Через кабинет Елены Николаевны свободно курсируют сотрудники. Приносят депеши и сводки. Прислушиваясь к беседе, бородатый парень в камуфляжной форме взрывается:
«Они хотят подчинить нас Румынии, опираясь на якобы историческое право. Да, именно Тирасполь был до 1940 года столицей Молдавской АССР, но в составе Украины! В Бендерах, вы должны это знать, лишь 17 процентов населения — молдаване… Истинная причина, почему «румыны» претендуют на нашу землю, та, что мы богаты. Крошечная ПМР с 740 тысячами жителей производит 36 процентов объема всего промышленного производства Молдовы, а, скажем, наш Слободзейский район снабжает овощами всю Молдову. Его так и называли «огород Молдовы»…»
«С марта 1992 года, — продолжает Елена Николаевна, — Молдова развязала открытую агрессию против ПМР… 19 июня моторизованная колонна войск Молдовы ворвалась в город Бендеры. Их БТР, МЛТЛБ и танки Т-55, поддержанные минометным огнем с Суворовской горы (минометы 82-и 78-мм — последние румынского производства), безнаказанно и систематически разрушали город…»
Елена Николаевна замолкает. Я знаю, что она сама оказалась в эту страшную ночь в Бендерах, в здании осажденного исполкома. Вместе с еще пятьюдесятью защитниками города. Думала, что не выберется, там и погибнет. Звонила сыну, прощалась. О себе она говорить не хочет. Подписывает наши охранные грамоты. Представляет нам тираспольского фотографа Валерия Крутикова. Завтра нам вместе ехать в Бендеры. Хотим пробиться на самый-самый фронт.
Генерал Николай Степанович Матвеев седоус, строен, в форме десантника. Oн встречает нас во дворе штаба. Звание генерала командир батальона «Днестр» получил от правительства республики лишь два дня назад, потому погоны на его плечах еще полковничьи. Батальон «Днестр» сформирован Матвеевым, это его детище. Совсем недавно не было ни штаба, ни батальона. За генералом стоит его совсем юный сын, в такой же пятнистой форме. У юноши породистое лицо студента Оксфорда или Кембриджа. На Западе такие мальчики носятся, одетые в белое, с ракетками на теннисных кортах, а здесь сын генерала не высыпается на ночных заданиях. Генерал знаком с военкором Шурыгиным (капитан уже приезжал в Приднестровье в апреле), он читал мои статьи в «Советской России», потому генерал отдает приказание вооружить нас. Вооружившись (каждый получил свой АК-74-С), мы влезаем на броню БТР и под трехцветным флагом ПМР устремляемся в Бендеры. Рука моя на пушке. (Ребята сказали: «Держись за пушку!») Флаг ПМР рвется на ветру у моего плеча. Экипаж БТР, молодые ребята в возрасте от 18 до 25 лет, все, за исключением водителя, — на броне. Стройные в своих черных и маскировочных комбинезонах, бравые молодцы-добровольцы. Береты, нашивки с эмблемой батальона — струг на голубом фоне Днестра, в красном кольце с желтыми буквами… Вдруг грохочет гром и начинается дождь. Приходится влезть в брюхо БТРа. Повсюду оружие и боеприпасы. Тесно. Над моей головой боепитающая часть пулемета, патроны внушительной гроздью…
Останавливаемся в Парканах. Парканы пострадали во время июньского вторжения. Инженерный батальон 14-й армии под командованием подполковника Дудкевича первым перешел на сторону ПМР. Игорь Владимирович Дудкевич, седые вислые усищи, встречает нас в кабинете. Рассказывает, как приходилось ему сколачивать ополчение, формировать из горящих немедленным желанием отомстить за смерть близких колхозников дисциплинированную вооруженную силу. Дудкевич в Парканах не только командир батальона. Ему приходится заниматься всем, распределять солдат равно и в наряд, и на уборку урожая.
«Вначале было трудно, — говорит он, — но люди нам поверили и, когда батальону прекратили выплачивать зарплату, предлагали услуги — снабжали продуктами, приносили даже борщ в термосах. Потери батальона: 26 солдат и офицеров. Среди погибших 22 июня офицеров несколько уволены (!) через три дня после смерти приказом, подписанным 25 июня генералом-предателем Неткачевым, тогда еще командующим 14-й армией. Уволен был и Дудкевич. Он показывает нам приказ: «…В своих безрассудных действиях растерялся…»»
Переводя на общедоступный язык с языка предателя: подполковник Дудкевич не мог остаться равнодушно нейтральным и вывел свой батальон на защиту ПМР от агрессии кровавых кишиневских националистов. Генерал Неткачев, впоследствии я убеждался в этом многие десятки раз, — самый ненавидимый в Приднестровье человек. Может быть, даже более ненавидимый, чем «румыны», как единодушно называют в ПМР кишиневскую армию. А генерал Лебедь, новый командующий 14-й армией, на сегодня самый обожаемый. Определение «румыны» вынужденно приблизительное, однако дело в том, что молдаване воюют по обе стороны фронта, так же как и украинцы и русские. В кишиневской армии, да, увы, есть русские, пусть вечный позор преследует этих выродков. Есть мобилизованные (отказ от исполнения воинской обязанности карается в республике Молдова десятью годами лишения свободы), но есть и наемники-профессионалы.
