– Да, сэр, – сказал Уэст.

– Уилл Ногура получит еще одну жалобу от посла Фокса? – спросил адмирал Джастмэн.

– Нет, сэр, посол здесь ни при чем… – сказал Уэст.

На мгновение Уэст увидел, что адмирал удивился, искренне удивился. Секунду поизучав его, адмирал сказал. – Тогда дело во мне. Вы нашли что-то, что по-вашему приведет меня в замешательство.

– Это касается вас, сэр, – сказал Уэст. – Поскольку вы были вовлечены…

– Вы можете остановиться на этом месте, лейтенант. В вашей работе вам никогда не следует беспокоиться насчет чьего-либо замешательства, особенно моего. Единственное, что привело бы меня в затруднение, так это вступление в какой-либо крупномасштабный конфликт с враждебной расой и поражение в нем. Это ясно? – спросил он.

– Да, сэр, – сказал Уэст.

– Каков ваш анализ? Я полагаю, он касается мирного соглашения. Вы пришли к заключению, что я должен был закончить работу на Донату V. Если бы я это сделал, клингоны не были бы сейчас достаточно сильны, чтобы угрожать нам. Поверьте мне, этот вопрос мешал мне спать последние несколько месяцев. Но, честно говоря, я удивлен, что вы так считаете, учитывая ваши работы, где вы оказываете предпочтение дипломатии, основанной на изучении других рас, а не на военных решениях.

– Сэр, мой анализ прослеживает наши нынешние проблемы с клингонами вплоть до битвы при Донату V, но не по тем причинам, о которых вы думаете. И я использовал ксеноантропологические и ксеносоциологические модели, чтобы придти к моим заключениям. Я уверен, что понимаю клингонов намного лучше, чем понимал их прежде, – сказал Уэст.

– Но вы видели, что понимание не обязательно улучшает ситуацию, – заметил адмирал, снова показав сверхъестественную проницательность по поводу того, о чем думал Уэст. – Объяснитесь, лейтенант.

– Как мы уже обсуждали, клингоны народ гордый, с воинственной культурой, для которых конфликт рассматривается как естественная часть их жизни и отношений. Во многих смыслах, экспансия необходима им для предотвращения направления агрессивных импульсов различных групп друг против друга. В этом отношении Звездный Флот был прав, когда рассматривал их интерес к системе Донату V как угрозу. Сражение, которое там состоялось, остановило распространение экспансии Клингонской Империи в направлении пространства Федерации на двадцать пять лет, – сказал Уэст.

– И что же изменилось? – спросил адмирал.

– Ничего, сэр, и в этом-то проблема. Работа, которой я занимаюсь, требует, чтобы я попытался увидеть расу людей такими, какими они сами видят себя. В Федерации мы представляем себя миролюбивыми. Война и конфликт для нас являются нарушениями нашего статуса кво. Вы увидели возможность остановить сражение у Донату V и использовали ее. Вы сделали правильный моральный и этический выбор согласно вашим ценностям, – сказал он.

– Почему-то мне не кажется, что мне понравятся ваши следующие слова, – сказал адмирал.

– Проблема в том, что клингоны видят себя совсем по-другому. Для них конфликт естественное состояние бытия. Они сражаются, потому что такова их природа. Они сражаются, как сказал один из их лидеров, «чтобы обогатить свой дух». Мы оглядываемся на последние двадцать пять лет и видим мир. Они видят временное прекращение враждебности.

– Изменилось бы это, если бы мы победили их? – спросил адмирал.

– Да. Потому что сражение для них – способ жизни, они с готовностью примут как поражение, так и победу. Но чего они не понимают, так это мир, основанный на мирных переговорах. Для них это хуже, чем поражение, потому что поражение в их глазах означало бы уважение к нам. Для клингонов незаконченная битва и последние двадцать пять лет мира – пятно на их чести – пятно, за которое нужно отомстить, – сказал Уэст.

Адмирал долгое время молчал. Казалось, он уменьшился в своем кресле и постарел на десять лет прямо на глазах Уэста.

