Теофилус Квинтус выпучил глаза. у Гарри ёкнуло сердце, но Тео удивленно протянул.

— А там разве живут колдуны? Сроду на той мельнице никого из волшебников не водилось, все мельники маглами были!

Ладно, подумал Гарри, недолёт. Придется искать новую версию. от обдумывания оной его оторвали звуки лютни снизу и какой-то торжественный дикий вой, похожий на боевой клич викингов. Парни бросились к узкому окошку-амбразуре и, толкаясь, принялись высматривать предполагаемого противника в ночной темноте. Долго искать не пришлось: во дворе, осененный слабым колеблющимся светом факелов, стоял Рон. Он медленно перебирал струны лютни, и из-под его пальцев вытекала удивительно нежная мелодия. Физиономия у Рона светилась необычайной одухотворенностью, и было видно, что в исполнение он вкладывает всю свою страсть. И все бы хорошо, если бы Рону не приспичило петь самому. Гарри сравнивал эффект от этой песни и прошлогоднего шоу на балу в Хогвартсе — текст, безусловно, был хорош, но голос Рона явно не был приспособлен для пения и был похож на гул, издаваемый солидной бочкой. Под громогласный хохот одноклассников, облепивших немногочисленные окна замка, Рон с ужасно серьезным лицом, направленным на небольшой балкончик, старательно пел:

Встретить любовь и не жди,

Если ты к ней не готова.

Тебе безразлично почти

Любишь того иль другого.

Верность — не праздное слово!

Нигде не найти

Верного сердца такого,

Как в этой груди! 1

Симус позади Гарри так зашелся от хохота, что повалился на пол и, болтая ногами, выл от смеха. Зато Тео оскорбился:

— Не смейтесь, благородный сэр! Главное не то, как поет сэр Рональд, а то, как это воспримет его дама!

— Если бы мне кто-нибудь сказал, что Рон будет ночью выть под окном какой-то девушки, я ни за что бы не поверил! — скорчился на подоконнике Невилл. Он отвоевал себе самое удобное место для обзора и теперь с интересом ожидал реакции от маленького балкончика на соседней башне.

— Он поет не Гермионе, вот во что трудно поверить, — буркнул Гарри. Несмотря на дикость ситуации, он уже предвидел, как Матильда фон Гриндельвальд опустит Рона с его трубными воплями, что было бы совсем неплохо. Он оглядел окошки. Все они были забиты любопытствующими зеваками, жаждавшими продолжения комедии. из башни напротив на Рона угрюмо взирал матильдин фан-клуб, а из соседнего окна высунулся полуодетый Драко Малфой и проревел:

— Уизли, если ты еще раз позволишь себе что-то подобное, то я вышибу из тебя дух!

Драко набрал воздуха в легкие, чтобы обложить Рона по полной программе, но тут с легким стуком отворилось маленькое окошко на узком балкончике, показалась смутная тень женской фигурки, и высокий соблазнительный женский голос мелодично пропел в ответ:

Плачу всю ночь напролет.

Чуть позабудусь дремою,

Сон как рукою сметет:

Мнится, мой милый со мною.

Что ж он порою ночною

И въявь не придет?

Боже, пред ночью одною

Все муки не в счет!

От такого неожиданного поворота событий все зеваки потрясенно замолчали, а Гарри так и вовсе был сражен откровенностью средневековых нравов. Словно во сне он наблюдал, как с балкончика спустилась веревочная лестница, а Рон с видом завоевателя, входящего в покоренную крепость, подхватил лютню и начал карабкаться по лестнице наверх. Когда он достиг цели, чья-то рука втянула лестницу обратно, и окошко с нетерпеливым стуком захлопнулось за героическим любителем серенад. Свет в комнате погас.

С минуту все пораженно смотрели друг на друга, причем в некоторых глазах виднелась откровенная зависть, а затем Гарри перевел взгляд на соседнюю башню. Драко Малфой, высунувшись почти по пояс из окна, изрыгал такие страшные проклятия и угрожал Рону такими ужасными карами, что такой бурной реакции даже от него этого никто не ожидал. Пока все любовались реакцией неудачливого любовника, Гарри обратил внимание, что за одним из окон мелькнуло знакомое лицо, красное и заплаканное. Гермиона тоже оказалась свидетельницей этой сцены.

Бледные слепые глаза малыша Китто с сожалением скользнули по стене замка, не видя ни камешка.

— Я чувствую Тьму, — сказал он тонким детским голоском.