теребила последние несколько минут, – то есть практически с того момента, как они решили на время уступить жаре и устроить привал.

Он задумался, – бесполезно, – было ли любопытство исследователя единственной причиной ее изысканий, или же еще способом избежать разговора. Ведь она все еще могла чувствовать себя неловко от того, что было ранее.

В любом случае, это было ее право делать как она пожелает. Нигде в

положениях Звездного Флота не сказано, что вы обязаны быть обаятельны во время отдыха.

Прикончив остаток своего стебля, капитан подумал о ручье. От всего этого сахара ему захотелось пить. Не здорово, что у них не было в чем носить воду, в противном случае они набрали бы воды на месте высадки.

Каррас что-то пробормотала и покачала головой. И наконец убрала устройство.

– Продвинулись? – спросил он.

– Ничуть. – Она вздохнула. – По-прежнему остаются символы, смысл которых ускользает от меня. А я это не люблю, – когда что-то от меня ускользает. – Она посмотрела на него. – Сэр, могу я говорить откровенно?

Он кивнул.

– Безусловно.

– Несколько раньше я дала понять… знаете… Я оказалась в романтической обстановке с…красивым мужчиной и…

– Мичман, – сказал он, – Вам не нужно…

– Нет, нужно, – настаивала она. – Вам теперь со мной неловко – не

отрицайте. А нам обоим нет причин чувствовать себя неловко. Я думаю, мы должны просто забыть об этом, будто ничего и не было и заниматься дальше своими делами.

Зрелая философия, решил Кирк. Приличествующая будущему офицеру. Философия, которая должна ему импонировать.

В самом деле, почему бы и нет? Или он был тщеславно задет тем, что женщина, очарованная им, так быстро перестала быть таковой?

– От всего сердца согласен, – сказал он ей. Он протянул руку в знак взаимопонимания.

Каррас протянула навстречу свою…

Но прежде чем она успела дотронуться до его руки, джунгли за ее

спиной взорвались необузданной яростью. Деревья валились и камни катились в стороны, когда вздымалась и разваливалась земля.

И из хаоса показался слишком знакомый силуэт, с вьющимися

щупальцами и голодно разинутым отверстием. Он был в точности таким же чудовищным и призрачно-белым, как и тварь, что напала на Спока. И таким же смертоносным. Схватив Каррас за руку, капитан потащил ее к себе. Но, когда он это сделал, она закричала, широко раскрыв от ужаса глаза.

Через миг он понял почему. Вокруг ее лодыжки обвилось белое,

похожее на кончик кнута щупальце. И оно тянуло ее назад.

Мичман вцепилась в него, пытаясь усилить его захват своим

собственным, но бесполезно. Тварь вытянула ее ногу в своем направлении. А затем, когда Кирк попытался задержаться, зацепиться ногами за землю, оно дернуло сильнее, чем он ожидал.

Последовал сильный удар, – будто что-то твердое бросилось ему навстречу, – и он оказался распростертым на лесной траве; лоб его был теплым и мокрым от крови. Он с трудом осознал, что перед этим ударился головой о дерево.

Что более существенно, создание получило что хотело. Взглянув вверх

и отерев кровь, заливавшую глаза, он увидел Каррас, висящую вниз головой над верхушками деревьев, – черты лица искажены, как ранее у Спока, руки вцепились в щупальце, которое сдавило ее ногу.

Кирк потянулся за фазером, – и только тогда припомнил, что фазера у него нет. Он видел, как чудовище подтянуло его мичмана к отверстию, несмотря на ее сопротивление, – видел, как она открыла рот, пытаясь закричать, но не смогла, потому что боль была слишком сильна.

Капитан с отчаянием поискал глазами вокруг себя что-нибудь, что он мог бы использовать, чтобы помочь ей. Что-то – хоть что-нибудь. Его взгляд упал на ветку дерева, расщепленную во время появления чудища. Долей секунды позже, его пальцы сомкнулись на ней, и он поднял ее.

Между ним и созданием было всего несколько метров; они были относительно свободны. Нагнув голову, Кирк ударил импровизированным копьем в место, которое могло быть животом этой штуки – в тошнотворно-белое мясо, – ударил изо всех сил, какие мог собрать.

Но тварь оказалась прочнее, чем выглядела, – даже там, где она, казалось бы, должна была быть более уязвимой. Копье едва ли даже проткнуло его кожу. И животное, похоже, даже не заметило этого.

Хотя через секунду тело твари начало подрагивать в месте удара. И, уголком глаза, капитан заметил щупальце, метнувшееся в его направлении.

Кирк бросился в сторону, едва избежав захвата. Затем, когда оно попыталось схватить его во второй раз, использовал для прикрытия свое оружие.

Это не здорово, сказал он себе. Он должен помочь Каррас. А как он это может сделать, если едва может помочь самому себе?

Не зная, что еще сделать, он подобрал пару камней и швырнул их в пасть чудовищу. У меня получится – должно, сказал он себе, вспомнив, кто говорил ему это. Один камень пролетел мимо, зато другой, по-видимому, попал точно в цель.

На этот раз, тварь не просто слегка задрожала. Она дернулась. Очевидно, он задел чувствительное место.

Но даже фазер, настроенный на сильную интенсивность, не смог заставить то, другое создание отпустить Спока, так и камень явно не сможет повлиять на эту тварь, чтобы она оставила Каррас. В то время, как мысли капитана неслись, лихорадочно стремясь найти другой способ нападения, он увидел, что, что бы он не предпринял, будет слишком поздно.

Тварь уже подняла Каррас к своему рту, где небольшое щупальце раскрутилось и дотронулось до ее бедра. Слегка, почти что ласково. Затем, по-видимому выполнив свою задачу, чудовище выпустило Каррас.

Она упала камнем через переплетение ветвей и приземлилась с леденящим кровь ударом на подзол джунглей. Кирк, устремился к ней, забыв о собственной уязвимости, и припоминая, как это было со Споком, – тремор, лихорадочные пятна на лице, широко открытые, как в трансе, глаза; легкие, работавшие как кузнечные мехи.

Он едва заметил, как личинкоподобная штука отступила, скользнув обратно в мешанину обломков, которые сама создала. Он не смотрел, как его щупальца скользили вслед за ним под землю.

У капитана было только одно на уме: спасти жизнь его мичмана.