– Сэр, в то время вы приняли правильное решение. Вы спасли жизни. И у вас не было данных…

– Но именно этим мы здесь и занимаемся, лейтенант, мы принимаем важные решения, касающиеся вопросов жизни и смерти…

– С совершенно недостаточной информацией, – закончил за него Уэст.

– И в то время как мы провели последнюю четверть века, занимаясь исследованиями, колонизацией и строительством, они провели их, готовясь закончить битву, которая никогда не должна была бы выйти за пределы одной звездной системы, но может теперь поглотить всех нас, – сказал адмирал.

– Я не убежден, что нет другого пути. При более детальном изучении… – начал он, но слова показались пустыми даже для собственных ушей. Это не было студенческой работой, критикующей политику Звездного Флота, или пытающейся пересмотреть решения, принятые десятилетия назад на расстоянии в десятки световых лет отсюда. Они оказались перед концом Федерации и людскими потерями такого масштаба, какого галактика не знала никогда.

И внезапно в первый раз с тех пор, как он попал в Академию Звездного Флота, он не знал, что сказать.

Глава 22.

На следующий день Келл просыпался с трудом. Прежде чем открыть глаза, он быстро проверил свое тело. Его голова болела, но больше не разламывалась от боли. Некоторые места на теле также болели, но в целом он чувствовал себя достаточно хорошо.

Наконец он открыл глаза и увидел Бенитеса, ковылявшего по комнате.

– Сколько времени? – спросил Келл.

– После одиннадцати, – сказал Бенитес.

– Что? – переспросил клингон.

– Уже завтра, Флеш, – сказал человек.

Резко приняв сидячее положение, Келл стряхнул с себя остатки сна. Затем он вскочил на ноги.

– Как Фулер? Остальные? – спросил он.

– Фулер справится. Джоэр очнулся. МакФадден все еще без сознания, – сказал Бенитес. – Нам придется подождать, пока брифинг не закончится. Джиотто хочет, чтобы мы все были в комнате для совещаний к двенадцати.

Келл почувствовал, что голоден. Он быстро принял душ и присоединился к Бенитесу.

– Готов к завтраку? – спросил Бенитес.

– Да, – ответил клингон, осознав, что он более чем готов. Он чувствовал, что в одиночку мог бы съесть целого тарга.

В столовой он нашел Пэрриш, сидевшую вместе с Кларк, шефом Брентли и остальными выжившими из команды Брентли.

Комната погрузилась в молчание, когда вошли Келл и Бенитес. Они взяли подносы и направились к синтезатору пищи. К несчастью, тарга в меню не было.

Спустя несколько секунд он сел с остальными и начал есть мясной рулет. Они ели в молчании, которое поддерживалось остальными присутствующими в комнате.

Поев, они группой двинулись в комнату для совещаний. Старшина с желтыми волосами попросила их подождать и исчезла внутри. Мгновением спустя она появилась и сказала. – Энсин Андерсон, вы можете войти.

Она положила свою мягкую ладонь на его руку и повела его внутрь.

Капитан сидел вместе с мистером Споком и лейтенантом-командером Джиотто.

Последний раз, когда он был в этой комнате, капитан сидел один, а Келл был уверен, что его разоблачили.

На этот раз капитан и остальные встали, и он понял, что ему оказали честь.

– Садитесь, энсин, – сказал Кирк.

Только когда Келл сел у своего края стола, сели и остальные.

– Как вы себя чувствуете, мистер Андерсон? – спросил Кирк.

– Хорошо, капитан, – ответил он.

– Вы ели после своего возвращения? – спросил Кирк.

– Да, сэр, – сказал он.

– Если вам что-то понадобится в следующие несколько дней, пожалуйста, связывайтесь со мной напрямую. Если меня не будет на мостике, старшина Рэнд будет знать, где я, – сказал он, указав на желтоволосую старшину, которая ввела его внутрь и сейчас стояла у двери.

– Да, сэр… спасибо, сэр, – сказал он.

– Я хочу, чтобы вы знали: то, что вы и ваши товарищи сделали вчера, было оценено мной и старшими офицерами этого корабля. Это будет указано в моем докладе и внесено в записи о вас в Звездном Флоте.