"Вы думали, что выиграете эту битву, жалкие червяки?!" - точно сквозь облака прорвался голос Салазара Слизерина. Казалось, он шел ниоткуда и со всех сторон, точно эхом отдаваясь от каменной громады замка. Кромешная ночь опустилась сверху, как крышка гроба, принеся с собой звенящую тишину, полную мертвенного ужаса от ожидания чего-то неизвестного и смертельно опасного. Стихли крики людей и ржание лошадей. Не было слышно ни голосов птиц, ни возни насекомых в траве, а в воздухе потянуло запахом тлена. - "Я - обладатель силы Гвинн-ап-Нудда, и мне смешны ваши мелкие потуги. Одним желанием нельзя уничтожить меня! Пусть каждый из вас несет в себе часть Великой Магии своих предков, но во мне скрыто то, что вам никогда и не постигнуть, и не уничтожить. Я - новый наследник Аннуина∗, властитель Тьмы, и кроме своих сверхъестественно огромных знаний унаследовал все могущество Царства Мертвых! Никто из вас не сможет меня одолеть! Никто!!!"

Тишина. И что здесь можно сказать, как возразить?

"Вы не захотели отдать мне Хогвартс по доброй воле, так я заберу его силой. Заберу его с собой, в мой мир!" Голос Слизерина смолк. А затем земля вновь заходила ходуном. Тряслись каменные перекрытия Хогвартса, содрогались своды, трещали лестницы, испуганно мечущиеся от одного выхода к другому, сжимались, точно от ужаса, подземелья, и, мелко дрожа, кособочились окна. Замок будто ожил и, гулко застонав, медленно, как тонущий корабль, начал погружаться в землю. Камни вновь посыпались на Гарри, придавливая его еще больше. Гарри потянул застрявшую в каменному плену ногу, но споткнулся, зацепился ногой за камень и тут же почувствовал, как сверху на него опять валятся громадные булыжники и куски стены. Левая нога намертво застряла в завале, и когда Гарри в отчаянии ее задергал, то потерял равновесие и упал прямо на самые острые глыбы, торчавшие внизу. Кольчуга смогла защитить его от их краев, но у него на груди под доспехами с треском разбилась бутылка, до крови впиваясь ему в тело обломками стекла. Ярость, испытываемая Гарри от невозможности пошевелиться, заставляла его не думать ни о боли в изрезанной стеклом груди, ни о раздавленной камнем ноге. Он мечтал только об одном - добраться до Слизерина, месть горела в нем, точно адский огонь, и он уже был почти готов погрузиться вместе с Хогвартсом даже в ад, но получить возможность оказаться там же, где и проклятый монстр, убивший Валери Эвергрин, чтобы встретиться с ним лицом к лицу в честном, пусть и самоубийственном бою. Тьма сгущалась все больше и больше, накрывая мир плотным покровом мрака. Исчезли яркие вспышки света на месте Годрика Гриффиндора, Хельги Хуффльпуфф и Ровены Рэйвенкло. Все поглотила мгла. Запахло серой. И когда отчаяние уже было готово накрыть и Гарри, у него из-за пазухи вдруг вынырнула золотистая звездочка с искрящимся дымным хвостом. Крошечная комета взвилась вверх, разрастаясь, оформляясь в фигуру человека в модной джинсовой куртке, искусно потертых фабричным способом штанах и лихо сдвинутой на затылок кепке. Точно такой же наряд, кажется, Гарри уже мельком видел летом в одном из журналов мисс Эвергрин... "Не скажу, что этот способ вызвать меня за советом или даже по срочному делу мне по душе", - строго начал выговаривать Гарри джинсовый человек. - "Вы уже второй раз лишаете меня дома, о мудрейший и красивейший господин мой, Малик-бей ибн-Асад... Я, конечно, не хочу опять делать вам замечаний, рангом не вышел, но не кажется ли вам, о великий и ужасный, что это уже слишком?!" - рявкнул он. - "Я едва-едва ухитрился наладить свой скромный быт, а тут снова..." Джамаледдин остановился, потянул носом и в недоумении огляделся