«Если кто совершает путь среди полудня, когда солнце знойными лучами опаляет голову и жаром иссушает все влажное в теле, а под ногами у идущего лежит земля жесткая, неудобопроходимая, безводная; потом же такому человеку встретится источник, у которого прекрасная, прозрачная, приятная, прохлаждающая струя льется обильно: то неужели сядет он у воды и начнет любомудрствовать о ее естестве, доискиваясь, откуда она, как, от чего, и о всем тому подобном, о чем привычно рассуждать празднословам, а именно, что некая влажность, распространенная в земной глубине, пробивающаяся вверх и сгнетаемая, делается водою, или, что жилы, проходящие дольными пустотами, как скоро отверстия их делаются свободными, изливают воду? Или, распростившись со всеми рассуждениями, приклонит голову к струе и приложит уста утолить жажду, прохладить язык, удовлетворить желание и возблагодарить Давшего сию благодать? Посему подражай и ты сему жаждущему» (Св. Григорий Нисский «На свое рукоположение». Творения, ч. 4). Не одна эта тайна веры, но многие тайны требуют смирения нашего ограниченного разума перед ними, как это слышим мы в церковных песнопениях: «таинство не терпит исследования»: не терпит тайна испытания.
Тем не менее в известной мере мы имеем знание о Боге, знание постольку, поскольку Сам Он открыл его людям. Нужно различать постижение Бога, которое по существу невозможно, и познание Его, хотя и неполное, о котором ап. Павел говорит: Видим ныне, как в зеркале в гадании, и — отчасти разумеем. Степень его соответствует силам человеческим.
Откуда мы почерпаем знание о Боге?
а) Оно открывается людям уже из самого познания природы, познания самих себя и всех вообще творений Божиих. «Ибо невидимое Его, вечная сила Его и Божество, от создания мира чрез рассматривание творений видимы, так что они безответны» (Рим. 1:20), т. е. невидимое Его, вечная сила Его и Божество, от создания мира чрез рассматривание творений видимы, — и потому безответны те люди, которые, познавши Бога, не прославили Его как Бога и не возблагодарили, но посуетились в умствованиях своих (там же, 20-21).
б) Еще более явил Себя Бог в откровении сверхъестественном и через воплощение Сына Божия. «Бог, многократно и многообразно говоривший издревле отцам в пророках, в последние дни эти говорил нам в Сыне» (Евр. 1:1-2). «Бога не видел никто никогда; Единородный Сын, сущий в недре Отчем, Он явил» (Иоан. 1:18): Он «явил» Бога людям (по русскому переводу).
Так научил о познании Бога Сам Спаситель, сказав: «Все Мне предано Отцом Моим, и никто не знает Сына, кроме Отца; и Отца никто не знает, кроме Сына», — Спаситель прибавил: — «и кому Сын хочет открыть» (Мф. 11:27).
И ап. Иоанн Богослов пишет в Послании: «Знаем также, что Сын Божий пришел и дал нам свет и разум, да познаем Бога истинного» (1 Иоан. 5:20).
Божественное откровение дано нам во всем Священном Писании и в Священном Предании, хранение, научение и верное истолкование которых есть долг и принадлежность Святой Христовой Церкви.
Но и в тех границах, какие даны нам в свете Божественного откровения, должно нам следовать руководству тех, кто очистил свой разум высокой христианской жизнью и сделал свой разум способным к созерцанию возвышенных истин, — то есть должно следовать руководству Отцов Церкви, а вместе нравственно оберегать и себя. Об этом св. Григорий Богослов наставляет: «Если хочешь быть богословом и достойным божественного, — соблюдай законы; божественными заповедями иди к высокой цели: поелику деяние есть восхождение к созерцанию», т. е. стремись и достигай нравственного совершенствования, ибо этот только путь дает возможность восхождения на высоты, откуда созерцаются божественные истины (слово св. Григория Богослова 20-е).
И сам Спаситель изрек: «Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят» (Матф. 5:8).
