Похоже, что чем больше академий кончали военные, тем хуже они понимали, что такое армия. Большинство уходили на покой, так и не осознав, где они отбарабанили годы своей жизни. Марксисты, у которых ни в одном словаре: ни в военно-энциклопедическом, ни в философском не встречались такие категории, как “ч е с т ь” и “д о с т о и н с т в о”, сделали все, чтобы Академия Генерального штаба, детище Генриха Жомини и Николая I, как и армия в целом, превратились в динозавра с громоздким, устрашающим туловищем и мозгом с лимон. Теперь “реформаторы” трудятся над тем, чтобы стесать бронированную чешую, подпилить зубы, уменьшить вес чудища так, чтобы он не пугал цивилизованных и нервных европейцев, но мозг непременно оставить с лимон.

Как-то воспитанник Академии Генерального штаба Павел Грачев высказал вполне здравую мысль о том, что одного полка достаточно, чтобы взять город Грозный. Но вскоре, после неуклюжей танковой попытки, стушевался и даже поверил газетным “пиджакам”, что он сказал несусветную чушь.

Между тем, при абсолютном превосходстве в воздухе, в разведке, в артиллерии одного развернутого “спецназовского” десантно-штурмового полка с усилением достаточно, чтобы подавить сопротивление в центре любого города в России (и не только в ней) и арестовать главарей. Даже когда речь идет об известных своим боевым энтузиазмом чеченцах. Армия, не способная выполнить подобную задачу в любом окруженном городе, представляется странным образованием в камуфляже. Будь жив Петр I, создавший новую армию, большинство генералов в Москве и на Кавказе не избегли бы царской отеческой дубинки за вялость, нерадение к воинской науке и нелюбовь к “полю” и солдату. Многим намял бы бока.

Решимость, собранность и вкус к риску входят в те самые четыре пятых, которые составляют нравственную мощь армии.

Мы знаем, что при любых смутах и потерях пути, когда все институты государства разлагаются, армия и особенно ее офицерский корпус держатся дольше всех. А из всех армейских структур наибольшую стойкость проявляют училища, где “юнкера”-курсанты в юношеском непреклонном идеализме не отдают святыни отцов, не позорят знамени и сохраняют высшую человеческую добродетель — верность. Даже брошенные на передний край два батальона курсантов Петергофского пограничного училища (нынешний Голицынский Пограничный институт) дрались с такой беззаветностью, что командование вермахта вынуждено было отдать приказ: “Юнкеров в зеленых петлицах в плен не брать”. Такой приказ противника заслуживает того, чтобы войти в эмблемы пограничных училищ. Сегодняшние курсанты не виноваты, что их юность совпала с вороватым материализмом накопителей, оскверненной нравственностью, разрухой и унижением национально-государственного достоинства. Наш святой долг — помочь всем, кто носит погоны, сохранить внутреннее достоинство и осознать, что у России, по сути, кроме них, никого нет, и они ее последняя нравственная опора.

Долг офицера не поддаться на политические призывы и провокации. Ему надо только служить и возрождать традиции русского воинства — сегодня это будет наивысший вклад в будущее России. Возрождение армии и России — неотвратимо. Чем больше шельмуют, поносят и клевещут на армию, тем чище и спокойнее должно становиться офицерство. “России без армии, как без души, жить невозможно”, — сказал Отец Отечества, Петр Великий. Какой бы мутный прибой с грязной пеной ни бился у основания армии, она должна помнить, что это испытания, которые посланы офицерству, чтобы оно еще раз доказало миру, что у России нет лучше сынов, чем ее солдаты. Выстояв, распрямив плечи, получив военное образование, отбросив с презрением штатскую одежду, вы спасете Отечество, вырастите хороших детей, вопреки всему обеспечите их будущее, а главное — оставите им старинный и бесценный капитал — беспорочную службу отцов. Это стоит любых богатств мира. Пока другие в страхе воруют, копят и с ужасом заходят в свои подъезды, вы будете достойно служить и спокойно растить детей.

