Может быть, я лишь зеркальный двойник.

А настоящий гуляет средь книг.

Тихо смеется и плачет в тоске,

И говорит на своем языке.

Может быть, я лишь неверная тень.

Та, что забыл оступившийся день.

И где-то там, высоко в тишине

Кто-то другой видит сны обо мне.

Может быть, я- исчезающий свет,

И никогда не узнаю ответ.

Может, выводит строку за строкой

Кто-то другой, кто-то другой.

Все обернется, все станет иначе,

Кто-то поставит другую задачу.

Ветер рванется навстречу с тревогой,

Новую сердцу укажет дорогу.

Я позабуду давнишнее горе,

Стану звездою на светлом просторе.

Чтобы однажды тебе обозначить

Другую дорогу, иную задачу.

Не терзай меня время словами,

Ненаписанных мною стихов.

Не преследуй холодными снами

И безумствами горьких веков.

Да я знаю, что буду наказан

За отчаянье гордой души.

Но прошу, не тяни, поспеши…

Одари болью всей меня сразу.

Все как всегда- пустой осенний вечер,

И дождь холодный снова наземь льется.

Еще мгновенье- он меня коснется,

Всего мгновение до нашей встречи.

И он подарит мне звезду забвенья,

Я упаду, как раненая птица.

Но кажется, что боль мне только снится —

Я расстаюсь с собой без сожаленья.

Все в прошлом, все в загадочном тумане,

И осень сердце в листья тихо прячет,

И взгляд твой ничего теперь не значит,

И значит, больше душу не обманет.

Я все простил, мне стала безразлична

Чужих печалей сказочная бездна.

Мне быть с людьми давно неинтересно

Я одинок, и это так привычно.

И как всегда- пустой осенний вечер,

И снова дождь холодный наземь льется.

Еще мгновенье- он меня коснется,

И может, от тоски меня излечит.

Безуспешно пытаясь забыть о тоске

Я испробовал сотни певучих путей.

Все осталось, как прежде, в холодном листке,

Превратилось в стихи, в безнадежность ночей.

Отчего так туманны слова и года?

Отчего так задумчив мой горестный взор?

Оттого, что кругом лишь беда-темнота,

Да холодная муть, да безлюдный простор.

Я летел столько дней, я искал миражи.

Был в осеннюю сказку наивно влюблен.

Все рассеялось, стало печалью души,

А огонь мой с собою унес тихий сон.

От прошедшего только лишь пепел в руке,

И улыбка, и грустные грезы ночей…

Безуспешно пытаясь забыть о тоске,

Я вернулся назад- в перекрестье путей.

В глазах моих лишь черные миры

Тоски безбрежной, неизбежной скуки.

И только, только гибельные муки

Жгут вновь в душе неверные костры.

Но разум помнит правила игры.

И оттого он рад всегда разлуке.

Он никогда не различает звуки,

Он не подвластен колдовству жары.

Что ж прочен щит. Пусть снова так легка

Волшебных чувств безумная река,

Что хочет за собой меня увлечь.

Но я двойник загадочных миров.

Я помню столько безнадежных слов,

Что смогут сердце от нее сберечь.

Кто шепнул мне, что все изменилось,

Что отныне я буду другой?

Что дорога кольцом обратилась,

И загадочной горькой судьбой?

Но ответа теперь мне не надо.

Я отмечен печалью стихов.

Сердце боли неведомой радо,

А в глазах звезды черных миров.

Я — вселенских теней отголосок,

Я наследник великой страны.

Взор мой грустен, плащ ярок и бросок,

В складках прячутся лунные сны.

Я тревожно мечусь меж столетий,

Меж пристанищ и новых дорог.

Я обманут тропою соцветий,

И алмазами брошенных строк.

Я отравлен холодным сияньем,

Я навеки себе изменил…

Вместо светлых огней ожиданья,

Выбрав тени таинственных сил.

Я сам себе и жертва и палач.

Всегда охвачен город мой пожаром.

Я сам себе кажусь таким кошмаром,

И призраком спешащих неудач.

Я был когда-то молод и горяч,

Подвластен то восторгу, то сомненью.

Теперь я стал загадочною тенью.

Мне снятся годы, что летели вскачь.

Я навсегда затерян в темноте.

Мой голос глух, меня никто не слышит.

Я больше не служу своей мечте.

И с каждым словом становлюсь все тише…

Я не могу найти себя нигде.

Унеси меня в ночь — темный воздух так свеж,

Замети все следы мои быстрой метелью.

Сотни лет я блуждал в тишине подземелья —

Твердо зная, что ночь мой последний рубеж.

Я давно погребен под плитою времен:

Роковых совпадений и странных ошибок.

Пойман сетью печальных и светлых улыбок,

И напрасною мукой далеких имен.

Не услышу того, кто меня позовет:

Все давно уж сбылось, и забылось навеки.

Налитые свинцом — опускаются веки,

Начинается сна бесконечный полет.