– Нет, сэр, – сказала она. – Я не могу. Это личное.

Лейтенант Ухура вышла в офицерском секторе. Джим вернулся на мостик один. Старшина Рэнд, разговаривавшая с Линди, вскинула глаза, затем отвела глаза, боясь встретиться с ним взглядом.

– Линди, извините нас на минутку? – сказал Джим. Он говорил достаточно громко для того, чтобы его слышали все на мостике. – Старшина Рэнд, сегодня утром я говорил с вами в непростительной манере. Я раскритиковал вас, в то время, как я должен был благодарить вас за вашу самоотверженность. Я извиняюсь.

Она молча глазела на него.

– Пожалуйста, пройдите со мной. – Он не знал, куда, собственно,

направляется, так что просто остановился в коридоре, где они могли поговорить. – Старшина, когда вы последний раз спали?

– Я… я… – Она глубоко вдохнула. – Простите, сэр, я проспала. Поэтому я опоздала.

– Может, надо спросить по другому, – как долго вы работали? – Она по-

прежнему молчала. – Всю ночь?

– Извините, сэр. Я пыталась закончить…

– Старшина, я ценю ваш энтузиазм, но от вас просто не будет толка, если

вы слишком устаете, чтобы заказать синтезацию униформы нужного размера…

– Я не…

Он услышал в ее голосе протест и гнев, но она резко оборвала себя.

– Вы не… – что, старшина?

– Ничего, сэр.

Он вздохнул. Она по-прежнему вздрагивала.

– Есть такая вещь, как чрезмерная сознательность. Тогда может получиться так, что, вы просто измотаете себя прежде, чем вы вообще начнете толком работать.

– Простите… – сказала она.

Он внутренне скривился. Он никак не мог понять, как с ней следует разговаривать.

– Вам не нужно извиняться за свою сознательность. Не думаю, что я

такой прямо тиран, – во всяком случае, я к этому не стремлюсь. Но в будущем может так случиться, что вам придется проработать две смены. Может, даже проработать сутки напролет. Я не буду извиняться, когда я этого от вас потребую. Я дам вам трудоемкую работу, и буду ожидать от вас, что после вы не станете мне этого напоминать, и также я могу не поблагодарить вас за работу, поскольку я забуду, что дал вам ее. Это ясно?

– Да, сэр, – сказала она, очень тихо.

– Может случиться, что вам придется работать тяжелее, чем вы когда-

либо в жизни работали. – Он заметил ее ироничную улыбку, но она почти мгновенно исчезла. – Но в любое другое время вам придется полагаться на свое собственное суждение.

– Я и полагалась! – сказала она, заметно волнуясь.

– И ваше суждение велело вам не спать всю ночь, чтобы выполнить работу, которой вы могли заниматься месяца три?

– Вы сказали: «Так скоро, как только сможете, составьте мне расписание

встреч». Мое суждение сказало мне, что у меня обязанность перед вашим суждением. Верное ли оно или… то есть, я не так хорошо знакома с вашими суждениями.

– Ясно. – Они дошли до наблюдательной палубы. Джим автоматически поднял экран, чтобы открыть звезды.

Дженис ахнула.

– Вот это вид, да? – сказал Джим. – Сядьте, поговорим несколько минут. – Он указал на кресло, с которого она могла видеть звезды.

– Но ваше расписание…

– У меня все еще пятнадцать минут, оставшихся от встречи с доктором

Маккоем. И за это мне тоже не следовала на вас рявкать. – Он усмехнулся. – Он вообразил, что изобрел умный способ заполучить меня в свои лапы на достаточное время, чтобы провести мне осмотр. Садитесь.

Она послушалась.

– Я вчера не подумал, – сказал Джим. – И я был… неоправданно груб с вами сегодня утром. Я извиняюсь, и надеюсь, что вы меня простите.

– Но мне нечего прощать, капитан.

– Думаю, что есть, – и еще я думаю, что вы должны убедить себя, что у вас есть право требовать, чтобы с вами обращались как с разумным существом. Ваши чувства тоже имеют значение.

– Я попытаюсь, сэр, – быстро и твердо ответила она: в его голову немедленно закралось подозрение, что она сказала то, что, как она думала, он хотел услышать.

– А вы назначили встречу самой себе – чтобы поговорить со мной?

Ее бледное лицо вспыхнуло.

