— Сигарет надыбала?

— Ой, закрутилась с этими. Сейчас сбегаю… Детишек в чуланчике запру, чтобы не выскочили… Я мигом…

Втолкнула детей в каморку.

— Сеня, остаешься за командира. Ничего не бойтесь.

Я только туда и обратно.

Наташа таращилась вверх, в скважину, откуда лился слабый свет. Семен спросил:

— Мы туда полезем?

— А что? Трудно?

— Как бы Наталью не пришлось на веревке тащить.

— Фу! — фыркнула девочка. — Какие глупости!

Лиза поцеловала ее прохладные, настороженные глаза, провела ладонью по взъерошенному чубчику Семена.

— Все хорошо, молодежь. Сидите тихо, как мышки.

Перед дверью «ординаторской» Лиза помедлила. То, что она собиралась сделать, было необходимо, этого требовала ситуация, а также высшая справедливость, но сердце вдруг онемело. Кто она такая: всего лишь молодая женщина с трудной судьбой, но ведь не терминатор, нет!

Клементина Егоровна возвышалась за письменным столом, разложив перед собой какие-то бумаги, и вид у нее был такой, словно рассчитывала план предстоящего сражения. Напротив расположился Денис Степанович Крайнюк, соратник Поюровского, живоглот с лоснящейся рожей и свинячьими глазками. Увидев Лизу, он мерзко сощурился.

— Гляди-ка, Климуша, какая гостья к нам пожаловала!

— Эта тварь здесь с утра шныряет, — ответила Клементина. — Говорила тебе, Денис, меченая она. Только знать бы — кем?

— Сейчас узнаем, — пообещал Крайнюк, понюхав зачем-то ладонь. — Проходи, девушка, присядь, небольшой допрос с тебя снимем. Ты чего прибежала-то?

Лиза защелкнула дверь на «собачку». Подвинулась к столу.

— Денис Степанович, остановите заваруху. Дайте отбой.

— Вон даже как? — Крайнюк искренне удивился. — Это чье же распоряжение?

Клементина потянулась к телефону, и Лиза достала пистолет из ременной петли.

— Не надо, Клементина Егоровна. Это лишнее… Денис Степанович, дайте команду бандюкам. Пусть убираются.

— Ты что же, девушка, пальнуть можешь? — удивление Крайнюка разрослось до голубого, яркого свечения в очах. Он сразу помолодел.

— Только это я по-настоящему и умею, — вздохнула Лиза.

— Кто ты такая? Откуда взялась?

— Неважно. Отдайте команду, потом поговорим.

— Если стрельнешь, людишки сбегутся.

— В подвале такой шум, никто не поймет.

Клементина затрясла головой, как лошадь при налете слепней, побагровела и начала подниматься со стула, тяжело опираясь локтями.

— Ты, козявка, на меня, на Егоровну?! Пушкой грозишь? Да я тебя давить буду, как клопа, медленно давить…

Отборный сермяжный мат оборвался на середине, потому что Лиза нажала спуск. Кусочек свинца, чмокнув, впился под левый сосок воительницы. Клементина, охнув, опустилась на стул, озадаченно почесала грудь.

— Денис, тварь меня убила!

— Не может быть! — возразил Крайнюк, но отрицал он очевидное. Иссяк могучий напор, Клементина Егоровна уронила голову на бумаги и притихла.

— За что ты ее? — спросил Крайнюк. — Она никому зла не делала.

Сердце Лизы билось ровно.

— Не отвлекайтесь, Денис Степанович. Вам жить осталось ровно минуту. Может, и меньше.

— Но надо связаться с Поюровским… Как же без него?

— Не надо связываться. Командуете здесь вы, а неон.

— Хорошо, тогда выпусти меня. Я не могу распоряжаться по телефону. Все не так просто. Тут не военный штаб, девушка, это больница, обыкновенная больница… Выпустишь меня?

Он глядел на Лизу с каким-то неуместньм лукавством. Повалившаяся на стол Клементина его ничуть не смущала, он словно забыл о ней. О чем помнить: трупом меньше, трупом больше — какая разница, обыкновенная больница. Лиза сказала:

— Господин Крайнюк, напрасно вы хитрите. Я всего лишь исполнитель, приговор вы подписали себе сами. Облегчите душу, остановите ликвидацию.

— Ты же не убийца, верно? Тебе кто-то заплатил, но тебя подставили. Ты не получишь этих денег. Ты женщина, ум у тебя курячий, потому не понимаешь, тебя просто используют. На очереди ты следующая. Они не оставят такого свидетеля. Я могу помочь. Мы с докторам тебя спрячем так, ни одна собака не разыщет. И денежками не обидим. Сколько тебе дали, скажи честно? Пять тысяч? Десять тысяч? Сколько бы ни дали, это блеф.

