Он коснулся его разума.

Джим метнулся из транспортаторной к ближайшему лифту еще до того,

как Спок и существо с мира-корабля исчезли в транспортационном луче. Добраться до палубы шаттлов обычным способом было быстрее, чем ждать перезарядки луча. Маккой едва успел протиснуться вслед между закрывающимися дверями.

– Идиот! – закричал Джим. – Вот идиот! Я даже не остановился, чтобы

задуматься! Черт! – Он яростно и отчаянно ударил кулаком по стене. Лифт так медленно полз в сторону палубы шаттлов, что Джим начал думать, а не следовало ли ему все же дождаться луча. Двери расступились. Он бросился по коридору.

На галерее он изумленно остановился.

Трое из людей мира-корабля, похоже, совсем даже не пострадавшие,

проносились взад-вперед, – летали в низком пространстве палубы. Летали! Изящные и красивые, они напомнили Джиму соколов, высматривающих добычу в летних полях.

Афина, неровно опираясь на воздух с помощью крыльев, подняв

голову и настропалив уши, рысила, пролетая некоторые расстояния, вслед за ними, стараясь не отставать. Музыка существ резонировала в перегородках.

– Мистер Спок! – сказала Линди. – Мистер Спок, что с вами?

Линди стояла на коленях возле коммандера Спока и алого существа. Вулканец, напрягшись, лежал на мягкой молодой траве, сжав руки, левая

сторона его лица была в кровоподтеках и грязи от измельченного камня. Четвертое из существ, – алое, – приподнялось на локте, изумленно озираясь вокруг.

Джим бросился вниз по трапу, ругая себя. Может быть, летающие люди напали – в расплату за то, что Джим не подумал о гравитации?

– Линди, что случилось? – Джим опустился на колени возле нее.

Коммандер Спок выглядел скверно. Кожа его побледнела до нездорового

желтовато-зеленого оттенка, а его разодранная щека сочилась кровью глубокого изумрудного оттенка.

– Я не совсем уверена… – сказала она.

– Дайте ему воздуха. Пустите меня, – доктор Маккой проверил пульс Спока. – Бьется медленно для вулканца, – сказал он.

– Опасно медленно?

– Нет… не думаю. Он рванул из лазарета прежде, чем я составил себе ясную картину нормы для его случая. Чтоб тебя!

– Не стоит теперь ругать его, Боунз.

– Я себя ругаю, – Маккой покачал головой. – Это моя вина, – моя ошибка.

Я схожу за носилками.

– Нет, я схожу, – а ты проверь, не пострадал ли кто из наших гостей.

– Мы… мы не… мы не пострадали физически.

Джима подбросило на ноги. Слова складывались в песню, музыка рождала

слова. Алый летун провел своими удлиненными пальцами по предплечьям. Он разжал внешние три пальца, на тех конечностях, что несли крылья, и потер покрытую коротким мехом кожу. Затем поднял над собой алые крылья, взмахнул ими и сомкнул за спиной Джима. В занавеси крыльев Джиму стало немного не по себе.

Алый летун снова сложил крылья. Их перепонки зашелестели, словно шелк.

– Вы… заговорили со мной? – сказал Джим.

– Я все время говорю с вами, но вы меня не понимаете. Поющий мог бы понять… со временем. Но этот ваш язык, он так прост…

– Как вы выучили его так быстро?

– Выучили… от… – летун произнес несколько слов, совершенно не похожих на все те, которые он говорил до тех пор. – От Спока.

Летающее существо присело возле вулканца, опершись руками об пол,

крылья распластались по сторонам. Напряженное тело Спока немного расслабилось, но он по-прежнему не выказывал признаков того, что приходит в себя.

– Но что случилось? – спросил Джим.

– Моим намерением было обменяться с ним паттернами. Он согласился обменяться. Но наше общение зашло дальше этого.

Джим попытался придумать в ответ что-нибудь осмысленное.

– Мы не слишком часто встречаем существ со способностями, подобными вашим, с такой, как у вас, высокоразвитой технологией. Это – совершенно новый опыт для большинства из нас… Я боюсь, что он пострадал… я должен сходить за помощью…

– Носилки сейчас будут, Джим, – сказал Маккой. Он вернулся от интеркома в конце галереи.

