Древность священных ветхозаветных книг видна из самого их содержания. Книги Моисеевы так живо повествуют о жизни человека тех далеких времен, так ярко рисуют патриархальный быт, так соответствуют древним преданиям тех народов, что читатель естественно приходит к мысли о близости самого автора ко временам, о которых он повествует.

По отзыву знатоков еврейского языка, самый слог Моисеевых книг носит на себе печать глубочайшей древности: месяцы года еще не имеют собственных названий, а называются просто первым, вторым, третьим и т. д. месяцами, да и самые книги называются просто своими начальными словами без особенных наименований, напр. БЕРЕШИТ («вначале» — кн. Бытия), BE ЭЛЛЭ ШЕМОТ («и сии суть имена» — кн. Исход), и т. д., как бы в доказательство того, что еще никаких других книг не было, для отличия от которых требовались бы особые названия. Такое же соответствие с духом и характером древних времен и народов замечается и у прочих священных писателей, живших после Моисея.

Ко времени Христа Спасителя древнееврейский язык, на котором написан Закон, был уже мертвым языком. Еврейское население Палестины говорило общим для семитических племен языком — арамейским. Христос тоже говорил на этом языке. Те немногие Христовы слова, которые евангелисты приводят буквально: «талифа куми; авва; Елои, Елои, ламма савахвани» — все это арамейские слова. Когда после Иудейской войны прекратилось существование и малых общин иудео-христиан, тогда Священное Писание на еврейском языке совершенно исчезло из христианской среды. Воле Божией было угодно, чтобы, отвергшая Его и изменившая своему назначению, иудейская община оказалась единственной хранительницей Священного Писания на исконном языке, и вопреки своей воле, стала свидетельницей, что все что говорит Христова Церковь относительно древних пророчеств о Христе Спасителе и Божием приготовлении людей к принятию Сына Божия, не измышлено христианами, но является подлинной, многогранно утвержденной истиной.

Весьма важным признаком священных книг Библии, обуславливающим собой различную степень их авторитетности, является канонический характер одних книг и неканонический других. Чтобы выяснить происхождение этого различия, необходимо коснуться самой истории образования Библии. Мы уже имели случай заметить, что в состав Библии вошли священные книги, написанные в различные эпохи и разнообразными авторами. К этому нужно теперь добавить, что на ряду с подлинными, богодухновенными книгами появились в разные эпохи и неподлинные, или не богодухновенные книги, которыми, однако, их авторы старались придать внешний вид подлинных и богодухновенных. Особенно много подобных сочинений появилось в первые века христианства, на почве евионитства и гностицизма, вроде «первоевангелия Иакова», «евангелия Фомы», «апокалипсиса ап. Петра», «апокалипсиса Павла» и др. Необходим, следовательно, был авторитетный голос, который ясно бы определил, какие из этих книг, действительно, истинны и богодухновенны, какие только назидательны и полезны (не будучи богодухновенны) и какие прямо вредны и подложны. Такое руководство и дано было всем верующим самой Христианской Церковью в её списке так называемых канонических книг.

Греческой слово kanon, как и семитское kane означает первоначально тростниковую палку, или вообще, всякую прямую палку, а отсюда, в переносном смысле — все то, что служит к выпрямлению, исправлению других вещей, напр., «плотницкий отвес», или так называемое «правило». В более отвлеченном смысле, слово kanon получило значение «правила, нормы, образца», с каким значением оно встречается, между прочим, и у ап. Павла:

(kanon),

(Гал. 6:16). Основываясь на этом, термин kanon и образованное от него прилагательное kanonikos, довольно рано начали прилагать к тем священным книгам, в которых по согласному преданию Церкви видели выражение истинного правила веры, образца ее. Уже Ириней Лионский говорит, что мы имеем «канон истины — слова Божии». А св. Афанасий Александрийский определяет «канонические» книги, как такие, которые служат источником спасения, в которых одних указывается учение благочестия. Окончательное же различие книг канонических и неканонических ведет свое начало со времен св. Иоанна Златоуста, бл. Иеронима и Августина. С этого времени эпитет «канонических» прилагается к тем священным книгам Библии, которые признаны всей Церковью в качестве богодухновенных, заключающих в себе правила и образцы веры, — в отличие от книг «неканонических», т. е., хотя назидательных и полезных, (за что они и помещены в Библии), но не богодухновенных и «апокрифических (apokrifos — скрытый, тайный), совершенно отвергнутых Церковью и потому не вошедших в Библию. Таким образом, на признак «каноничности» известных книг мы должны смотреть, как на голос церковного Предания, подтверждающий богодухновенное происхождение книг Св. Писания. Следовательно, и в самой Библии не все ее книги имеют одинаковое значение и авторитет: одни (канонические) богодухновенны, заключают в себе истинное слово Божие, другие (неканонические) — только назидательны и полезны, но не чужды личных, не всегда безошибочных мнений своих авторов. Это различие необходимо иметь в виду при чтении Библии, для правильной оценки и соответствующего отношения к входящим в состав ее книгам.

Вопрос «неканонических» книг

(Епископ Нафанаил Львов)

…Вопрос о каноне, т. е. о том, какие из благочестивых писаний могут считаться подлинно Богодухновенными и быть поставленными наряду с Торой, занимал Ветхозаветную Церковь в течение последних столетий пред Рождеством Христовым. Но Ветхозаветная Церковь канона не установила, хотя и проделала всю подготовительную работу. Один из этапов этой подготовительной работы отмечает 2-я Маккавейская книга, говоря, что Неемия,

(2:13). В еще большей степени подготовил установление канона священнейших книг выбор книг для перевода 70-и толковников, торжественно соборно совершенный Ветхозаветной Церковью.

И то, и другое событие с некоторым правом можно было бы считать установлением канона, если бы мы имели список книг, которые в качестве священных собрал праведный Неемия или которые избрали для перевода Богоизбранные толковники. Но точного списка ни для того, ни для другого события мы не имеем.

Разделение между признанными и непризнанными, каноническими и неканоническими было установлено иудейской общиной лишь после отвержения Христа Спасителя вождями иудейского народа, после разрушения Иерусалима, на грани 1-го и 2-го века по Рождестве Христовом, собранием иудейских раввинов в гор. Иамнии в Палестине. Среди раввинов наиболее выдающимися были рабби Акиба и Гамалиил Младший. Ими был установлен список в 39 книг, которые они искусственно свели в 24 книги, соединив в одно: книги Царств, книги Ездры и Неемии и 12 книг малых пророков, по числу букв еврейского алфавита. Этот список был принят иудейской общиной и введен во все синагоги. Он и является тем «каноном», в соответствии с которым книги Ветхого Завета называются каноническими или неканоническими.

Конечно, этот канон, установленный иудейской общиной, отвергшей Христа Спасителя и потому переставшей быть Ветхозаветной Церковью, потерявшей всякое право на то Божие наследие, каковым является Священное Писание, — такой канон не может быть обязательным для Церкви Христовой.

Тем не менее, Церковь считалась с иудейским каноном, например, список священных книг, установленный Поместным святым Собором Лаодикийским, составлен явно под влиянием Иамнийского списка. Список этот не включает ни Маккавейских книг, ни Товита, ни Иудифи, ни Премудрости Соломоновой, ни третьей книги Ездры. Однако и этот список не вполне совпадает со списком иудейского канона, так как список Лаодикийского Собора включает книгу пророка Варуха, послание Иеремии и 2-ю книгу Ездры, исключенные иудейским каноном (в Новом Завете Лаодикийский Собор не включил в канон Откровения св. Иоанна Богослова).