набрал номер школы.

– Нойнер.

– Вейен.

– Привет отпускникам! – По тону Нойнера заметно было, что он в отличном настроении. В Хаттингене сейчас как раз кончились уроки, и директор явно рад был возможности вздремнуть часок после обеда. – Хорошо, что застали. Через пять минут меня бы уже не было. Что у вас там такое срочное, Вейен?

Траугот сделал глубокий вздох и прикрыл глаза, словно готовясь к исповеди:

– У нас… У нас пропал ученик!

– Что-о-о?!?

Рената никогда не поверила бы, что телефон способен воспроизвести такую силу громкости. Вейен непроизвольно отвел трубку подальше от уха.

– Когда вы это обнаружили?

Вопрос Нойнера прозвучал жестко и резко, задев и без того ущемленное самолюбие Вейена.

– За завтраком…

– И вы только сейчас звоните?

Невозможно было не заметить – Вейен побледнел до корней волос. Отпускной загар, обретенный во время пасхальной недели на Крите и с тех пор тщательно оберегаемый, мгновенно сошел.

– Давайте по порядку!

Короткими, отрывочными предложениями, то и дело запинаясь и заикаясь, Траугот изложил скудные факты. Для этого ему потребовалось не более минуты.

– Бог мой! – простонал Нойнер в заключение. – Как только можно быть таким идиотом…

Вейен невольно взглянул на Ренату. Ему было неприятно, что она оказалась свидетельницей самых черных в его жизни минут. Однако на лице практикантки не было злорадства – речь шла об ученике.

– Слушайте внимательно, Вейен! Сейчас я на всякий случай заеду к Омюрам. Быть может, на паше счастье, Илмаз просто сбежал домой. Вы немедленно отправитесь в ближайший полицейский участок и заявите о его исчезновении. Краузе с учениками пусть пока прочешет окрестности турбазы. Через два часа я вам позвоню. И молите бога или аллаха, чтобы парень оказался дома, вдруг почему-то заскучав по родным.

44

Миллиметр за миллиметром хаупткомиссар Вольф осторожно вставлял ключ в замок. Потом взялся за ручку, сильно потянул ее на себя и легонько повернул ключ. Дверь приотворилась. Медленно, стараясь не производить лишнего шума, Вольф поставил замок на предохранитель.

Только потом он впустил в квартиру людей.

Первой паре предстоял самый дальний путь, они должны были ворваться в кухню. Двум другим до детской следовало сделать на несколько шагов меньше. Ванная и гостиная были еще ближе. Двое оставшихся направились прямиком в спальню, до ее двери от входной было всего три шага.

В десятую долю секунды десять полицейских пинком распахнули указанные им двери и ворвались в комнаты.

В кухне, ванной и детской никого не оказалось. В спальной обнаружили двоих, в гостиной еще одного.

Лица, застигнутые врасплох в спальной, оказались двадцатитрехлетним студентом-биологом Роландом Шнайдером, сыном владельца квартиры, и его девятнадцатилетней подружкой Катариной Виман, студенткой первого курса юридического факультета.

Когда опергруппа ворвалась к ним в комнату, оба лежали в супружеской постели профессора. На ночной тумбочке стоял поднос с остатками завтрака, а между любовниками лежала настольная игра «Баррикада».

К моменту вторжения девушке для победы оставалось один-единственный раз попасть в цель из пяти оставшихся бросков. Победа дала бы ей возможность еще часок поваляться в постели, тогда, как ее друг согласно уговору обязан был отправиться за продуктами и начать приготовление обеда.

Благодаря внезапности налета студенты не смогли оказать сопротивления. Через двадцать секунд руки у них были связаны за спиной. Оба были без одежды и не вооружены. Но еще больше, чем внезапно и грубо заломленные за спину руки, ужаснуло их другое – звук раздавшихся в квартире выстрелов.

Третий застигнутый в квартире человек обитал в гостиной. Это был двадцатидвухлетний безработный лаборант-химик Кристиан Шнайдер, племянник профессора и двоюродный брат студента-биолога.

В момент, когда сильным рывком распахнули дверь, Кристиан Шнайдер валялся на тахте и листал майский номер журнала «Конкрет». От неожиданности журнал выпал у него из рук. Бессознательно он потянулся за ним. Рука механически двинулась к полу.

И тут полицейский, первым ворвавшийся в комнату с револьвером в руках, нажал на спуск.

Один за другим грянули выстрелы. Первая пуля, пробив поролон, продырявила обивку кожаной тахты, стальные пружины и деревянные доски, застряла в стене. Зато вторая попала молодому человеку в шею, она раздробила два позвонка и прошла сквозь спинной мозг.

Он умер, не успев закричать.

Ни рядом с тахтой, там, куда потянулась рука юноши, ни вообще в квартире не было найдено ничего, что хотя бы отдаленно напоминало оружие. Даже хлебный нож на кухне оказался тупым, да к тому же с отломанным концом.

45

Стефи лежала на кровати Ренаты и спала.

Сразу после обеда она вместе с Ирис, Андреа, Бруно и Краузе спустилась к озеру. Ей еще тогда бросилось в глаза, что Илмаз проявляет непонятный интерес к участку земли с двумя деревянными сараями за забором. Его исчезновение должно быть как-то связано с загадочным местом – другого объяснения они просто придумать не могли.

Поиски ничего не дали.

Естественно – следы автомашин там были. Даже несколько, и выглядели они совсем свежими. Ну и что из этого?

Несколько раз обошли они вокруг лодочных сараев. Перетрогали все двери и замки – ничего.

В конце Рената предложила прочесать участок цепочкой. На расстоянии одного-двух метров друг от друга прошли они несколько раз от озера к шоссе и обратно, внимательно уставившись в землю. Кроме нескольких окурков с растоптанным фильтром, ржавой банки из-под кока-колы и лохмотьев покрытого грязью презерватива ничего необычного больше обнаружить не удалось.

Наконец Стефи уселась перед сараем у воды, уткнулась в колени и громко разрыдалась. Практикантка отправила остальных на турбазу, села рядом с девушкой. Мгновение поколебавшись, она обняла ее за плечи и молча погладила по волосам.

Когда они возвращались, навстречу им попался длинноволосый парень, отбывавший гражданскую повинность.

– Постой, – Рената удержала его за рукав. – У тебя в каморке не найдется в запасе хорошего глотка?

Парень с изумлением взглянул на практикантку. Обычно училки держали по отношению к нему дистанцию и редко кто обращался к нему на «ты».

– Так, ничего особенного, – сообразил он наконец, – полбутылки «Марии».

Практикантка кивнула.

– То, что надо. Сможешь принести ко мне в комнату?

Когда длинноволосый появился в комнате с коньяком, Рената уже уложила девушку в постель. Она плеснула светло-коричневой жидкости в пластмассовый стаканчик, поднесла его Стефи.

– Выпей и постарайся уснуть.

Она подождала, пока девушка выпила. Потом подсела к пей, погладила по руке.

– Спи. Утро вечера мудренее.

Парень молча сидел на пустой кровати, дожидаясь вместе с Ренатой, пока Стефи уснет. Потом скрутил две самокрутки, протянул одну Ренате.

– Хочешь?