Но что говорит этот изувер Сеньков? Кузьма Анатольевич прислушался и последние сомнения его развеялись: да, спасенья нет, помощи ждать неоткуда.

– Я приказал своим мальчикам, – сообщил Сеньков, – наломать березовых прутьев в парке. Ну-ка, Васек, дай попробовать, – взял у парня розгу, взмахнул ею так, словно рубил кому-то голову саблей. Услышав мелодичный свист, довольно прищурился. – Помогите ему, дорогие мои… – кивнул на Лутака.

Кузьма Анатольевич, презирая себя, спустил брюки и даже трусы. Охранники Сенькова повалили его на стол, свистнула розга и Кузьма Анатольевич завизжал, будто недорезанный поросенок.

– Давайте, мальчики! – подбадривал своих амбалов Сеньков. – Во имя процветания фирмы «Канзас»!

– Не надо, – запросился Лутак, – больно!

– Конечно, больно, – согласился Рутгайзер, – но ведь нам еще больнее. Сейчас ты встанешь и пойдешь, ну, неделю задница посаднит, а нам что делать? Обанкротимся!

«Ты обанкротишься, жидовская морда! – подумал Лутак. – Тебе восемьсот миллионов все равно, что чихнуть!»

Сеньков поднял руку.

– Хватит! – велел. Перевернул Лутака на спину, наклонившись над его лицом, заглянул в глаза. – Для первого раза хватит, – уточнил, – так будет с каждым, кто посмеет мошенничать. Мы даем тебе еще неделю. После этого сам понимаешь!..

«Недели мне достаточно, – не без злорадства подумал Лутак, – через неделю „Канзас“ лопнет и можете искать меня в следственном изоляторе. Под надежной охраной».

Пообещал:

– Через неделю обязательно рассчитаемся.

КИРИЛЮК ПЛЮС ГАПОЧКА

– Разговаривал с Задонько, – сообщил полковник Кирилюк, – интуиция все же меня не подвела: банда киевская. Возвращаемся домой.

Майор Гапочка пожал плечами.

– Приказ?

– Начальство распорядилось.

– Но ведь вы не довели дело до конца.

– Разве вы не поняли? Банда киевская.

– А как быть с делом майора Нечипоренко?

– Боюсь, оно нам не по зубам.

– Есть свидетель, видевший парня в джинсах и светлой тенниске. Именно с ним Нечипоренко сел в «Ладу». А потом – мрак.

– Ваш свидетель смог бы узнать того парня?

– Думаю, да.

– А я думаю, что шатается этот типчик в тенниске сейчас по Крещатику или по проспекту Грушевского…

– Все возможно, полковник…

– Единственное, что сказал Задонько: банда киевская. Установлено точно. Детали, естественно, по телефону не обсуждали.

– Уже чуть ли не целая неделя минула, как исчез Нечипоренко. Боюсь я за него…

– Мы не сентиментальные девушки, а офицеры милиции. Нечипоренко погиб, это факт.

– Офицер милиции, полковник, пока не нашел труп, не имеет права на такой вывод.

– И все же уверен: в душе вы согласны со мной.

– Все равно, должны заниматься поисками до конца.

– Если найдем в Киеве убийцу, проблемы с подтверждением личности не будет. Привезем в Лижин.

– Кстати, помните показания Нины Хомячок? О типе, который соблазнил Лесю Савчук? Хомячок утверждала: был в джинсах и белой тенниске.

– Джинсы и тенниски едва ли не все мужчины на Украине носят. Униформа своего рода.

– Парень, общавшийся с Савчук, был одет в белую тенниску с надписью, кажется на английском.

– А что ваш свидетель показывает?

– Светлая тенниска – это точно. А вот относительно надписи?.. Да и еще латинскими буквами…

– Уточните. Как-никак, а деталь важная.

– Вы, Иван Пантелеймонович, верите, что поймаем бандитов?

– Без веры, майор, нам в милиции нечего делать. Да и по тону Задонько я почувствовал: дела наши идут к завершению. Не вешайте нос, майор.

– А я – оптимист, и заядлый.

– Оптимизму нам бы и в самом деле добавить: по килограмму на каждого офицера.

– Кое-кто такого веса не выдержит.

