“Кто желает привести кого-то к вере, нуждается в способности хорошо говорить и правильно мыслить, а не в умении творить насилие и угрожать”, — это ещё одна цитата из Мануила II Палеолога, приведённая Бенедиктом XVI в его выступлении в Регенсбургском университете. В том контексте, в котором она подаётся, она воспринимается как упрёк Мухаммаду в том, что он насаждал ислам силой и это якобы и следует понимать как убедительное знамение ложности его вероучения. Однако, выдвинув этот иносказательный упрёк, и Мануил II, и Бенедикт XVI [31] как-то забыли упомянуть и прокомментировать тот факт, что прежде, чем Мухаммад объявил первый в истории джихад — священную войну, прошло 10 лет мирной проповеди, в течение которых каждый, кто того желал, имел возможность ознакомиться со смыслом вероучения и принять его либо отвергнуть.

На протяжении этих десяти лет ислам распространялся в арабском обществе исключительно мирно, потому, что проповедь Мухаммада как раз и отвечала требованиям, выдвинутым Мануилом II и Бенедиктом XVI: Мухаммад мыслил праведно и говорил хорошо и убедительно. И ислам не был при нём «тоталитарной сектой», если пользоваться нынешней терминологией, потому, что Мухаммад отвечал по существу на все жизненно важные вопросы, которые ему задавали как приверженцы ислама, так и посторонние.Однако не всем было по нраву то, чему учил Мухаммад.

Но о нравах, нравственности ни Мануил II, ни Бенедикт XVI не вспомнили ни вообще, ни конкретно по отношению к тем нравам, которые культивирует каждая из исторически сложившихся традиций вероисповедания в обществе. А без этой конкретики все богословские разговоры и проповеди — разновидность атеизма, поскольку и Бог обладает некой вполне определённой нравственностью [32] , и этой Божией нравственности как таковой вне зависимости от исторически сложившихся культурных традиций (и даже вопреки им) должен по совести следовать человек, если он желает быть в ладу с Богом: в этом смысл уподобления человека Богу [33] .

И хотя можно согласиться с тем, что Мануил II Палеолог писал:«Чтобы убедить благоразумную душу, вовсе нет необходимости применять ни руки, ни оружие, ни любое другое средство, которым можно грозить человеку смертью…», - однако он не высказал ничего о том, как защититься от агрессивного неприятия вразумляющей проповеди «душами, впавшими в неблагоразумие». Но именно с этой проблемой столкнулся Мухаммад и первые мусульмане: не все, кому вероучение Мухаммада было не по нраву, оставались бездеятельными.

Изначально мирное распространение ислама в арабском обществе встретило целенаправленное силовое сопротивление именно потому, что противники ислама ничего не могли возразить Мухаммаду ни в прямом диалоге в публичной полемике, ни на основе домашних заготовок; и попытки подкупить его в обмен на отказ от проповеди — тоже не увенчались успехом. Их силовое сопротивление распространению ислама выразилось в торговой блокаде первых мусульман — по существу в попытке экономического геноцида в отношении них, в организации нескольких покушений на жизнь Мухаммада, что вынудило сподвижников Мухаммада и его самого переселиться из Мекки (уже тогда общепризнанного главного центра арабской культуры) в тогда ещё провинциальную Медину, из которой проповедь ислама была продолжена. И только после 10 лет мирной проповеди был начат первый в историиджихад — как война за защиту мира ислама от агрессии против него, а не как ничем не спровоцированная агрессия мусульман, направленная на захват и подчинение ими себе остального мира.

В этом первом в истории джихаде мусульмане победили, и их победа для многих бывших их противников, воевавших против них с оружием в руках с редкостным упорством, стала убедительным доказательством того, что Бог и Правда-Истина на стороне Мухаммада и мусульман, а не на стороне им противящихся. После этого многие бывшие противники мусульман приняли ислам без лицемерия, а тем, кто не пожелал принять ислам, было позволено безпрепятственно удалиться. Репрессий в отношении бывших военных противников не было.

При этом в Коране тем, кто склонен оправдывать свои агрессивно-захватнические действия религиозными мотивами — «джихадом», — неоднократно даются предостережения. В частности:

«О вы, которые уверовали! Когда вы отправляетесь [сражаться] во имя Бога, то различайте [друзей от врагов] и не говорите тому, кто предложит вам мир: “Ты не верующий”, — домогаясь благ земной жизни. Ведь у Бога великая награда. Таковы были вы раньше (т.е. были неверующими — наше пояснение при цитировании), но Бог оказал вам милость. Различайте же: поистине, Бог сведущ в том, что вы делаете! (т.е. вы Бога не обманете в своём сокровенном — наше пояснение при цитировании)» (сура 4:94, на основе переводов И.Ю.Крачковского и М.-Н.О.Османова, в квадратных скобках пояснения по контексту М.-Н.О.Османова).

«А если кто-нибудь из многобожников просил у тебя убежища, то приюти его, пока он не услышит слова Бога. Потом доставь его в безопасное для него место. Это — потому, что они — люди, которые не знают (истины — наше пояснение при цитировании)» (сура 9:6 (6)).

Т.е., если следовать Корану, то миссия просвещения неверных — первостепенна; а истребление невежественных неверных, которым истина неведома, соответственно кораническому вероучению — грех. Тем более это грех, если под лозунгами джихада — священной войны в защиту веры и Правды-Истины — ведётся уничтожение невежественных людей, до которых смысл коранического откровения не был донесён, либо ведётся прямая захватнически-поработительная война. От «кармической» (по жизни) и религиозной (перед Богом) ответственности за такого рода действия не спасёт ритуально безупречный пятикратный на день намаз, поскольку, как сказано в Сунне, раб Божий получает от молитвы только то, что он понял. Если же он ничего не желает понимать, в силу чего смысл его жизни далёк от заповеданного в Коране, то, сами понимаете, перспективы для такого “мусульманина” — удручающие.