И все-таки золото там было – для тех, у кого были отвага и достаточно ума, чтобы раздобыть его.

План мести Аарона зависел от его способности к обогащению. Однако о том, чтобы бить и калечить таинцев, чтобы принудить отдать их и без того малые запасы золота, не могло быть и речи. Он припомнил разговор с касиком – наполовину карибцем с юга из деревни Хигуэй, и на лицо его упала мрачная улыбка. Его люди нашли золото во внутренних реках. Скоро, как только он намоет достаточно золота, он сможет вернуться в Севилью и страшно наказать Бернардо Вальдеса.

Франсиско Ролдан, большой, грубовато-добродушный и сердечный, подошел к Аарону, на ходу отпихнув квохчущую курицу обутой в башмак ногой. Он положил свою мясистую руку на плечо собеседника и с искренним любопытством в голосе спросил:

– Как тебе удается получать от касиков больше золота и даже древесину цезальпинии одной только улыбкой, чем Маргариту, который орудует мечом?

– Ты должен понимать, мой друг. Ты тоже быстро приспосабливаешься к таинской жизни, как и я, – с улыбкой ответил Аарон.

– Да, но тебя любит очаровательная сестра Гуаканагари, это ведь бесценное преимущество.

Удаль самого Ролдана среди таинских женщин была поистине легендарной, а его вкусы – явно не католическими.

Аарон вздохнул, улыбка исчезла с его лица.

– В отличие от тебя, который в каждой деревне от Марьены до Ксарагуа имеет по «жене», я храню верность Алие.

– Да, ты ей верен, но все равно не женишься – ни по их, ни по нашим обрядам. Разве можно найти намек на совестливость в таком авантюристе, как ты? – поддразнил его Ролдан. – Может, у тебя в Севилье девица или, хуже того, донна, которая пленила твое сердце?

Аарон нахмурился: перед его мысленным взором предстали кошачьи зеленые глаза, наполненные слезами.

– Я не свяжу себя ни с одной женщиной, пока не улажу другие дела.

– И все же прекрасная Алия прибегает к разным уловкам, чтобы завоевать тебя, и умасливает своего брата, чтобы он ускорил брак.

– Ты стал слишком интересоваться сплетнями индейцев, – сердито ответил Аарон.

Увидев, что шутка не удалась, сообразительный Франсиско сменил тему.

– Ты принес много трофеев флотилии нашего правителя. Как думаешь, их величества будут довольны?

– Ничто не уменьшит жадность Фердинанда, – откровенно ответил Аарон: ему начинал нравиться Ролдан, грубый, но честный служака, который был справедлив с таинцами. Что же касается королевы, когда ее священнослужители засеменят домой, не окрестив ни единой души, я думаю, она будет очень недовольна. И адмирал тоже: он надеялся на массовое обращение в христианство.

– Я знаю, он тебе очень нравится, – ответил Ролдан, всматриваясь в залив, по которому деловитo сновали шлюпки, отвозившие на корабль товары. – Но как правитель дон Кристобаль – полный профан. Ему бы лучше оставаться в море там его стихия. На земле же он мечется, как выброшенная на берег скумбрия, раздает противоречивые приказы и если сегодня к таинцам относится как к союзникам, то на следующий день – как к врагам.

Аарон вздохнул:

– Он выбрал не тех людей, кто может командовать, я с тобой согласен. Маргарит – жестокий мясник, а Хойеда… Я бы скорее погладил свернувшуюся гадюку, чем стал доверять ему. Брат адмирала – Диего – тоже не прибавил ему популярности. Но послушай, Франсиско, эти люди – не оседлые жители. Они не станут крестьянами или пастухами, ибо слишком надменны, чтобы выучить обычаи таинцев, и все, что они делают, – это пускают касикам кровь из-за еды и золота.

– Скоро произойдет восстание, – тихо сказал Ролдан. – Ты знаешь об этом, так же как и я. Вопрос в том, на чьей стороне окажешься ты, который так предан таинцам?

Аарон посмотрел в прищуренные карие глаза кастильца.

– Не знаю. Я должен сдержать клятву, данную себе в Севилье. Я не хочу видеть, как людям Гуаканагари наносят вред, и в то же время не хочу, чтобы колония дона Кристобаля потерпела крах и вместе с этим развеяла мечты адмирала.

