Я понимал: обнародование факта, что у меня есть дети от разных женщин, большой минус мне как публичному человеку. Но ложь еще хуже. Я понимаю, что ставить детей вне закона – это ужасно, это унизительно для тех же детей.
Больше ли сейчас свободы в этом плане у российских политиков?
Сейчас вранья и лицемерия больше, чем во времена Ельцина. Я уверен, что распущенность, в том числе и сексуальная, зависит не от времени, а от возможностей. Сейчас в этом смысле возможностей куда больше хотя бы потому, что никто не боится, что скандальная история, как в случае с генеральным прокурором Скуратовым и проститутками, будет обнародована. Цензура! Москва напоминает Римскую империю времен упадка.
Свободный человек может вести себя как угодно, но официальное лицо обязано соблюдать определенные правила. Есть протокол и ему необходимо следовать. Я один раз в жизни нарушил протокол и теперь об этом знает вся страна, нет-нет, а до сих пор кто-нибудь напомнит мне о том конфузе – истории, как я в белых штанах встречал президента Азербайджана Гейдара Алиева. Я проклял тот день, но мое покаяние ничего не меняет.
Конечно, есть веские причины для оправдания. Начнем с того, что я вообще не должен был встречать Алиева. Я спокойно ехал на работу, жара стояла под 35 градусов, страшная духота… Неожиданно позвонил Черномырдин и велел мне срочно ехать во Внуково встречать Гейдара Алиева.
– Виктор Степанович, я в душераздирающем виде.
– Ты что, в трусах?
– Нет, хуже: в белых штанах и в майке.
– Ничего, неплохо, – сказал глава правительства.
– Так не моя же очередь, а Чубайса.
– Чубайса мы уже задействовали на другой работе, – отрезал Черномырдин.
Пришлось разворачивать машину и мчаться в аэропорт. Заехать домой или в магазин, чтобы переодеться, времени не оставалось. Когда я приехал в аэропорт и посмотрел на МИДовских чиновников, то понял, что даже одолжить у кого-то костюм не удастся, потому что, как назло, чиновники попались совсем мелкие. Мне ничего не оставалось, как снять с охранника пиджак с золотыми пуговицами и идти к трапу.
Гейдар Алиевич вышел в шерстяном черном костюме, белой рубашке и темном галстуке. Весь потный. Обнял меня и говорит тихонько: «Я еще с советских времен был против этого дебильного протокола».
Встреча прошла нормально, мы очень быстро расселись по лимузинам, но телекамеры, естественно, зафиксировали во всех нюансах мой внешний вид и контраст с прилетевшим президентом дружественной страны.
Звонит Ельцин и спрашивает: «Ну что, встретили? Я слышал, вы как-то странно его встретили. Вы как одеты-то были?» Я рассказал.
– Это грубейшее нарушение правил. Почему вы вообще на работу в таком виде являетесь? – прорычал президент в трубку.
Подобное поведение, действительно, было нарушением традиции. Это в Индии все ходят в белых одеждах: белые брюки, белая рубашка с коротким рукавом да, и галстука нет. В Пакистане такой же этикет. В России все с точностью до наоборот. Я нарушил правила, а этого делать категорически нельзя, неприлично.
Еще неприлично опаздывать. Помню, как после «оранжевой» революции в Украине мы сколотили группу из экспертов ООН, МВФ, российских экономистов и европейских аналитиков для помощи демократической Украине в проведении экономических реформ. Прилетели в Киев на встречу с Юлией Владимировной Тимошенко, она тогда возглавляла украинское правительство. Делегации на уровне заместителя генерального секретаря ООН Юлия Владимировна назначила встречу на три часа дня. В три часа к нам вышел ее улыбающийся помощник и попросил подождать час. Через час они предложили нам пообедать без Юлии Владимировны. В конце концов, Тимошенко опоздала к нам на четыре часа. Западники после этого сказали: «В этой стране никогда ничего не будет. Если элита так ко всему относится, то что стоит машинисту вовремя не нажать на стоп-кран, пожарнику опоздать на пожар, а „скорой помощи“ – к умирающему человеку. Это признак недоразвитой страны».
А уж президенту или премьер-министру тем более нельзя опаздывать.