Россия, как и в прежние века, окружена немирными соседями. На Востоке и Юге накачивают мускулы три самые мощные армии мира — Китая, США и Японии, с Юга Россию подпирает миллиардный мусульманский мир, подпитываемый нефтедолларами, на Западе — НАТО. По периметру границ России нет ни одного государства, в котором не было бы могущественных сил, имеющих к нам территориальные притязания. Ничто на свете не вызывает большей алчности и наглости, чем слабеющий сосед с оголенными границами. России предстоят суровые испытания, и она со стыдом и покаянием непременно повернется к армии, своей единственной опоре в минуты испытаний.

Сохраняйте выправку и честь, держите порох сухим, крепите воинское братство, изгоняйте из своей среды сквернословие, грубость и невежество, (мат — всегда оскорбление родной матери и Божьей Матери, а Россия — Дом Богородицы), грубость и невежество, любите солдат отцовской любовью и помните, что вы при любых обстоятельствах и задержках довольствия являетесь подлинной и высшей элитой России, солью ее. Если бы это было не так, то вас так упорно не шельмовали бы. Все офицерские традиции — есть прямое продолжение дворянско-рыцарского кодекса. Вы единственные на земле, кто еще живет по идеалам, выработанным рыцарством. “На Руси дворянин, кто за многих один”. Дворянин у нас теперь — категория не социально-потомственная, а нравственно-личностная. Сегодня, как и прежде на Руси, — дворянин тот, кто носит погоны.

Если офицер не любит солдата, он не может любить Россию. Солдат — частица России. Как можно любить Россию, не любя ее частицу, ее сына, тоскующего по дому, беззащитного в казарме, но готового к службе России.

Высшее назначение офицера — не запятнать имя офицера, “сердца армии” по Суворову, и сделать так, чтобы о службе в армии солдат вспоминал как о лучших годах своей жизни. Возможно ли это? Да. Если ты служишь России, а не высиживаешь пенсию.

Вряд ли есть на земле еще призвания, которые были бы родственнее друг другу по смыслу и предназначению и трудам, чем монашество и офицерство. Тем уместнее завершить письмо страстным призывом смиренного Гоголя, призывом, полным почти мольбы к каждому из нас сегодня: “Россия — это монастырь и все живущие в ней монахи, которые обязаны ежедневно пещись о помощи ближним и украшении своего монастыря…” И там же: “Монастырь Ваш — Россия! Облеките же себя умственно рясой чернеца и, всего себя умертвивши для себя, но не для нее, ступайте подвизаться в ней. Она теперь зовет своих сынов крепче, нежели когда-либо прежде. Уже душа в ней болит, и раздается крик ее душевной болезни. Друг мой! Или у Вас бесчувственное сердце, или Вы не знаете, что такое для русского Россия”…

И ТРЕТИЙ РИМ ЛЕЖИТ ВО ПРАХЕ?..

Самобытная русская цивилизация, над уничтожением которой сегодня так усиленно трудится целая орда местечковых чубайсят, заполонивших кремлевские кабинеты, высшие государственные посты и голубые экраны нашего «русскоязычного» телевидения — немыслима без Православной Церкви. Более того, историческая Россия есть именно Россия Православная, сформировавшая свое национально-государственное самосознание как Третий Рим — последний вселенский оплот Божественных Истин перед лицом апокалиптического нашествия сил Мирового Зла.

Сегодня этот Третий Рим разорен и порабощен христопродавцами и русоненавистниками. Но — верен Бог и неложны обетования Его — до тех пор, пока «малое стадо» ревнителей православного благочестия будет хранить свои вековые святыни в чистоте и непорочности, русская держава с душою Святой Руси и государственным телом Российской Империи останется живой и способной к возрождению.

Знают это русские патриоты, знают и наши враги. Потому-то столь ожесточенные битвы кипят сегодня вокруг вопросов о статусе Православной Церкви и роли православия в современном обществе. Потому так обеспокоились столпы «нового мирового порядка» — американский президент и папа римский — робкой попыткой Госдумы поставить законодательный заслон на пути духовной агрессии Запада против России.