Сара опустилась на кушетку, испуганная, но почему-то уже не чувствующая страха перед своим призраком или кем бы ни была эта женщина — так ясно та дала понять, что от нее можно ждать не угроз, а только теплоты и понимания. Звук приближающихся шагов вернул Сару в настоящее время, и сознание своего собственного плачевного положения поспешило возобновить свои жестокие муки.

Как было бы хорошо, думала Сидония, если бы она встретилась с Финнаном точно такой же, какой расставалась с ним, если бы она сумела полностью забыть про Алексея, если бы вся жизнь стала хоть немного проще. Но в реальности месяцы безвозвратно проходили, а прежние теплые отношения между ними так и не восстанавливались.

«Взрослые женщины не плачут», — повторила себе Сидония и принялась размышлять, изменилось бы что-нибудь, если бы она не предприняла столь рискованное похождение за время отъезда врача. Однако, так и не придя к твердому решению, она с величайшим нежеланием завела разговор о своем проступке во время их первого совместного ужина.

— В России я познакомилась с замечательным молодым скрипачом, — начала она, надеясь, что ее голос при этом остается самым обычным.

— Да, я читал об этом в газетах, — бесстрастно ответил Финнан, совершенно сбив Сидонию с толку.

— Как ты сумел?

— Многие франкоязычные канадцы получают французские газеты. Я читал о тебе статью в «Пари-Матч».

Сидония попыталась беспечно рассмеяться.

— Если я правильно помню, именно в ней скрипача называли моим игрушечным мальчиком.

Финнан взглянул ей прямо в глаза.

— Мой французский не так хорош, но могу утверждать, что там было подобное выражение.

Равновесие было восстановлено, и Сидония сидела молча, не в силах вымолвить ни слова, понимая, что это слово, каким бы оно ни было, может навсегда все испортить. Наконец Финнан заговорил:

— На другой день я нашел в словаре слово «игрушка». Там говорится, что это «предмет для игры, пустяк, вещь приятная или забавная на вид, но не имеющая большого значения».

Сидония улыбнулась и положила ладонь ему на руку.

— Нет, он имел для меня весьма важное значение. Полагаю, для кого-нибудь он стал бы просто необходимым, но я была не тем человеком, да и нужное время еще не пришло.

— Думаю, в отношении очень талантливых людей гораздо легче влюбиться в талант, нежели в самого человека, — с расстановкой произнес Финнан.

— Верно, меня привлекает талант Алексея, — честно ответила Сидония. — Он гениален, иначе не скажешь. Но он не может принадлежать только одной женщине — он достояние всех них.

Финнан усмехнулся и процедил:

— Это может быть весьма утомительным делом. Ужасный момент прошел и никогда бы не возвратился, Сидония хорошо понимала это, и все же оставалось сказать еще одну вещь.

— Должно быть, ты чувствуешь такую же любовь к таланту в отношении своих коллег-женщин. Как звали ту даму из вашей группы?

— Джинни О’Рурк. Да, я был безумно влюблен в нее.

— О, Боже!

— Единственное затруднение представлял черный пояс в карате у ее мужа.

Он весело усмехался, его глаза блестели, и было совершенно невозможно понять, говорит ли он всерьез или шутит. Сидония задумалась. Дальнейший путь по этой обрывистой тропе мог стать опасным для них обоих. Они достигли «опасного угла» Пристли и вполне благополучно обогнули его. На этом следовало остановиться.

— Все эти черные пояса — просто игрушки, если только их не держат помочи, — шуткой ответила она.

— Он их не носил, по крайней мере, насколько мне известно.

— Ну, тогда все в порядке.

Разговор был окончен, сложный вопрос прояснился, как и следовало ожидать. Теперь они могли вновь начать строить свою дружбу.

— Я слышал, как ты играешь, когда вернулся домой. Это было божественно, — произнес Финнан. — Ты не хочешь рассказать мне о том, как произошла твоя метаморфоза? Она как-нибудь связана с Сарой?

— Конечно!

И, как будто они болтали о своей общей знакомой, Сидония принялась рассказывать ему о различных видениях во Франции, завершив свое повествование описанием того, как она застыла в восхищении, слушая, как давно умерший музыкант исполняет мелодии другого века.

— Но тот, кого ты слышала, действительно был графом Келли?

— В этом я совершенно уверена. Его игра заставила меня полностью изменить все приемы.

— Боже мой, что за честь! Ты избранная среди смертных, Сидония.

— Знаю.

— Если бы не Найджел, все было бы хорошо?

— Откуда ты узнал о нем?

— Ты же переменила телефонный номер — помнишь, ты говорила мне об этом прошлой ночью?

— Теперь вспомнила. Честно говоря, Финнан, он причиняет мне массу неудобств. Похоже, у него появилась навязчивая идея о том, что мы должны вновь жить вместе. А этот отвратительный случай в Бате, настоящая попытка насилия!

— Что ты имеешь в виду?

— Он вошел в мою комнату и принялся, как говорится, домогаться меня. Но ничего не случилось — у него просто ничего не вышло.

— Ты заявила о, нем в полицию?

— Я просто не могу подумать об этом.

Финнан задумался.

— Думаю, тебе следует быть очень осторожной. Если он еще раз попробует преследовать, тебя, надо воспользоваться случаем.

— Я так и сделаю, обещаю тебе. А теперь давай поговорим о чем-нибудь другом. По правде говоря, у меня вызывают отвращение даже мысли о нем.

— Хорошо, но только при одном условии.

— При каком?

— Что в следующий раз ты не позволишь ему уйти безнаказанно.

После этого почти сурового предупреждения Финнан принялся забавно описывать прелести жизни в Канаде, а Сидония слушала его и уже в который раз замечала, каким чудесным образом поднимается ее настроение в обществе настоящего и преданного друга.

Когда она вернулась домой и вошла к себе в квартиру — ибо Финнан и она были еще не совсем готовы спать вдвоем, — то сразу почувствовала, что в ней что-то изменилось. Ничего не было передвинуто, вещи лежали в порядке, и тем не менее сама атмосфера комнат была другой. Сначала Сидония подумала, что всему виной запах, и долго стояла, принюхиваясь. Действительно, в воздухе комнат ощущался слабый аромат парфюмерии, однако он был почти неуловим, к тому же его мог принести ветер с улицы.