вокруг, осознав, что неспроста так темно, что даже он с трудом может разглядеть своего господина. "А что, собственно происходит?" - с радостным удивлением, точно предвкушая заманчивую заварушку, осведомился он. На кончиках пальцев у Джима загорелись огоньки, и он, любопытствуя, растопырил пятерню, чтобы увидеть что-нибудь хоть в двух шагах. - "Ночь? Благородный хозяин мой, не соблаговолишь ли просветить меня, в чем тут фишка, почему рушится замок? Впрочем", - Джамаледдин, явно козыряя знанием модных штучек, сотворил себе сперва ультрасовременный микроскоп, потом старинную подзорную трубу, окованную золотыми завитушками, а затем - гигантский цейсовский бинокль с неправдоподобно увеличенными стеклами. Джинн повернул его к клубящейся темной туче сперва уменьшающим визором, потом растерянно завозился, путаясь в ремешке, чуть не уронил бинокль прямо на содрогающиеся от рева земли камни, а потом повернул другим концом к Гарри. Сквозь увеличительные стекла виднелись его хитрые, хоть и немного растерянные черные глаза. - "О, мой господин, у вас, кажется, вскочил э-э-э... прыщ на носу!" - печально сообщил он, пристально разглядывая Гарри. - "Не желаете, чтобы я удалил его сию же минуту?" - на его руках, как по команде, возникли резиновые перчатки, и Джим хищно взмахнул рукой с невесть откуда взявшемся в ней серебристым пинцетом с зажатым в нем ватным тампоном. "Джим... по-помоги мне..." - из последних сил прохрипел Гарри, цепляясь за камень. Сверху перестали валиться огромные глыбы, но замок точно жалобно стонал, все глубже и глубже погружаясь в темные глубины подземного мира. Ногу Гарри утягивало вниз, и он чувствовал, что уже начали трещать кости, точно невидимый палач растягивал его на дыбе. Желание уничтожить Слизерина еще упрямо горячилось где-то внутри, но напротив него с отвратительной неотвратимостью вздымалось липкое, жалкое, дрожащее желание жить. - "Вытащи меня отсюда..." - сипел Гарри, чувствуя, что ногу словно бы отрывают раскаленными клещами. Джинн, не обращая более внимания на окружающий их мрак, просиял, точно начищенный галеон. Он полетел к Гарри, на ходу нащипывая свиток, торчащий из рукава, а откуда-то из-под кепки тут же с готовностью высунулось большое орлиное перо. "Итак, о трижды прекраснейший", - сияя, воззвал Джим, в ожидании приказа ковыряя пером в зубах. - "Чем я могу вам помочь? Чего бы вы пожелали в самый-пресамый последний разочек?! Это должно быть нечто удивительное, нечто восхитительное, нечто запоминающееся навечно!.. Что с вами, господин мой?" - от удивления Джим уронил перо. Гарри плакал. Джинн мгновенно растерял всю свою торжественность и, поколебавшись не более доли секунды, с растерянным видом и такой скоростью ринулся на помощь к Гарри, что поднял за собой дымный хвост, как у небольшой кометы. "Что я делаю, что я делаю", - бормотал он, расшвыривая камни одним мановением ладони. Он сотворил здоровенные подпорки, водрузил их на место выковырянных камней и подхватил Гарри на руки. - "Высший Диван Джиннов скормил бы мои мозги гиенам, если бы узнал, что я не воспользовался таким удобным случаем отомстить своему хозяину! И все из-за этого мальчика... Аллах, помоги мне, потому что, кажется, я не буду делать того, что должен..." - Он перемахнул через полуразрушенные столбы ограды, игнорируя дикие крики людей на поле и продолжающую содрогаться землю, и осторожно опустил парня на траву. - "О, юный господин мой, очнись, не плачь! Что я могу сделать для тебя, о свет своего времени, о цвет рыцарства и всего волшебного мира? Проси о чем хочешь, я сделаю все, чтобы утешить твою душу... Великий Пророк, какая рана!.." - рука Джима дрогнула, разрывая полотно на