– Это стоило услышать. Земные права? Да уже от этих слов несет расизмом, Федерация – это не что иное, как клуб исключительно для хомо сапиенс.

Спок от удивления приподнял брови.

– Без нашей компании, будьте уверены, – весело сказал Чанг, словно сложившаяся ситуация доставляла ему удовольствие.

– Знаете, – призналась Ухура, – я не думаю, что мы совершенны.

Упершись ладонями в стол, Скотт резко вскочил на ноги.

– Не позволяй им вкладывать в твои уста слова, которые они хотят услышать! Не для того я отпахал тридцать лет в машинном отделении, чтобы меня потом обвиняли в дипломатии пушек.

– Во всяком случае, мы точно знаем, куда это приведет, – сказал бригадный генерал Керла, не обращаясь к кому-то конкретно. Глаза его блестели от выпитого эля. – К уничтожению нашей культуры, а Клингоны займут самую низшую ступень в иерархии Федерации и будут выполнять лакейскую работу за мизерную плату…

– Это экономика, – запротестовал Чехов, – а не расизм.

Ухура гневно потрясла бокалом.

– Но ты должен признать, что это одно и то же.

Маккой повернулся и бросил ей через плечо:

– Не будь наивной, Ухура!

Ухуру передернуло.

– Только не надо меня опекать, доктор.

Спок хотел найти поддержку и помощь у капитана Кирка, но тот сидел, уставившись в стол, явно не желая вмешиваться.

– Мы исследователи, а не дипломаты! – твердил Чехов Чангу.

Маккой толкнул его в плечо.

– Давай-давай, Чехов. Звездный Флот уничтожил море природных феноменов во имя исследований.

– Мы выполняем приказы, – возразил Скотт, все еще стоя, опираясь руками на стол. Чехов категорически воспротивился.

– С каких пор это стало оправданием? Дипломатия должна разрешать эти…

– Точно, – чуть не закричал Скотт. – Пусть политики все изгадят, а нас оставят беззащитными!

Кто-то кашлянул, прервав ожесточенные дебаты. Спок повернулся на кашель и увидел Горкона, сидевшего мрачнее тучи. Остальные Клингоны не смогли скрыть свое удивление.

– Итак, – изрек Горкон после паузы, длившейся несколько секунд, – я вижу, что нам предстоит пройти еще долгий путь.

Он поднялся, а за ним – и остальные. Споку удалось изобразить искреннее смущение, вызванное поведением команды "Энтерпрайза". От ощущения бесполезности проведенной встречи избавиться оказалось намного труднее. Последние дни очевидно выявили поразительную степень гнева и горечи, накопившихся у представителей Федерации, чего Спок никак не ожидал, по крайней мере, от своих друзей. Он еще мог понять капитана, у которого Кэрол была в тяжелом состоянии, а сын погиб от рук Круге, но чтобы так враждебно вели себя другие…

Неужели весь этот эмоциональный всплеск был вызван освещением событий на Кудао? Неужели земляне так сильно подвластны влиянию извне?

Когда Валерис говорила о ромуланском эле, то права была лишь отчасти.

Поначалу он способствовал созданию непринужденности, но затем помог сбросить с обедающих тонкое покрывало цивилизованности, под которым пряталась непримиримая ненависть. Спок стал сомневаться, правильно ли он оценил способность землян к разумному поведению и мирному сосуществованию.

Если Горкон разделял то же мнение, то шансы на достижение мира в Галактике и в самом деле были весьма отдаленными.

Джим Кирк стоял в отсеке пространственного перемещения и ждал, пока Клингоны отбудут к себе на корабль. У него было легкое ощущение стыда, которое, он знал, впоследствии будет более сильным, а пока затмевалось приятным головокружением, пощипыванием в носу, покалыванием в конечностях, потерявших всякую чувствительность. Ноги как будто не принадлежали ему, и приходилось сосредоточиваться, чтобы не споткнуться в коридоре. Остальные тоже были далеко не в лучшем виде: Маккой, пошатываясь, постоянно зевал и вот-вот мог уснуть; широкое лицо Скотта тревожно пылало розовым цветом.

Прохладное отношение ко всем Ухуры говорило, что она все еще злится на доктора и на других. Выражение лица Чехова, как он сам считал, должно было излучать вежливость, но слишком очевидно выдавало крайнее раздражение, и Кирк боялся, что у него самого точно такая физиономия.

Слава богу, хоть Спок в этот вечер не препятствовал им, хотя о них всех того же нельзя было сказать. Кирк пожалел вулканца, пытавшегося установить дипломатический диалог с Клингонами, да еще в подвыпившей компании обозленных людей. Ничего, завтра он помирится со Споком и уладит отношения с Клингонами, если те не передумают иметь дело с Федерацией после сегодняшнего вечера. В данный же момент выпитый эль до предела высвободил из Кирка всю накопившуюся ярость: в мыслях он снова вернулся к Кэрол, к ее смертельно-бледному восковому лицу, вспомнил, как поднималась и опускалась ее грудь, а дыхание поддерживалось искусственно при помощи маски…

Лучшее, что можно было сделать, – это оставаться корректным.

Горкон что-то говорил. Кирк нахмурился, стараясь вникнуть в смысл его слов.

– Благодарю вас, капитан Кирк. Вечер был чрезвычайно… поучительным.

Кирк почувствовал слабый укор совести и злость и ответил заплетающимся языком:

– Скоро нам предстоит встретиться еще.

Горкон посмотрел на него проницательным взглядом, от которого Кирк неуютно поежился.

– Вы не доверяете мне.

Капитан отвел взгляд.

– Я не виню вас, – спокойно продолжал Гор-кон. – В вашем представлении я – как бы это сказать? – своего рода стереотип. Если будет создан новый прекрасный мир, то нам, старым людям, жить в нем придется, ой, как тяжело.

Кирк почувствовал очередной приступ ярости, и кровь прилила к его лицу.

"Нам, старым людям…"

– Капитан Спок, – откланялся Горкон.

– Канцлер, – Спок повернулся к Азетбур. – Очень приятно было познакомиться, мадам.

– Капитан Спок, – поклонилась Азетбур, садясь рядом с отцом.

– Генерал Чанг, – неожиданно для себя самого и для других раскланялся Кирк. – Мне приятно…

Чанг смотрел на капитана, вновь приблизившись к нему чуть ли не вплотную, как будто испытывал Кирка, намереваясь заставить его отступить.