В Бендерах прощаемся с экипажем БТРа. Мы намереваемся остаться здесь на несколько дней. Город искалечен, дома здесь и там тронуты минами и снарядами, повсюду выбиты стекла.
По залитой крепким южным солнцем главной площади Бендер, у здания исполкома, молодая мама ведет двоих совсем маленьких детей. Старший мальчик пытается ехать по выбоинам площади, искалеченной минами, на миниатюрном велосипеде. Фотограф Кругликов забегает вперед запечатлеть сцену. Невидимый, спрятанный в зелени репродуктор вещает: «…Имеющие детей до трех лет могут получить детское питание бесплатно…» В этот момент где-то недалеко расплескивается, приземлившись с отвратительным грохотом, мина, заглушая информацию. Где можно получить бесплатное питание для детей, я так и не узнал. Мины падают, молодая мама, не убыстряя шагов, идет себе с детьми куда шла… У входа в военную столовую (стекол в окнах нет) сидит красивая девушка в белом халате. Вокруг, как мухи, кучка солдат. В столовой обедают, поставив автоматы между ног или положив их на колени. Блюдо лишь одно — кусочки мяса с рисом и с овощами, но поварихи кладут много, от души. Хлеб. Компот. Очень сытно. Деньги здесь не в ходу. Пропуск — оружие. Человек с оружием почитаем в израненном городе.
На перекрестке улиц Лазо и Суворова — подбитый грузовик. Точнее — грузовик всмятку. Поделом. На нем «румыны» из подразделения ОПО-Новцев (отряды полиции особого назначения) въехали в Бендеры. Но не выехали. Наши БТРы и танк расстреляли подлую машину.
Во дворе дома на улице Советской — свежая могила. На куске фанеры надпись: «Кузнец. М. Погиб 20.06.1992». Проходя по двору, замечаем нескольких стариков. Они рассказывают нам, что погибший — старик 70 лет, «румынский» снаряд влетел ему прямо в комнату. Похоронили во дворе, потому что кладбище находится в части города, оккупированной «румынами». Узнаем, что газа в домах нет и воды нет. Самая разговорчивая, Тереза Аркадьевна, «бабка Зоя», как она себя называет, высказывает всеобщее возмущение кишиневским телевидением, программой «Месаджер». «Хоть бы заткнули им рот, ну что ж они пакостят, хоть бы долю правды сказали». Во дворе множество кошек. «Хозяева уехали, кошек бросили, — объясняет «бабка Зоя». — А мы, старики, решили не уезжать. У нас тут вся жизнь прошла. Почему Россия не вступится за нас?» Из подъезда выходит, стесняясь, маленький мальчик. Саша остался с бабушкой, отец на фронте, недалеко отсюда. Фронт проходит по телу города, разрезая его глубоко рваною раной. Как в Сталинграде.
Встречающиеся нам БТРы, БМРы, БРДМы и танки все украшены надписями. Основная тема — месть за погибших товарищей: «За Колю Белана!», «За Вову Полянского!», «За погибших ребят!», «За родные Бендеры!» И надписи покрепче: «Хера Снегуру и Косташу!» (Косташ — военный министр Молдовы), «Смерть румынам!» С 19 июня 1992 года наша приднестровская сторона потеряла 680 человек. Это большие потери для республики с населением в 740 тысяч человек. Я без колебаний пишу «наша сторона», потому что она моя. Потому что мне дороги ценности, которые защищают эти люди. Знаменательно, что именно в Приднестровье многонациональное население поднялось против кишиневского национализма, приготавливающегося сдать страну Румынии. Первыми (но я уверен, не последними) воспротивились приднестровцы безумию злобного местного национализма вооруженным путем. Почему не произошло этого в Эстонии или Латвии, где «инородные» населения не менее многочисленны, чем в Приднестровье? Ответа на вопрос у меня нет. Но следует понимать, что ПМР — наша Испания. Наша героическая маленькая Испания. Наша гордость. Если бы ПМР не существовало, советский, российский человек должен был бы презирать себя. Но съехались под благородное знамя мятежной республики самые храбрые российские люди из Москвы, с Дона, из Ленинграда, из Прибалтики. И с полным правом при выезде из Бендер на бетонных плитах заграждения начертано: «Смерть румынским полицаям! Дальше вы не пройдете! Отстоим родину ПМР!»