Остальным же народам, не торговым, все это было нужно как собаке пятая нога. До поры, конечно. Эта самая «пора» пришла, когда все остальные народы, в первую очередь их цари, заметили, что торговцы поразительно много знают, поразительно ловко соображают, но они не знали, каким титаническим умственным трудом, жертвенностью своих чувств, какой волей к преодолению препятствий, все это достигнуто. Поэтому образование воспринято было немногими. Большинство и поныне не хочет учиться, тогда, как согласно Торе каждый иудей должен быть грамотен. «Изобретать велосипед» народы тоже не стали, они просто перенимали еврейскую письменность, притом достаточно глупо. Так, евреям на первом этапе вполне хватало согласных букв для письма, ибо эти буквы вполне и адекватно «подразумевали» промеж себя гласные звуки. Народы же, у которых без использования гласных букв в комплексе с согласными ничего понять из их писанины было невозможно, все равно стали писать тоже одними согласными буквами. Как форменные обезьяны. Зато историкам и лингвистам сегодня очень хорошо. Каждое «греческое» или «латинское», вполне однозначное слово, записанное одними согласными буквами, можно «читать» сегодня в двадцати, если не больше, «версиях». Например, ПРТ может быть и порт, и пират, и река Прут, и столько еще, на сколько хватит фантазии.

Лингвисты же, исследуя сегодня языки, исходят из самих языков, но не из того, зачем они, собственно, нужны, и как они развивались. Они нашли «общие лексемы» в «индоевропейских» языках и очень обрадовались. Но лексем–то этих раз, два и обчелся. Все равно, хоть пять слов общих, язык причисляют к индоевропейским. Остальные слова могут быть самими разными, ошалелые лингвисты все равно, на одном – двух процентах слов «относят» язык к этой идиотской «семье». А остальные, дескать, слова настолько быстро изменяются, что за ними ни один лингвист не угонится. Не успел записать, а они уже это слово забыли, изобрели новое. Таким образом, у лингвистов общими «лексемами» для всех индоевропейских языков оказались только числительные от двух до девяти, притягательные местоимения первого и второго лица и название некоторых частей тела и степеней родства. Позволю себе процитировать себя самого по этому поводу из статьи «Утраченное звено истории».

Русское языкознание

Следы в языках, которые могут оставить только торговцы,

фильтруясь сквозь эти «языки»

Вернусь к «общим лексемам, которые доказывают генетическое родство индоевропейских языков». Итак, это числительные от трех до пяти или до девяти. Разумеется, я понимаю, что и без торговцев люди

немного умели считать, но обязательно у всех по–разному, ибо сплошной идиотизм получится, если у всех народов от Индии до Англии окажется одинаковым счет, ему просто неоткуда взяться, если народы не общаются.

Переносить счет завоеватели также не могут, ибо надо заставлять менять счет. Да и нет таких завоевателей, чтобы от Англии до Индии. Теперь сопоставьте это все со стеснительностью торговать, присутствующую практически у всех народов кроме евреев. Человеческие качества профессиональных торговцев я подробно рассмотрел в специальной статье. Прибавьте сюда то, что торговцев среди неторгового племени не может быть больше 5

процентов, иначе они будут конкурировать и конфликтовать, поэтому им надо прочесывать народы, расширяясь, как взрыв во все стороны. Вспомните также, какие первые иностранные слова вы учите, когда отправляетесь за границу? Правильно, числительные, и «сколько стоит?». А теперь подумайте, станут ли торговцы учить многие сотни слов для обозначения цифр от единицы до девяти, или неназойливо вынудят выучить их собственные числительные? Тем более что для самих торговцев надо учить много названий, а для их клиентов – максимум девять, но можно и всего пять. По тем временам этого было за глаза. Как говаривал Маркс: один топор = три овцы. Или: один сюртук = один топор, тогда сюртук = три овцы.

Второе: личные или притягательные местоимения 1–го и 2–го лица, то есть «я – ты», «мое – твое». При этом дотошный Постников («Критическое исследование хронологии древнего мира») специально приписал: Почему только первых двух? Потому что в индоевропейских языках местоимения 3–го лица не совпадают. А зачем им совпадать на базаре? – спрошу я. Третье лицо же «он – его», «она – ее». Они же абсолютно неприменимы на базаре. Я топор отдал и говорю: это твое, а сюртук – мой. И дело в шляпе. А что корову доить будет «она», продавцу знать совсем не нужно. Вот и нет третьего лица на базаре, двух хватает. Но без знания первых двух лиц, притом однообразно выражаемых, торговать совершенно невозможно. Вспомните хотя бы, как Миклухо–Маклай торговал в Полинезии.

Третье. Названия некоторых частей тела на базаре нужны совсем не для того, чтобы сказать «дай руку товарищ далекий», или признательно воскликнуть: какие у вас красивенькие, голубенькие глазки, и прочие комплименты. А потому, что все измерения и «взвешивания» производились частями тела. Взвешивали пригоршней, измеряли «футом», то есть ногой, вернее, длиной ступни. Ведь почти все измерения идут от человеческих параметров: аршин, сажень, косая сажень, вершок и так далее. И размеры этих «частей тела» приблизительно у всех они одинаковы, ведь Парижской палаты мер и весов еще не было, тем более «эталонного платина – иридиевого метра». И все древние эталоны всегда при себе, и запоминались по такому же принципу, как и числительные.

Остались «некоторые термины родства», одинаковые во всех языках индоевропейской группы или семьи языков. Жаль, что они не перечисляются, я бы и им нашел место в торговле. Тещи там конечно нет, сильно уж малозначимое родство. А вот брат часто на базаре говорят, отчего и «братки» пошли. Это для вызова наибольшего доверия совершенно на пустом месте.

Заметьте, что я исследовал полный перечень «признаков», определяющих отношение к индоевропейской семье языков. Остальные слова могут быть совершенно различные, но это уже не влияет на отношение данного языка к этой самой пресловутой семье. Этот раздел – наибольшее доказательство присутствия языка торговцев во всех народах, сквозь которые они просачивались. И если в японском, например, языке окажутся одинаковые числительные, то я беру свои слова назад. Но ведь не окажутся же.