…И музыка встает из боли,

И снова в пепельном виске

Стучит. Порыв безумной воли

Крушит тебя в слепой тоске.

Но выход есть, запомни это,

Не отворачивай лица

От лжи банального рассвета,

От злого холода свинца.

Как победно звенит уничтоженной жизни мотив,

И сжимается время под взглядом надменно-усталым.

Словно сорванный лист, улетает душа, все простив,

К неизбитым словам, к неизменным и странным началам.

Все сомнения прочь! Это в окна стучится судьба.

Что с того, что мечта превратилась в кровавую кашу…

Чуешь, вечность коснулась прохладой горячего лба.

Понимаешь теперь, что вот это воистину, наше?!

Медленно в вечность и холод бреду,

Кутаясь в клетчатый плед облаков.

Кажется, с временем я не в ладу,

Словно бы соткан из разных веков.

И повторяются строки и сны,

Словно бы медлит разлиться беда.

Словно покуда мне звезды верны,

Что освещают мои города.

Мертвым светом время светит,

Все живое разрушает:

То отчаяньем отметит.

То с забвением смешает.

Целый мир идет под воду,

Постепенно выгорает.

Сквозь безумную свободу

Хаос души пожирает.

И приводит боль-утрата

К осознанию бессилья…

Словно ангелу заката

Демон ночи режет крылья.

Мир нереален — это факт.

(Вверх посмотрел — и нет его)

А жизнь не попадает в такт

Биенья сердца твоего.

И ненормальнейший пейзаж

Заполонил твое окно:

Судьбы заплеванный этаж,

И дней неясное пятно.

На картах можно не гадать,

Достаточно страниц газет,

Чтоб будущее запродать

За фальшь начищенных монет.

Множат хаос идиоты.

Время быстро заполняют

Бесконечные пустоты,

Что от мыслей избавляют.

Безразличье годы множат,

Все на свете презирая.

Создадут и уничтожат,

Ничего не разбирая.

И хорошие советы

Опоздали. И без стона

Гибнут светлые поэты

В снах из стали и бетона.

Накатила волнами сумбура

Эта злая дура — натура.

И жуткое слово: "Разруха"

Стало привычно для уха.

И тебя поглощают бездны,

И проклятый век железный.

И молча глядят в твои очи

Потусторонние ночи.

На окраине Империи,

За околицей истории

Утонула жизнь в безверии,

Канула в фантасмагории.

Путь прошла от слез до гордости,

Все скитаясь неприкаянно.

И от повседневной подлости

Отбиваясь зло, отчаянно.

Наплевать на окружающих,

Представляющих материю,

Равнодушно забывающих,

И в себе уничтожающих,

Духа дивную мистерию.

Но слепят глаза созвездия,

Царство сна встает из холода,

И пугается материя —

Ей почудилось возмездие…

Это усмехнулась молодо

Наша вечная Империя.

Не нужны прочитанные книги.

Идиотом проще, легче быть.

Не нужны достоинства вериги.

Можно о печалях позабыть.

Проще жить и жрать, не рассуждая,

Можно ли иначе видеть мир…

Проще жить, забвеньем обладая,

Радоваться красоте квартир.

Нужно утопить себя в обмане,

Быть как все, слоняться в суете,

Восхищаться жизнью на экране —

Иллюзорным светом в пустоте.

Ни тебя, ни меня больше нет —

Утонули в болоте обмана.

Вместо правды — обрывки газет.

Вместо жизни — мерцанье экрана.

И тебе ни за что не узнать,

Где и как совершились подмены…

Как сумели всех нас спеленать,

Поглотить проклятущие стены.

Ночь расправляет черный бант.

В ладони время забирает.

Цикада — адский музыкант,

На нервах медленно играет.

Идет парад иных планет,

В безумии сознанье тонет.

Лишь вентилятор жутких лет

О чем-то монотонно стонет.

Крути отчаянья клубок,

И допивай печали кубок…

Последней пустоты глоток —

И ты поймешь, что мир так хрупок.

Об уникальности ни слова

Все жизни прожитые схожи.

Действительность всегда сурова,

Мы это ощущаем кожей.

В театре Хаоса премьера,

Ее, наверно, ждут аншлаги…

Горит, пылает наша вера —

Мы жжем души своей бумаги.

Мы рвем и мечем…Ну а толку?

Быть может, нам сменить квартиру…

Сломать сознания иголку,

Сквозь боль уйти к другому миру.

От чести не осталось и следа.

От совести отчаянье и боль.

И ледяное слово: "Никогда"

Засело прочно в памяти. Изволь

Понять всю мимолетность бытия,

Бессмысленность и пошлость наших дней,

Когда неразличимы ты и я

В толпе чего-то страждущих, теней.

Я с удивленным блеском глаз больных

Разглядываю ночью облака,

Как корабли просторов неземных,

Легко переплывающих века.

И этим постоянством я живу,

И медленно укутываю дом

Всем тем, что не увижу наяву,

Всем тем, что оставляю на потом.