окровавленной раздавленной ноге Гарри. - "Ничего, сейчас, сейчас..." "Принеси мне меч, Джим!" - тихо шептал Гарри. - "Принеси мне меч... Он лежит где-то на поле, но пока там это чудовище, никто не сможет добраться до меча. Найди его!" "Меч? Какой меч?" - оторопел переспросил Джим, перестав совершать какие-то таинственные манипуляции с ногой Гарри. - "Какое чудовище? Лежи тихо, прекраснейший, пока я не закончу с твоей ногой..." "Салазар Слизерин... у-убил ее", - язык у Гарри заплетался. - "Он теперь стал... Он еще там, на поле... И меч... Нельзя, чтобы он завладел им... Джим, скорее, достань его, достань..." - его голос прервался от боли. - "Или Хогвартс навсегда поглотит земля". "Не то, чтобы меня когда-нибудь волновала судьба этот мрачного и ужасно холодного замка", - проворчал джинн, нехотя отрывая нахмуренный взгляд от гарриной ноги. - "Но твое слово - закон, мой господин. Этот твой Салазар... кого, говоришь, он убил?" "Мисс Валери... Он ее..." Шаги, которые вдруг раздались в их направлении, казалось, способны сотрясти небо и землю. "Это он", - пробормотал Гарри. "Если этот Слизня... Слизярин посмеет поднять руку на моего господина, я сотру его в порошок" - пылко заявил Джим, обмахивая отчаянно возившегося на траве Гарри. - "И к шайтану все эти дурацкие правила!" - завопил он, когда тьма сгустилась прямо над ними, и ураганом заколыхались складки гигантской мантии. Огромные ступни нетерпеливо переступили совсем рядом, и из облаков откуда-то сверху, где во мгле покачивались спутанные волосы, похожие на крону исполинского дерева, загрохотал леденящий душу хохот. А потом к Гарри, лежавшему на траве с исказившимся от боли лицом, и сиявшей во тьме искорке - Джиму потянулась огромная рука, от которой во все стороны били зеленоватые молнии. "Умри, блоха-а-а-а!!!" - круглые черные глаза прорвались сквозь тучу облаков, излучая кровожадное торжество. "А-а-а-а!!!" - завопил Джамаледдин, меняясь в лице и багровея от ярости при виде чудовищного лица. Его джинсовая попсовость мгновенно куда-то делась, он встал перед Гарри, закрывая его собой. Смуглая лысина блестит от пота, вместо хитрой ухмылки вороватого торговца восточного базара - скрежещущие зубы и невнятный поток ругательств на неизвестном Гарри арабском диалекте. И - бухающий откуда-то с небес изумленный бас: "ТЫ-Ы-Ы-Ы!!!" Джамаледдин Кудама ибн-Омар-ибн-Алим Абд-аль-Азим издал в ответ рык, напоминающий звук прорезающего облака реактивного самолета. Кулак Салазара Слизерина остановился на полдороги. Воцарилась пугающая тишина. Казалось, что даже замок прекратил свое фантастическое погружение к сердцу подземного мира. Все замерло. "Я же убил тебя", - негромко сказал Джамаледдин, и Гарри испугался его голоса. Тихо. А потом раскаты истерического хохота. Слишком натужного, чтобы быть искренним. Неужели, испугался?! "Я живучий! Мне больше некого бояться! Никто, НИКТО не сравнится со мной в могуществе-е-е!.." "Молчи", - коротко оборвал его Джамаледдин. Хохот смолк. - "Я не смог довести свою месть до конца, но ты, мерзкий шпион, подлый испанский вы-ы-ыродок", - последнее слово Джамаледдин выдавил из себя с отвращением, - "ты заплатишь за все. За подлый обман, что ты затеял против великого Махмуда Мавританского со своим господином-шайтаном". "Нет", - истерический шепот Салазара Слизерина казался громом. - "Не может быть. Не может быть, чтобы это был именно ты. Не может судьба свести нас именно здесь и сейчас!" И тогда расхохотался уже Джамаледдин. Он смеялся страшно, счастливо, захлебываясь раскатистыми переливами, меняясь на глазах у всех, увеличиваясь в размерах, как раньше сам Слизерин. Постепенно теряя человеческое обличие,