Прочие летающие люди опустились на землю и с любопытством приблизились.

– Ваше пространство для полетов очень низкое, – сказал алый летун. – Как ваш коллега разминает свои крылья? И где он охотится?

Он говорил об Афине.

– Она только учится лететь. Это длинная история. С вами все в порядке, да? С вами и вашими друзьями? Гравитация в траспортаторной не причинила вам вреда?

– Причинила бы, если бы Спок не подхватил меня, и если бы вы не перенесли нас в это место.

– Я виноват… это была непростительная ошибка.

Летающие что-то просвистели и пропели друг другу.

– Это принадлежит прошлому, – сказал алый летун.

– Но что вы с ним сделали? – спросила Ухура.

– Мне хотелось поделиться с ним радостью и песней, – сказал алый. – Но мои паттерны повредили ему.

Появились носилки, и Маккой забрал Спока. Несколько офицеров охраны показались на галерее, но Джим жестом велел им оставаться на месте.

Алый мигнул.

– Вы, – поющая – вы – Ухура, а вы – Капитанкирк.

– Меня зовут Джеймс Кирк. Капитан – это звание… это значит, что я главный на корабле. Являетесь ли вы капитаном мира-корабля… вашего судна?

Алый дотронулся языком до своих усиков. Джим начал полагать, что этот жест означает задумчивость.

– Я все еще обрабатываю информацию, полученную от Спока. Имя дается при рождении, а звание – когда ты становишься взрослым. Это верно?

– Пока что сойдет.

– В таком случае, я не «капитан» нашего… – Летун что-то прогудел, каким-то образом издав одновременно два разных по высоте звука. – Можно оставить «мир-корабль», хотя это не отражает его суть. Но у вас нет подходящего слова, и, я боюсь, ваш голосовой аппарат не сможет воспроизвести его истинное звучание. Что же касается «капитана» – у меня нет подобной концепции.

– Ну, кто отдает приказы? Как вы управляете миром-кораблем? Кто следит за тем, чтобы с ним все было в порядке?

– Я не отдаю приказы, но и не выполняю их. С миром-кораблем всегда все в порядке. Он… обновляет себя.

– Вы хотите сказать, что это естественное космическое тело? Оно – результат эволюции? Это не вы его построили?

Алый снова обменялся музыкой со своими товарищами. Ухура зачарованно подошла ближе.

– Мир-корабль – естественное тело, – сказал алый. – Как может быть по-другому? Каков бы был «неестественный» объект? Конечно, он результат эволюции, и эволюционирует до сих пор. Все на свете эволюционирует. И, нет, его строитель – не я. Не мы. Мы слишком молоды, а мир-корабль достаточно старый.

Это разочарует коммандера Спока, подумал Джим, и доставит удовольствие Маккою. Боунз никогда не удержится от того, чтобы сказать «Я же говорил!».

– Поскольку вы знаете, кто мы, – сказал Джим, – возможно, вы согласитесь представиться сами. – Он выжидательно замолчал.

Алый летун мигнул, дотронулся до усиков, снова мигнул.

– У меня нет имени, – сказал он. – Он просвистел что-то трем прочим летучим людям, они ответили. Затем придвинулись ближе, – они были на голову и плечи выше людей.

– О, – Джим почувствовал себя неловко.

– Но вашему языку сложно адаптироваться к нашим паттернам.

Возможно, мне следует поступить, как поступает Спок, и принять имя, которое ваш аппарат речи способен воспроизвести.

– Это бы значительно упростило дело, – сказал Джим.

– Как люди выбирают имена в вашей цивилизации?

– По имени семьи или личному предпочтению. Согласно расположению звезд на небе или в честь исторических фигур…

Его собеседник снова передал информацию прочим летунам, но на этот раз их разговор продолжался несколько минут, и у Джима сложилось впечатление, что алый летун сказал что-то, что не понравилось остальным.

– У меня нет ничего из этого: ни семейного имени, ни исторических фигур. Вид моего неба неконстантен.

– Вы можете использовать прозвище, – сказала Ухура. – Они происходят от физических характеристик, рода деятельности… – чего хотите.