– Значит, поэтому ты сошел с корабля, как маршал Колона. Ты мог бы взять на себя функции Маргарита, но это означало бы пролить кровь таинцев. Даже теперь он воздвигает крепости в глубине острова, в горах, где наши люди будут продолжать высасывать кровь таинцев, чтобы добыть больше золота и еды.

Все это можно получить путем честного обмена, а также работая бок о бок с таинцами. – Аарон внимательно рассматривал Ролдана. – Я слышал о могущественном касике в Ксарагуа далеко на юго-западе отсюда, который сможет противостоять пришельцам. Ты ведь будешь с ним союзничать, не так ли?

– Давай молиться всем святым, чтобы до этого не дошло, но если так случится, я не буду союзником касика из Ксарагуа… Я сам буду касиком Ксарагуа! – Он откинул назад кудрявую голову и расхохотался.

Алия гладила грудь Аарона, а потом провела проворными пальцами по зарастающим скулам.

– Ты будешь сегодня срезать волосы с лица? Они обжигают мне кожу, – надувшись, сказала она и, взяв свои полные груди в руки, показала ему раздражение от его щетины на нежной коже.

Аарон откинулся на кровати в их бохио и смотрел, как она театрально позирует перед ним. С тех пор как он вернулся, она стала сварливой и ревнивой. Разумеется, во время его отсутствия она вступала в связь с несколькими знатными мужчинами из деревни Гуаканагари.

– Я побреюсь для тебя, Алия, – со вздохом сказал он. «Похоже, на мне лежит проклятье иметь дело с неверными женщинами», – раздраженно подумал он. Интересно, что стало с Магдаленой Вальдес, когда их сейчас разделяет океан?

Вальядолид, март 1494 года

– Он не такой высокий, как адмирал, но у него такие же рыжие волосы. И у дона Бартоломе нет такой уродующей болезни, он очень здоровый, – сказала Эстрелла Вальдес, расхаживая перед дочерью по ковру в отведенных им покоях.

– Удивительно, как это ты не обратила внимания на его молодых племянников с ними тоже можно неплохо поразвлечься, – с презрением заметила Магдалена.

– Тебе бы следовало выказать матери побольше уважения, Магдалена! Этих мальчиков дон Бартоломе привез ко двору, чтобы они стали пажами. Младшему сыну дона Кристобаля всего шесть лет, а старший – четырнадцатилетний подросток. – Эстрелла задумчиво посмотрела на дочь, а потом произнесла: – Конечно, через год или два у него появится возможность стать твоим мужем.

– Ты думаешь лишь о том, чтобы избавиться от меня. Я не выйду замуж ни за одного из предложенных тобой отвратительных избранников, мать.

– Ты глупо увлеклась одним долговязым. Его семья теперь опозорена, и у тебя не будет никакой возможности выйти за него замуж, даже если он вернется. – Эстрелла пожала плечами и продолжила брюзжать: – Если мне не удастся устроить твой брак, тогда это сделает отец. И быть может, его выбор покажется тебе более гнусным, чем мой!

Не обращая внимания на то, как сердито нахмурилась Магдалена, она посмотрелась в зеркало из отполированной стали, висевшее на стене, и принялась изучать свою увядшую красоту: отвисшую кожу под подбородком, тоненькие морщинки у глаз.

– Ты молодая, свежая. Какой власти смогла бы ты добиться, если бы стала со мной заодно, глупая девчонка!

Лицо Магдалены тут же превратилось в застывшую маску.

– Я не выйду замуж, чтобы доставить тебе удовольствие, и не стану продавать себя в любовницы, чтобы ублажать тебя или человека, за которым ты замужем. – Она не могла больше называть Бернардо Вальдеса отцом.

– Ты дура, раз прячешь себя и волочишься за этим евреем! Тобой увлекся король!

Магдалена вспомнила пристальный взгляд Фердинанда, который следил за ней на вчерашнем банкете, устроенном в честь брата дона Кристобаля. Пресвятая Дева, чем она заслужила столь нежеланное внимание?!

– Я не ты. Я не хочу иметь никакого отношения к вниманию короля. И еще меньше – ко гневу королевы.

Эстрелла давно вращалась при дворе, поэтому сочла, что в словах Магдалены есть смысл.

– Изабелла не очень возражает, когда Фердинанд увлекается замужними женщинами, но молоденькие девушки исключительной красоты… К ним она сильно ревнует. И все же…