Бен отступил назад. И правильно сделал, подумал я. Толпа снова сомкнулась и заслонила Филмера и его красотку. Я почувствовал, что напряжение, сковавшее мои мышцы, немного ослабло, и понял, что не заметил, когда они напряглись. Надо за этим следить", – подумал я.

Прибыли Лорриморы, каждый с тем же выражением лица, что и вчера: один был по-прежнему любезен, другая – равнодушна, третий – высокомерен, четвертая – надута. Вскоре Мерсер понемногу начал проникаться царившим вокруг веселым настроением, и Бемби – тоже, хоть и держалась более сдержанно. Шеридан стоял с таким видом, словно забрел в какую-то трущобу. Дочь Занте могла бы выглядеть хорошенькой, если бы хоть раз улыбнулась.

Актер Джеймс Уинтерборн, уже без красной фетровой шляпы и чисто выбритый, расхаживал вокруг и приветствовал всех в своей роли члена Жокейского клуба. Настоящий Жокейский клуб, как я заметил, тоже оказался представлен здесь в лице Билла Бодлера, который был знаком с несколькими владельцами и оживленно болтал с ними. Мне пришло в голову – сильно ли он будет обеспокоен, не увидев меня среди пассажиров? Надеюсь, что не очень.

Из шумной толпы появилась Нелл и подошла к нам, прижимая к груди какую-то папку. Глаза ее сияли. На ней был другой, но столь же строгий костюм, на этот раз серый с белой блузкой, а кроме того – вероятно, по случаю торжественного дня, – длинные бусы из кораллов, жемчуга и хрусталя.

– Наконец-то начинается! – сказала она. – Просто не верится – после всех этих месяцев. Я не стану с вами целоваться, по сценарию мы еще незнакомы, но считайте, что я вас расцеловала. Все идет прекрасно. Пьер и Донна устроили замечательную ссору. Как это она умудряется плакать, когда захочет? Это тот самый чемодан, который надо отправить в Ванкувер? Поставьте его вон там, вместе с теми, которые сейчас пересчитывают. Мерсер Лорримор прелесть, я совсем успокоилась. Никаких катастроф пока не случилось, но в дороге что-нибудь непременно стрясется. Я как пьяная, а ведь в этом соке шампанского совсем не было.

Она перевела дух и рассмеялась, а я сказал:

– Нелл, если Билл Бодлер спросит вас, здесь ли я, скажите просто "да"

– не говорите, где я.

Она была озадачена, но слишком спешила, чтобы расспрашивать.

– Да? Ну... хорошо.

– Спасибо.

Она кивнула и повернулась, чтобы идти заниматься пассажирами. Но тут из толпы вышел Джеймс Уинтерборн, по-прежнему в своей роли, и подошел к нам, чтобы переговорить с ней и заодно с Заком.

– Это уж слишком, – пожаловался он. – Явился настоящий президент Жокейского клуба, черт бы его взял, и напутствует их собственной персоной. Я остался без работы.

– Его мы пригласили раньше, – сказала Нелл. – Мы предложили это ему с самого начала, когда все еще не приняло таких грандиозных масштабов. В конце концов он, видимо, решил, что все-таки должен быть здесь.

– Да, но... Как насчет моего гонорара?

– Будет тебе гонорар, – покорно ответил Зак. – А пока иди обратно и развлекай публику – рассказывай всем, какое это будет замечательное путешествие.

– Да я так и делал, – проворчал тот, но послушно отправился играть свою роль дальше.

– Действительно, – сказала Нелл, нахмурившись, – кажется, мне несколько дней назад передавали, что президент будет, но я не догадалась, что речь идет о нем. Я не знала, про кого это, – мне оставили записку, пока меня не было на месте: "Полковник приедет". Я не знакома ни с какими полковниками. Разве президент – полковник?

– Да, – сказал я.

– Ну, ничего страшного. Пожалуй, пойду узнаю, не надо ли ему чего.

И она как ни в чем не бывало поспешила к нему. Зак вздохнул:

– Этот гонорар мог бы достаться мне.

– Каким образом?

– Ну, "Мерри и компания" выдают мне всю сумму, которая нужна на постановку. Я нанимаю актеров и плачу им, а что останется – мое. Бывает, что остается не так уж много.