– Нет, сэр. Я… забыла.

– Расскажите мне немного о себе.

Она в упор, настороженно, уставилась на него. Затем посмотрела в сторону и быстро сказала:

– Мне нечего рассказывать, сэр. Я закончила школу, пошла в Звездный Флот.

– Ваша семья?…

– Они обычные люди, сэр, с обычными профессиями.

– Сестры? Братья?

Она ничего не сказала.

– Любимая золотая рыбка?

Она почти улыбнулась.

– Уже лучше. Что ж, старшина, вы загадка. Жаль, что Иностранный Легион уже распущен.

– Я не понимаю, что это значит, – прошептала она.

– Это была военная организация, несколько столетий назад. В нее вступали люди, которые… не хотели, чтобы им задавали вопросы.

Она смотрела в сторону, – частично чтобы избежать его взгляда, частично, – чтобы видеть звезды. Курс «Энтерпрайза» обратил галактику в диагональный росчерк, необычно выглядящий на фоне черноты.

– Неважно, старшина, – сказал он. – Вы взрослая; у вас есть право на личное и частное. Но если вам когда-нибудь просто захочется поговорить с кем-нибудь… – Она не ответила, и Джим поднялся. – Нам, пожалуй, надо вернуться на мостик.

Она последовала за ним, приостановившись, чтобы бросить еще один взгляд назад. Экран закрыл видовое окно.

– Кстати, – сказал Джим. – Линди очень сильно хвалила вашу работу. Где вы научились дизайну?

– Да нигде особенно… Насчет мисс Лукариэн, сэр…

– Чего она хочет на сей раз?

– Грязь, капитан.

– Грязь?…

– Мостик вызывает капитан Кирка.

Джим обернулся к ближайшему интеркому.

– Кирк слушает.

– Сэр, мы получаем подпространственное сообщение…

– Звездный Флот? – Уровень адреналина в его крови подпрыгнул. Что-нибудь случилось?… Что ему делать с гражданскими? А, может, это сообщение насчет Гари…

– Это не Звездный Флот, сэр. Это частное судно. Он говорит… что он жонглер, сэр.

Джим уставился на интерком.

– Жонглер? – Он рассмеялся. – Мисс Лукариэн все еще на мостике?

– Да, сэр.

– Думаю, следует предположить, что это к ней. Пусть она переговорит. Я

буду через минуту. – Все еще посмеиваясь, он вошел в ближайший турболифт; Рэнд последовала за ним. – Что вы сказали, старшина, – «грязь»?…

– Да, сэр. Палуба слишком твердая для копыт лошади, а в коррале для Афины недостаточно места для движения. Она хотела бы, чтобы на палубе для шаттлов устроили слой грунта…

– Но у нас нет грунта! – воскликнул Джим. – Что она хочет, чтобы я сделал – испортил молекулярный синтезатор в попытках получить грязь? Нет, об этом не может быть и речи. Слой грунта – на палубе шаттлов? Это просто смешно!

– Я поговорила с мистером Сулу и мистером Споком и лейтенантом Ухурой. Мы можем это устроить. – Она в общих чертах рассказала о своем проекте, пока они поднимались на мостик.

– Нет, – сказал Джим. – Я хочу, чтоб мы остались в ворпе.

– Но Афина…

– Афине придется подождать. Звездолет не то место, где животные – прежде всего! – Двери турболифта открылись. Его голос был слышен по всему мостику.

Линди, сидевшая в его кресле, обернулась.

– Линди, – сказал он. Э-э…

– Джим, я нашла жонглера.

На видовом экране, заслоняя жонглера, вертелось пять горящих факелов.

Он поймал один, второй, третий, четвертый, забросил последний факел за

пределы видимости, и схватил его, когда тот, крутясь, вернулся. Загасил пламя. Затем повернул голову и стянул с волос на затылке синюю ленту. Поклонился, тряхнув золотистыми волосами.

– Вы приняты! – сказала Линди.

На его длинном, аскетическом лице появилась сверкающая улыбка. Он

опустил факелы на пол. Волосы его придерживались лентой и закручивались кольцами у воротника. Голубые глаза были настолько бледного цвета, что казались почти серыми.

– Вы можете присоединиться к нам у Звездной Базы 13? – спросила Линди.

Он нахмурился.

– Это неблизкий путь для моего кораблика. Почему бы вам не притормозить и не подобрать меня?