Тебя надули.

В глазах Крайнюка засветилась торжествующая улыбка, ему показалось, убедил чумную налетчицу. Да и как не убедить, ведь чистую правду ей говорил, хотя и не всю. Таких стрелков в бизнесе готовят для разовых поручений, а потом — пшик! — и нету. Им с Василием она тоже не понадобится, лишь бы вырвать у нее пистолетик. Ах, Вася, Васенька, вот к чему приводит похоть, вот как ослепляет! У этой красивой самки на лбу написано — шпионка, мать твою!

— Бери трубку, звони — Лиза повела стволом снизу вверх. — Не испытывай судьбу, животное!

Крайнюк подумал, если резко рвануться, то можно поймать стерву за руку, а потом — кулаком в лоб, но не был уверен в себе: стерва явно обученная. Страха в нем не было, блеф это все, Клементина — одно, ей, может, и поделом досталось, а он — совсем другое. Нет, не посмеет девка.

— Если послушаюсь, — спросил он, — все равно пальнешь?

— Да, — сказала Лиза. — Зато доброе дело напоследок сделаешь. Грехи спишешь.

Она не в себе, подумал Крайнюк, это плохо. Снял трубку, набрал номер, косясь на Лизу бычьим оком.

Краска сошла с его щек. Вызвал какого-то Киндю, так и сказал — Киндю позовите. Уточнил:

— Киндя — ты?

Затем тускло распорядился:

— Слышь, соколик, тормозни раскрутку… Именно так, замри до выяснения…

Тот, видно, что-то возразил, и Крайнюк уже с натуральной яростью прогремел:

— Твое какое собачье дело?! Куда суешься? Сказано — замри, значит, замри!

Швырнул трубку на рычаг, поднял глаза на Лизу.

— Чего тебе предлагаю, девушка. Пойдем к Василию, все обсудим. Он тебе не чужой, верно? Не надо так горячиться. Дров наломаешь, а толку что?

Лиза не горячилась, выстрелила ему в грудь. Дала ему шанс, это был не смертельный выстрел. Если чудовищу повезет, оклемается. Крайнюк пулю принял как плевок, даже не поморщился. Из глаз неожиданно выкатились две слезинки.

— Дура ты! — сказал убежденно. — Дура и дерьмо.

Разве можно играть с пистолетом?

Потянулся к ней лапой, Лиза выстрелила вторично в ту же самую грудь. Крайнюк кивнул, будто теперь соглашаясь с Лизой, и улегся на стол напротив Клементины, голова к голове. Они лежали смирно, не шевелясь.

Лиза подвесила пистолет в петлю, забрала со стола початую пачку «Кента», пошла к двери. Приоткрыла, выглянула. Ей удивительно везло, хотя она уже много натворила. Коридор пустой, скорее всего, никто не слышал пальбы.

Удивляло и немного возбуждало собственное спокойствие — ни грусти, ни сожаления. Только хрупкий отсвет какого-то давнего воспоминания в сердце. Сомнамбулически двигаясь, вернулась к каморке, где остались дети. По пути отдала сигареты рабочим.

— Слушай, сеструха, — спросил один, — ты не в курсе, чего ток вырубили?

— Когда?

— Да только сейчас.

— Нет, не знаю, — Лиза нырнула за дверь.

Девочка дремала, притулившись к стене, Сенечка встретил укором:

— Побег так не делают, тетя Лиза. Можно зашухариться.

Лиза подсадила его на скобу и велела карабкаться наверх, но ему мешало одеяло.

— Кинь вниз, — сказала Лиза.

Освобожденный, мальчик, как обезьянка, взлетел до самого света.

— Стой, — окликнула Лиза. — Погляди, есть там кто или нет. Только не высовывайся.

Мальчик через минуту сообщил:

— Плохо видно. Радиус обзора маленький. Вроде чисто.

— Вылезай — примешь Наташу.

Еще несколько усилий — и все трое очутились на свежем воздухе, где Лиза заново туго закутала ребятишек в одеяла. Наташа восторженно пропищала:

— Мы на воле, да, тетя Лиза?

— А где же еще?

— И нас не усыпят?

Ей ответил Сенечка:

— Ты бы, Наталья, попридержала язычок. Сейчас, честное слово, не до тебя.

— Я вообще не к тебе обращаюсь, — обиделась девочка. — Я с тобой, может быть, и дружить не буду.