Внутренняя политика св. Александра.- Мятеж в Новгороде 1255 года.- Волнения новгородцев по случаю требования дани со стороны татар.- Благополучный исход их.

Сделавшись великим князем владимирским, Александр в короткое время придал великокняжеской власти значение, еще небывалое дотоле,- значение властелина, перед волею которого падает всякое противодействие его власти. Иначе и быть не могло: принимая на себя вместе с великим княжением тяжкую ответственность за судьбу своего народа в эпоху, труднее которой не представляет русская история, для более успешного решения предстоящих ему великих задач он должен был действовать в твердой уверенности, что принимаемые им меры будут иметь надлежащую силу, что его

труды не пропадут даром. Каким образом он мог бы, например,

заняться установлением на будущее время отношений между мон

голами и русскими, как могли бы сами монголы придавать серьезное

значение переговорам с Александром относительно повинностей

русского народа, если бы не было уверенности в том, что великий

князь сумеет настоять на выполнении принятых им на себе, в

качестве главы своего народа, обязанностей? Таким образом, сами

обстоятельства располагали к установлению сильной власти, и

Александр, как увидим, вполне воспользовался ими. В старину наши

князья, собственно говоря, не были государями в своей земле, их

скорее можно было назвать правителями, прочность положения

которых зависела в значительной степени от воли бояр и народа,

от количества приверженцев, от численности и преданности дружи

ны и от разных других случайностей. Князья должны были посто

янно быть настороже, постоянно заботиться о прочности своего

положения. Они могли добывать себе стол, могли и лишаться его.

Монголы со своими понятиями о власти, утверждая русских князей

в их родовых владениях, сразу поставили княжескую власть в иное

отношение к земле: князь становился независим от своих поддан

ных, от веча и т. д.; становился государем, владельцем! Алек

сандр отлично понял свое положение и, получая из рук хана

великое княжение, т. е., по понятиям монголов, верховную власть

в своем отечестве, начал распоряжаться так, как будто дело

происходило не в XIII веке, а в XV, во времена Иоанна III и Васи

лия III. В нем сразу сказался истинный потомок великих суздаль

ских князей Андрея Боголюбского и Всеволода III и в то же время

прародитель московских самодержцев. «Важное значение Невско

го,- говорит Соловьев,- не ограничивается только подвигами его

против шведов, немцев и Литвы и благоразумным поведением

относительно татар: в нем с первого же раза виден внук Всеволода

III и дед Калиты; он страшен Новгороду не менее отца и деда; в

великом княжении распоряжается по-отцовски, Переяславскую об

ласть без раздела отдает старшему сыну Димитрию, остальных

сыновей наделяет волостями великокняжескими: Андрею отдает

Городец с Нижним, Даниилу - Москву, выморочный удел Михаила

Хоробрита»

Так быстро объединялись под управлением Александра русские ',' земли, принимая вид огромного государства, руководимого единой могучей волей. Татары не мешали ему в этой важной внутренней работе. Ни один князь на Руси не мог отважиться на борьбу с Невским, который в случае непослушания мог лишать виновных стола и ссылать на «низ», как это было, например, с его сыном Василием, Но среди подвластных ему земель нашлась одна область, которая сделала было попытку освободиться из-под власти Александра. То был, как и следовало ожидать, господин Великий Новгород. Говоря об отношениях Новгорода к суздальским князьям и особенно к отцу Александра Ярославу, мы видели, что Новгород, изнемогая в непосильной борьбе, должен был смириться перед властью великого князя и недалек был от того, чтобы стать простым уделом Ярославова дома. Однако в скором времени произошли обстоятельства, которые, по-видимому, обещали изменить положение Новгорода. Монгольское иго, очевидно, должно было отвлечь надолго внимание князей от дел новгородских. Далее, покоряя Русскую землю, татары не тронули Новгорода, который поэтому и считал себя неподчиненным татарскому владычеству, тяготевшему над остальной Русью. Наконец, славные победы новгородцев над шведами и немцами еще более подняли дух вольнолюбивых граждан. Все это породило в новгородцах надежды на восстановление старых порядков, когда в Новгороде не признавали иной высшей власти, кроме веча, когда Новгород в числе русских земель считался почти самостоятельным государством… Но пока Невский находился среди новгородцев, таким стремлениям трудно было обнаружиться. Князь, пользовавшийся громадным авторитетом и любовью народа, был слишком тяжел для новгородцев; ему нельзя было указать пути из Новгорода… Александр правил там, вовсе не думая подчиняться воле своенравного веча, вполне самостоятельно. Сделавшись великим князем владимирским, Александр продолжал держать Новгород в строгой зависимости, назначая князьями туда своих сыновей, которых скорее можно было назвать его наместниками. Вначале новгородским князем, как мы видели, был Василий Александрович, успевший в короткое время отличиться своими подвигами в борьбе с Литвою и ливонскими немцами. Но уже само отсутствие Александра дало простор для возобновления прежде всего борьбы партий. В 1243 году в Новгороде скончался посадник Степан Твердиславич, представляющий единственный в истории Новгорода пример посадника, остававшегося на своем посту 13 лет и умершего при своей должности. При Василии мы видим посадником Ананию, слывшего ревностным защитником старых новгородских прав и вольностей. Но сын Степана Твердиславича Михаил задумал перехватить у Анании звание первого сановника в городе и начал вербовать себе приверженцев. В Новгороде начались смуты. Все чаще слышалась речь о том, что пора прекратить унизительную для чести города зависимость от Суздаля и позаботиться о восстановлении всех старых вольностей. Василий Александрович - храбрый князь, но он - не избранник Великого Новгорода, ставленник и наместник велико-го князя и послушный исполнитель его воли. Такой князь не может княжить в Новгороде! Всем известна преданность новгородцев Александру, но св. София и Великий Новгород для них еще дороже. Время промыслить себе такого князя, который зависел бы только от народной воли и ни от кого более!.. Такие речи были любы большинству народа, мало понимавшего, что воля, о которой так заботятся,- не воля, а своеволие!