Мыслями о различии понятий: «постижение» и «познание», иначе говоря, мыслью о непостижимости Божией при возможности познания Бога начинает свой большой труд «Точное Изложение Православной Веры» преп. Иоанн Дамаскин. Он пишет: «Божество неизреченно и непостижимо. Ибо никто не знает Отца, только Сын, ни Сына, только Отец. Также и Дух Святый ведает Божие, подобно как дух человеческий знает то, что в человеке. Кроме же первого и блаженного Существа, никто, никогда не познал Бога, разве кому открыл Сам Бог, — никто не только из людей, но даже из высших сил, из херувимов и серафимов. — Впрочем, Бог не оставил нас в совершенном о Нем неведении. Ибо а) ведение о бытии Божием Сам Бог насадил в природе каждого. И сама тварь, ее хранение и управление возвещают о величии Божества, б) Сверх того, сначала чрез закон и пророков, потом чрез Единородного Сына Своего Господа и Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, Бог сообщил нам познание о Себе, насколько мы вместить можем. Поэтому все переданное нам законом, пророками, апостолами и евангелистами, мы принимаем, признаем и почитаем, и более ничего не доискиваемся. И так Бог как всеведущий и промышляющий о пользе каждого открыл все, что знать нам полезно, и умолчал о том, чего не можем вместить. Удовольствуемся сим и будем сего держаться, не преступая Божественного предания» (Преп. Иоанн Дамаскин. Точное изложение православной веры, гл. 1).
Ту же мысль о бессилии нашей мысли для постижения Бога Церковь выражает и в богослужении: не будучи в силах понять таинственные именования Твоего трисветлого Божества, сердцем славим Тебя, Господи…
В древности некоторые из еретиков проводили мысль, что Бог совершенно постижим, доступен пониманию. Они строили свои утверждения на том основании, что Бог есть Существо простое, делая отсюда вывод, что, как простое Существо, Он не имеет внутреннего содержания и свойств. Достаточно поэтому, — говорили они, — назвать имена Божии или указать единственное Его свойство — нерожденность, чтобы сказать все о Боге (так рассуждали некоторые гностики, напр., Валент во II веке, а в IV веке Евномий и аномеи). Св. Отцы горячим протестом откликнулись на эту ересь, видя в ней ниспровержение существа религии. Возражая еретикам, они выясняли и доказывали, как из Писания, так и рассудочным путем, 1) что простота существа Божия соединяется с полнотой Его свойств, полнотой содержания жизни Божественной, и 2) что сами имена Божии в Свящ. Писании — Иегова, Элогим, Адонаи и др. — выражают не самую сущность Божества, а преимущественно показывают отношение Бога к миру и человеку.
Другие из еретиков древности (напр., маркиониты) впадали в противоположную крайность, утверждая, что Бог совсем неведом и недоступен для нашего познания. По этому поводу отцы Церкви указывали, что есть степень познания Бога возможная для нас, полезная и нужная нам. Св. Кирилл Иерусалимский в Огласительных словах наставляет: «Скажет кто-либо: если существо Божие непостижимо, то для чего же тебе говорить о Нем? Но неужели потому, что я не могу выпить всей реки, не буду и умеренно для пользы моей брать воды из нее? Неужели потому, что глаза мои не в состоянии вместить всего солнца, — и столько, сколько нужно для меня, не смотреть мне на него? Неужели потому, что я, вошедший в какой-нибудь большой сад, не могу съесть всех плодов, хотел бы ты, чтобы вышел я из него совершенно алчущим» (Огласит, поучения 6, 5).
Известен рассказ о блаженном Августине, как он, прогуливаясь по берегу моря с мыслями о Боге, увидел отрока, сидевшего у моря и черпавшего раковиной из моря воду в ямку в песке. Эта картина внушила ему мысль о несоразмерности между нашим умом и величием Божиим: нашему уму так же невозможно вместить представление о Боге во всем Его величии, как невозможно вычерпать море раковиной.