– Думаю, вам стоит сейчас принять душ и отправиться на боковую, – предложила Сьюзен.

Скотт и Шарлотта дружно кивнули и медленно пошли из кухни. Сьюзен быстро перемыла посуду и решила проверить, как себя чувствуют дети. Она вышла в прихожую и прислушалась к тому, что происходит наверху. Все было тихо.

Сьюзен улыбнулась и поднялась по лестнице. Она увидела две двери, за которыми могли находиться только детские: судя по плакатам и предупредительным знакам на них. За первой в свете ночника беспокойно спала Шарлотта. Сьюзен поправила одеяло и поцеловала девочку. Она не знала, приняла бы эту ласку бодрствующая Шарлотта, но во сне девочка сразу же затихла и уснула гораздо спокойнее.

Со Скоттом у меня этот номер не пройдет! – с усмешкой подумала Сьюзен.

Она отворила вторую дверь. Как Сьюзен и предполагала, Скотт не спал, но старательно делал вид, что читает книгу.

– Привет, почему не спишь? – спросила Сьюзен.

– Не спится, – пожал он плечами. – Как Шарлотта?

– Уже уснула.

Сьюзен осторожно присела на край кровати и взяла книгу из рук Скотта.

– У тебя был тяжелый день. Мне кажется, что было бы лучше сейчас постараться уснуть.

– Я отнес ваш чемодан в комнату для гостей, – сказал Скотт, ложась на подушку.

– Спасибо, – поблагодарила его Сьюзен.

– А день был таким же, как и все эти чертовы последние полгода!

– Не выражайтесь, сэр! – одернула его Сьюзен. – Все же вы в обществе дамы.

– Простите, – пробормотал он.

– Тебе было тяжело, Скотт, но теперь станет легче. – Сьюзен улыбнулась ему. – Просто поверь мне.

Скотт улыбнулся в ответ, но промолчал. Сьюзен встала с кровати и пошла к двери. На самом пороге Скотт окликнул ее:

– Мисс!

– Что?

– Я так и не спросил, как вас зовут.

– Сьюзен Барбьери, приятно познакомиться.

– Значит, Сью?

– В вашем доме всем принято давать сокращенные имена? – поинтересовалась она. – Шарлотта – Лотти, а как же тебя зовут? Ско – вождь племени апачей?

Скотт улыбнулся смущенно – так, словно разучился это делать.

– Нет, меня все зовут Скоттом. Я ведь несу ответственность за сестру, не могу же я пользоваться прозвищем!

Сьюзен почувствовала, как ее сердце сжалось от боли за этого мальчика, который принял на себя мужские обязанности задолго до того времени, как стал мужчиной.

– Спи спокойно, Скотт, – пожелала ему Сьюзен. – Теперь тебе не о чем волноваться.

Она прикрыла за собой дверь и вышла. Уже через пять минут, когда Сьюзен проходила мимо его комнаты, оттуда доносилось лишь тихое сопение.

4

Это ужасно, но я полюбила этих детей, так же, как и их отца! – подумала Сьюзен, вставая под душ. Как только они выдержали такое испытание? Неудивительно, что они готовы теперь впустить в дом совершенно незнакомого человека, лишь бы не оставаться один на один с сумасшедшим отцом. Видеть изо дня в день, как он все глубже погружается в мир мечты и иллюзии. Постоянно жить в напряжении, думая о том, не сорвется ли он и не попытается ли еще раз наложить на себя руки. Бедные дети!

Сьюзен почувствовала, как по ее щеке катиться слеза.

Я должна сделать все, чтобы помочь им пережить эти черные дни. Я уверена, пройдет еще несколько дней, и мистер Бьюинс придет в себя. Он сильный человек и прекрасный ученый, а значит, не сможет жить без своей науки. Может быть, подкинуть ему кое-что из материалов, которые Джон привез из последней экспедиции? Там есть очень интересные папирусы. И уж если они не заинтересуют профессора, я не знаю, как заставить его вернуться в этот мир!

Сьюзен насухо вытерлась полотенцем и досадливо поморщилась – его явно давно не стирали. Да и ванная комната выглядела весьма и весьма запущенной.