В толпе вдруг послышались крики, все расступились в стороны. Зак и я инстинктивно подошли поближе – он впереди, я сзади.

На полу был распростерт актер Рауль, а Донна и Пьер, склонившись над ним, помогали ему встать. Рауль вытер нос тыльной стороной ладони, и все увидели на его лице ярко-красную полосу. Мейвис Брикнелл громко возмутилась:

– Он ударил его! Он ударил его! Вон тот молодой человек ударил нашего тренера по лицу. Какое он имеет право сбивать его с ног?

Она указывала на Шеридана Лорримора, который стоял к ней спиной. Я взглянул на Зака, ожидая разъяснений.

– Этого в сценарии не было, – сказал он. Вмешалась Нелл и принялась улаживать дело. Слышно было, как Шеридан Лорримор в ярости кричит отцу:

– Откуда, к дьяволу, я мог знать, что они разыгрывают это нарочно?

Тот парень сам приставал! Я и дал ему как следует! Так ему и надо. Довел девушку до слез. И меня толкнул. Я этого не люблю.

Его отец что-то тихо сказал.

– Извиниться? – возмущенно воскликнул он. – Изви... Ну ладно. Извиняюсь. Все?

Мерсер отвел его подальше в сторону, и к публике понемногу вернулось хорошее настроение. Пьер, Донна и Рауль удостоились иронических комплиментов за яркость и правдоподобие исполнения, а Рауль, окруженный всеобщим сочувствием, стоял, прижимая к носу платок и то и дело поглядывая на следы крови, оставшиеся на нем. Их было, кажется, не очень много.

Зак выругался и сказал, что на самом деле Рауля должен был сбить с ног Пьер, и немного позже, так что теперь надо будет кое-что изменить. Я оставил его наедине с его проблемами, потому что приближалось время, когда, как сказал Эмиль, бригада должна занять места в поезде, и мне надо было вернуться в кафе.

От морковных пирогов остались одни крошки, и кофейные чашки стояли пустые. На автобусе привезли конюхов, они сидели кучкой в джинсах и майках с надписью "Скаковой поезд". Эмиль посматривал на часы. Пришел еще кто-то из бригады и сообщил, что если верить компьютеру внизу, в дежурной комнате, то спецпоезд только что подали на посадку – выход 6-й, 7-й путь, как и предполагалось.

– Bon *, – сказал с улыбкой Эмиль. – Ну, Томми, значит, ваша работа начинается.

Все взялись за свои чемоданы и скорее беспорядочной толпой, чем тесной группой, направились туда, где собрались пассажиры. Приблизившись к ним, мы услышали, как настоящий президент Жокейского клуба провинции Онтарио приветствует всех участников путешествия, и увидели, что Зак и остальные актеры ждут поодаль, когда он кончит, чтобы продолжать представление.

Актер Джимми стоял в коричневой форме служащих "Ви-Ай-Эй", Зак внимательно следил за происходящим, а Рикки, готовый изобразить эффектное кровопролитие, посматривал в маленькое зеркальце, хорошо ли хлещет "кровь" из раны у него на голове.

Зак бросил взгляд на подошедшую бригаду, увидел меня и поднял большой палец. Президент под аплодисменты закончил свою речь. Зак подтолкнул Рикки, который сунул зеркальце в карман и приступил к весьма правдоподобному исполнению роли человека, который только что подвергся нападению.

Досматривать сцену до конца Эмилю, бригаде и мне было некогда. Мы отошли и направились к 6-му выходу – это была, в сущности, лестница, ведущая на нижний уровень, где располагались пути. Хотя дело уже шло к полудню, перрон был тускло освещен фонарями: высоко вверху сводчатое перекрытие площадью в несколько гектаров защищало его от капризов канадского климата.

Знаменитый поезд уже стоял там, издавая слабое шипение, – серебристый, невероятно тяжелый, простиравшийся в обе стороны так далеко, что голова и хвост терялись в полумраке. Еще в офисе "Мерри и компании" я узнал, что каждый вагон (обшитый толстыми некрашеными листами гофрированного вдоль, по горизонтали, алюминия) имеет в длину двадцать шесть метров. Всего было пятнадцать вагонов, включая вагон для лошадей, багажный и вагон Лорриморов. Если считать еще и тепловоз, то поезд растянулся больше чем на четыреста метров.