Борис Ельцин никогда не опаздывал. Никогда! В каком бы состоянии ни был. Помню, однажды он назначил мне встречу на 12 часов. Ельцин тогда был в очень плохой форме, после операции, принимал сильнодействующие обезболивающие лекарства. Я вышел из Белого дома за 15 минут до встречи. Ехать до Кремля – ровно шесть минут. Еду в Кремль – и попадаю в пробку: движение оказалось перекрытым, поскольку ехал кортеж президента. В итоге я опоздал к Ельцину на одну минуту.
Вхожу в кабинет в 12.01 – куранты не обманешь. Ельцин сидит с каменным лицом и смотрит на меня, как на врага народа.
– Пишите заявление об отставке!
– За что?
– Вы проявили крайнее неуважение к главе государства. Край-не-е! Вы опоздали на встречу на целую минуту, я вас ждал минуту, – сказал он.
– Борис Николаевич, я опоздал, потому что движение перекрыли из-за вас.
– Выходите за полтора часа, и тогда точно, чтобы ни случилось, дойдете пешком.
Я написал заявление. Он его взял. Я ушел. С тех пор стараюсь больше не опаздывать.
Владимир Путин опаздывает всегда и везде. Он даже на свою инаугурацию опоздал. Инаугурация должна была начаться в 12.00. По задумке, президент должен был входить в зал под бой курантов. Но главный герой внес в сценарий изменения. Куранты уже начали бить, а президент в это время только-только ехал по Знаменке. Не успел. Кто-то даже предложил остановить куранты, но все-таки хватило ума не совершить такую глупость, потому что даже во время войны часы на Кремлевской башне не останавливали.
Могу привести и другой пример. В Москве в 2006 году проходил мировой конгресс прессы. Съехались главные редакторы ведущих газет и изданий со всего мира. Так вот, представители самых влиятельных масс-медиа прождали Путина целых полтора часа. Позорище! Впрочем, полтора часа по сравнению с четырьмя часами, которые прождали Путина те, кто собрался на открытие памятника Собчаку в Санкт-Петербурге, – ничто. Это было крайнее неуважение и к своему наставнику, и к жителям города.
Пунктуальность – проблема для многих российских политиков. Даже мой друг Чубайс – человек непунктуальный, хотя очень хочет исправиться. У него график расписан по минутам, например: встреча с министром с 18.30, затем переговоры с кем-то в 18.56, звонок в Красноярск – 19–03. Но график почти всегда срывается, Чубайс никуда не успевает. При этом оправдывается: «Ты не представляешь, как я замотался. Столько дел, что просто катастрофа». И так каждый день.
Егор Гайдар, наоборот, очень четкий человек, с сильной внутренней самоорганизацией. Хотя, говоря о троице «Чубайс, Гайдар и Немцов», народ уверен, что самый дисциплинированный среди нас Чубайс, потом – Гайдар, и замыкает тройку по дисциплине Немцов. Все наоборот.
В общем, помните: опоздание – проявление крайнего неуважения к людям. Это касается не только деловых встреч, но и личных.
XII
Здоровый политик – здоровые мысли, смелые поступки
Политики – публичные люди. Они выступают по телевизору и пытаются учить людей жизни. Я давно понял, что народ в большинстве своем не слушает, что говорят политики, а смотрит, как они выглядят. Здесь мы похожи на артистов или представителей шоу-бизнеса. Для политика внешний вид – это профессиональная тема, и хочешь не хочешь, а надо за собой следить. Если политик обрюзгший, с потухшими глазами, то на него неприятно смотреть, а если он к тому же лидер какого-то движения, то как-то не верится, что это движение приведет к светлому будущему.
Я знаю очень много мужчин в Москве, которые зациклены на своей внешности и шмотках. И при этом не подумайте ничего дурного – они традиционной ориентации. Но на свой внешний вид, на одежду они тратят сил и денег гораздо больше, чем на все остальное в жизни. Таких мужчин принято называть метросексуалами. Они ходят в спортивный зал, загорают в солярии, делают педикюр и даже бреют ноги. Девушка ухаживает за собой, и ее усилия никогда не бывают чрезмерными – женская ухоженность не имеет предела, но когда мужики так себя ведут, меня начинает подташнивать. Мужчина должен быть чистым, опрятным и аккуратно одетым. Достаточно.