– А что тяжелее – оптимизм или пессимизм? – Оптимистам легче дышать.

– И я так считаю. Выходит, майор, вес тут ни при чем. Собирайтесь, через час отправляемся в Киев.

ЯРОВОЙ И ЛУГАНСКИЙ

Они встретились в парке у памятника Пушкину. Леонид Александрович немного нервничал, зная, что разговор предвидится весьма не простой. Однако ничем не выдавал своего настроения: как всегда, лицо его светилось доброжелательностью.

Луганский появился на несколько минут раньше: расположился на свободной скамье, всем своим видом выказывая беззаботность, хотя и догадывался – шеф даром не позовет и, наверно, предстоит очередная операция.

Увидев Ярового, Иван Павлович изобразил на лице улыбку, хотя внутреннее напряжение не спало. Знал: каждый новый их рейд таит все большую опасность – милиция тоже не сидит, сложа руки, дерзкие операции под Ребровицей и на Узловой не могли не вызвать соответствующую реакцию, а значит, все подразделения транспортной милиции и службы безопасности приведены в боевую готовность.

Яровой сел рядом с Иваном Павловичем, со стороны их можно было принять за давно не видевшихся приятелей, явно обрадовавшихся этой встрече. Леонид Александрович прижался плечом к Луганскому, как бы подчеркивая интимность встречи, но разговор начал совсем в ином ключе:

– На вашей деятельности, Иван Павлович, к сожалению, придется поставить точку.

– Как так? – оторопел Луганский, поскольку не мог даже представить такой поворот событий.

– А очень просто, – объяснил Яровой жестко, – мавр сделал свое дело…

– И может идти ко всем чертям? Именно это вы имеете в виду?

Однако Яровой уже успел понять, что передал кутье меда.

– Я не хочу сказать, что вы мне совсем не нужны, – сказал примирительно, – но на данном этапе ваши услуги – ни к чему.

– Испугались?

– И это имеет место, – признался Яровой. – Давайте поразмыслим: мой бизнес уже не требует незаконно добытых товаров, так зачем рисковать?

– А что будет со мной? Со всеми моими парнями? Они настроены на постоянную работу – и вдруг такое… Кто им будет платить?

– Еще за месяц уплачу я. Вы лично не пострадаете: полтора миллиона компенсации, думаю, достаточно?..

Огонек вспыхнул во взгляде Луганского, но сразу погас. Полтора миллиона – неплохо, но ведь парни взбунтуются, и кто знает, чем это кончится? Ведь подбирал он их сам – людей серьезных, готовых на все, для них убрать человека – все равно, что лишний раз чихнуть. Их гнев неминуемо упадет на его голову.

Луганский разволновался, но взял себя в руки, решив, что гнев и прочие эмоции – плохие советчики в этом разговоре.

Повторил:

– Представьте себе реакцию моих парней, когда сообщим о вашем решении. Они повесят меня на первом же суку.

– А кто сказал, что я предлагаю распустить команду? Все должно оставаться по-прежнему. Только у вас будут развязаны руки. Считаю, от этого только выиграете.

Иван Павлович задумался.

– Предлагаете, чтобы мы продолжали свою деятельность?

– Да.

– А грузовики?

– Передаются в ваше распоряжение. Бесплатно.

– А Михайловка с Кандаловкой?

– На Михайловке ставьте крест. А Родзянко в Кандаловке еще можно использовать. Придется только платить и советую не скупиться.

Луганский снова задумался. Затем спросил:

– А как быть с товаром?

– Это уже ваша забота, – похлопал его по плечу Яровой. – Завяжете контакты с коммерсантами, найдете деловых людей. Тут вам особых проблем решать не придется.

«Ах ты ж гад, – подумал Иван Павлович, – использовал меня, выпил ведро крови, а теперь в кусты?»

Спросил:

– А оружие?

– Остается у вас.

– Под Лижином мы уже наследили, – грустно констатировал Луганский. – Туда уже не сунешься. Жаль, у нас там хорошая девка была – имели полную информацию.

– Новую девку найдете.

– Не исключено: свято место пусто не бывает.

– А вы, вижу, приободрились.

– Знаете, вы меня сразу будто обухом по голове… Да и с хлопцами разговор предстоит нелегкий.

– А что в наше время легко?