Папирус может подождать! – решила Сьюзен. И профессор тоже. Если ему нравится существовать в мире фантазий и грез, что ж... А вот дети не должны жить в свинарнике! Завтра же мы с ними устроим генеральную уборку. И за продуктами нужно бы сходить. Мне кажется, что хлопоты по дому отвлекут детей от грустных мыслей. Да и сколько же можно сидеть взаперти с отцом! Шарлотта выглядит очень исхудавшей, Скотт, впрочем, тоже. В их возрасте нужно хорошо питаться. Здоровая пища и крепкий сон в чистых постелях – вот что поможет им вновь стать обыкновенными детьми. Значит, с утра я проверю, есть ли в этом доме моющие средства, потом составлю список продуктов... Ох, а чем же я буду кормить их с утра? Кажется, я видела хлопья в шкафу... Ладно, с утра посмотрим. Сейчас и мне хочется спать. День был совсем не простой.

Она тихо прошла в свою комнату, пожелав всем, и себе в том числе, приятных снов хотя бы этой ночью.

Сьюзен долго ворочалась в постели, думая о том, что увидела сегодня днем. Она никак не могла заснуть, перед глазами стояли бледные лица детей и в ушах звучал глухой, срывающийся голос Шарлотты: «Он наверняка хотел принести ей чай!».

Как же нужно любить женщину, чтобы сойти с ума от этой любви? – подумала она и вздрогнула, как от ледяного сквозняка. Сьюзен закусила губу, стараясь не расплакаться. Если бы он мог полюбить так же меня! Никогда в жизни я не смогла бы предать такую любовь. Никогда не смогла бы предать этих детей. Предать его мечты, надежды... Но кто я такая, чтобы судить ее? – Сьюзен почувствовала, что не может назвать жену Бьюинса по имени. Может быть, она никогда не любила профессора и недавно это поняла? Да мало ли что может быть! Я не имею права никого судить и тем более осуждать. Я в этом доме никто, и меня никоим образом не касаются проблемы взаимоотношений мистера и миссис Бьюинс. Мой учитель нуждается в поддержке, двое замечательных детей остались без присмотра – вот что меня должно волновать. А чувства мистера Бьюинса не имеют ко мне никакого отношения. Я должна как можно глубже спрятать свою любовь. И, если это, возможно, вообще похоронить ее. Нельзя даже мечтать о том, что когда-нибудь он скажет мне слова любви. Нет, нет и еще раз нет!

Сьюзен сердито перевернулась на другой бок и вновь занялась планированием завтрашнего дня, чтобы хоть чем-то отвлечь себя от грустных мыслей. Она почувствовала, что засыпает, как вдруг услышала какой-то грохот в соседней спальне. Испуганная, она вскочила с кровати и бросилась туда, даже не накинув халат.

И все же, как Сьюзен ни спешила, она оказалась не первой. В своей спальне профессор Бьюинс устроил настоящий погром, а Скотт пытался остановить его, повиснув на руке. Шарлотта стояла, вжавшись в стену, и тихо повторяла:

– Папочка, не нужно, папочка!..

Глаза ее были полны самого настоящего ужаса. Казалось, из их серой глубины уходят мысли и чувства. Оставался один всепоглощающий страх. Шарлотта уходила в мир своих кошмаров так же, как ее отец ушел в мир своих фантазий.

Сьюзен бросилась к девочке и схватила за плечи. Она позвала девочку по имени, но Шарлотта не откликнулась на ее призыв. Тогда Сьюзен изо всех сил встряхнула девочку так, что у той мотнулась голова. Только тогда в глазах Шарлотты появилось какое-то выражение.

– Он опять хотел сделать это... – пробормотала она.

– Не говори глупости, Лотти! – крикнул Скотт. – Он больше не будет этого делать! Он же обещал ей!

Как только Скотт зазевался, его отец тут же схватил светильник с прикроватной тумбочки и бросил на пол. Красивое стекло абажура рассыпалось на сотни осколков. Скотт вновь попытался остановить отца, но тот просто отшвырнул худенького мальчика в сторону. Он упал на пол и сильно ударился головой.

Сьюзен поняла, что должна что-то сделать, чтобы прекратить это сумасшествие. Профессор на этот раз схватил столик и собирался запустить им в ту сторону, где на полу лежал его сын. Сьюзен поняла, что Бьюинс просто ничего не видит и не хочет видеть. Она бросилась наперерез и успела перехватить руку профессора до того, как он отправил столик в полет.

Под тонкой нежной кожей ее руки вздулись мускулы и проступили вены. Хрупкой Сьюзен было тяжело удерживать сильного, закаленного в многочисленных экспедициях мужчину. И все же она понимала, что не должна позволить ему сейчас одержать верх. Медленно, буквально одной силой воли выигрывая по миллиметру, она отодвинула руку Бьюинса и заставила его опустить столик.