– Извините, Борис Кондратьевич, – смутился Луганов, – у меня с сыном проблемы.

На самом деле у Луганова проблемы были не только с сыном, но и с постоянной любовницей Вероникой, которая, вовсю пользуясь его деньгами, погуливала от него.

– Знать ничего не желаю! Ты должен узнавать новости раньше меня. Когда я еще в постели кофий трескаю, ты уже должен всю прессу просмотреть, кого надо предупредить, кого надо науськать, а если потребуется – и по мозгам дать. Знаешь, чем все эти публикации чреваты?

Коваль выкатил свои и без того большие круглые глаза.

– Вице-губернатор должен не только уметь досуг шефу организовать, но и головой кумекать, если важный вопрос возникает! – продолжал внушать Коваль.

– Сын мне жаловался на этого, как вы его назвали, голодранца… – Луганов решил воспользоваться случаем и напрямую поговорить о выходках объявившегося пирата, тем более что они беспокоили губернатора.

– Да? – рявкнул губернатор. – Не хватает нам еще, чтобы этот беспутный нам весь фэйс замазал! Представляешь, если в центре узнают о его финтах?

– Думаю, надо предпринять решительные меры, – звучным отрепетированным голосом сказал Федор Николаевич, – я свяжусь с пограничниками…

– Только тихо! – Губернатор опустил тяжелую ладонь на лежавшие перед ним бумаги. – Чик – и нету. И всем своим передай, чтобы воду не мутили!

– Я опасался, что если все так и дальше пойдет, то выходки этого беспредельщика повлекут за собой серьезные неприятности. Ведь Михеев понес грандиозный ущерб и продолжает нести. А он крутой мужик, спускать не станет, – осторожно добавил Луганов.

– Не желаю ничего слышать о нем и ему подобных, – резко отмахнулся Коваль, – уволь меня слушать…

– Я все понимаю, – торопливо проговорил Луганов, но не закончил, потому что у него в кармане с надрывным повизгиванием запиликал сотовый. – Извините, – виновато посмотрел он на Коваля. – Да, – сказал он в трубку.

– Мы взяли его у этой узкоглазой, везем к вам… – раздалось в трубке.

– Хорошо, Василий, я жду… ко мне в кабинет… и предупреди меня, я у главного, – ответил Федор Николаевич и, нажав на «отбой», спрятал миниатюрную «Нокию» в карман пиджака.

– На что ты намекал, когда заговорил обо всей этой мелкоте? – хитро прищурился губернатор.

– Кочетков кормится от этой «мелкоты», – усмехнулся Луганов-старший, гася в себе негодование, вызванное сообщением, что его сын опять посещал бордель, – а я уверен, что часть его акций отойдет этим бандюганам. Да их уже и бандюганами не назовешь – все завели офисы и конторы!

Луганов глуховато рассмеялся и закашлялся.

– Нам нужно организовать встречу с Кочетковым, обставить все как надо. И при этом сделать вид, что в случае его несговорчивости мы можем обратиться к кому-нибудь другому, – вернулся он к теме приватизации.

– Не забывай, что нужно еще поработать со всей этой шантрапой… – губернатор не мог скрыть своего раздражения. – А тут еще эта комиссия…

– Нам не впервой с комиссиями разбираться, – попробовал успокоить губернатора Луганов, – справимся. Тем более, если мы придем к единому мнению с Кочетковым относительно завода, он будет держаться нашей линии… ничем не навредит…

– Вот настали времена, – с досадой воскликнул губернатор, – приходится считаться со всякими ничтожествами…

– Продержимся, – вкрадчиво улыбнулся Луганов.

– Ты давай, – решил сбить оптимистическую спесь с Луганова губернатор, – разбирайся со своим сынком. Я на него большие надежды возлагаю, может, и политическую карьеру сделает, нам свои люди в Москве нужны.

– Постараюсь втолковать ему, – вздохнул Луганов, – с кем не бывает проколов?

– С ним не должно быть! – упрямо заявил Коваль. – Я даже подумываю, не женить ли его на моей Насте?

– Это было бы для нас честью, – со льстивой самоуничиженностью заулыбался Федор Николаевич.

– Но при условии, что с тем заведением будет покончено и с прочим бабьем, – гордо выпятил подбородок Коваль.

– Разумеется. – Луганов все больше тяготился этим разговором, его мысли витали возле сына. Он думал, что скажет ему, как заставит выкинуть из головы плавучий бордель.

Он тоскливо посмотрел в окно. Меж складчатых полотнищ подобранных по краям штор темнело вечернее небо.

– А что, если эту девицу… – Коваль выразительно посмотрел на задумавшегося Луганова, – ну, это на крайний случай.

Луганов был недоволен, во-первых, эгоистической бравадой сына, а во-вторых, осведомленностью Коваля, который лишь прикидывался этаким Зевсом на Олимпе, а сам зорко следил за происходящим, причем не только в политической и экономической жизни края, но и в личной жизни чиновников и членов их семей. Он не удержался и бросил на Коваля едкий, почти ненавидящий взгляд. Но благодаря тому, что Федор Николаевич смотрел исподлобья, защищенный к тому же разницей в росте – Коваль был на голову выше, – гневливая твердость этого взгляда осталась губернатором не замеченной. Или он притворился?

– Я и сам об этом думал, – благодарно улыбнулся Федор Николаевич, – но это, как вы правильно заметили, на крайний случай.

Луганов, хоть и высказал благодарность за предложенный Ковалем вариант брака его дочери с Лугановым-младшим, был другого мнения о перспективах сына. Он метил гораздо выше, предвидя скорое смещение губернатора со своего поста. Луганов-старший имел в виду законное смещение – он был уверен, что, несмотря на объемы денег, которые Коваль намеревался вбухать в надвигающуюся выборную кампанию, на второй срок он не останется.

Луганов подумывал о кандидатуре сына на пост губернатора, и на худой конец – если бы он не отважился на прямое противостояние с командой Коваля – на место того самого Сурова, чья жена была председателем арбитражного суда, с помощью которой Луганов и Коваль хотели обанкротить один из крупнейших рыбоперерабатывающих заводов Таруты с целью раздела его имущества и создания на руинах в общем-то прибыльного предприятия акционерного общества «Тарутрыбсервис». Суров заведовал банком «Три кита», был меценатом, отстегивал кое-что детским домам и больницам, занимался инвестициями, в общем, вполне подходил на роль защитника интересов простых островитян.