Со времени отъезда Супрамати у красивой певицы Альказара бывали и ясные, и черные дни. Богатый любовник, заменивший

набоба, скоропостижно умер, и с тех пор она не могла завладеть никем «достойным ее», вследствие беспрестанного соперничества и неумолимой ненависти Камиллы Мушерон, которая не забыла и не простила ей ее победы над собой, то есть того, что она «подло украла» у нее Супрамати, по ее выражению.

В данную минуту оба врага были готовы разорвать друг друга из-за одного американца, который, к неописуемой ярости Пьеретты, казалось, уже склонялся на сторону Камиллы. Поэтому, когда виконт объявил о возвращении Супрамати и передал ей подарки от него, ее охватил порыв такого счастья, что она чуть не лишилась чувств, а затем упала в истерическом припадке. Виконт всячески старался успокоить ее. В настоящую минуту она была нужна ему, и вообще они были старые знакомые, при случае помогавшие друг другу.

Лормейль не особенно стеснялся правдивостью своих рассказов. Поэтому то, что он болтал про свое свидание с Супрамати и про его страстное участие, выказанное будто бы к своей прежней любовнице, было так образно, пылко и поэтично, что в голове Пьеретты стали зарождаться самые смелые планы, и перед ее ослепленным взглядом уже носилась княжеская корона, водруженная на ее рыжем взбитом шиньоне. А почему бы и нет? Хуже ее выходили замуж за князей; а если Супрамати после двухлетнего отсутствия не забыл и посылает ей, как невесте, цветы и драгоценности, то это значит, что он влюблен гораздо серьезнее, чем она предполагала.

– Когда я буду женой принца, я вспомню о ваших услугах, виконт, и избавлю вас от всех затруднений, можете смело рассчитывать на это! – объявила она небрежным и покровительственным тоном.

Пораженный Лормейль недоумевающе и молча посмотрел на нее. Ему и в голову не приходило, что она выведет из его слов подобное заключение.

«Знай она, как я вторгся к набобу и почти насильно вырвал у него для нее подарки, она опустила бы свой нос», – подумал он, с трудом сдерживая смех. Затем он громко ответил любезным тоном:

– Не сомневаюсь, мой друг, что если на вашу долю выпадет подобное счастье, вы не забудете того, кому будете обязаны этим.

Только моя дружба к вам побудила меня представить вас Супрамати и обратить его внимание на вашу красоту и таланты. Честные люди подобных услуг не забывают.

Но Пьеретта рассеянно слушала его. Она вынула из футляра убор и тщательно рассматривала его, заставляя переливаться бриллианты.

– Хорошенькая вещица, в особенности если это настоящие бриллианты, – заметила она.

Виконт даже привскочил.

– В своем ли вы уме, Пьеретта, предполагая, что принц станет дарить вам поддельные камни!

– Он – нет: в этом не может быть никакого сомнения. А между тем я по грустному опыту знаю, что подобная вещь возможна. Помните великолепный браслет, который вы передали мне от имени принца как его прощальный подарок: громадный изумруд, окруженный бриллиантами. И что же? Когда, после неожиданной смерти бедного Жюля, я находилась в затруднительном положении, то решила заложить эту великолепную вещь. Представьте себе мое удивление, когда мне объявили, что камни – простые стразы. Тогда я была так огорчена и нездорова, что не поднимала этого дела и не разыскивала виновника этого бесстыдного подлога, но теперь я решила сделать это: негодяй заплатит мне убытки или я посажу его в тюрьму. Мне даже уже говорили, что вора очень легко найти…

Пьеретта говорила небрежно, продолжая рассматривать бриллианты, а сама исподлобья насмешливо взглядывала на виконта, который полуотвернулся и был занят гашением сигареты в хрустальной пепельнице.

Лицо промотавшегося кутилы стало землисто-бледным, веки подергивались, еще резче выделяя преждевременные морщины на висках; а рука, державшая сигару, неприметно дрожала.

Тем не менее голос нисколько ему не изменил, когда он сказал:

– Надеюсь, мой друг, что вы не приведете в исполнение такой неразумный проект. Принц вряд ли будет доволен быть свидетелем в таком скандальном процессе, да и вам нет расчета выставлять напоказ ваши любовные отношения с человеком, за которого вы рассчитываете выйти замуж. Право, игра не стоит свеч!

Что же касается до виновника мошенничества, то я и без полиции назову его вам. Это – Фаншетта, ваша предпоследняя камеристка. Уйдя от вас, она вышла замуж и открыла магазин. Конечно, не добродетели дали этой каналье средства так блестяще устроиться.

– Вы дали мне идею, виконт! Я не понимаю, зачем мне щадить Фаншетту. Ее магазин послужит для возмещения моих убытков, – заметила Пьеретта.

– Вы забываете, дорогая, что эта женщина может рассказать о вашем прошлом вещи, малоприятные для вашего будущего титулованного положения. Послушайтесь меня: успокойтесь и забудьте эту историю. Любовь принца щедрее вознаградит вас за эту потерю, чем конфискация лавки Фаншетты.

– Может быть, вы и правы. Только впредь я каждый месяц буду возить свои драгоценности к ювелиру для удостоверения, что камни не украдены.

– Начните, мой друг, с этого убора – и вы убедитесь, что от меня вы всегда получаете настоящие камни, – с любезной улыбкой ответил виконт.

Затем, поцеловав руку Пьеретты, он прибавил:

– Теперь – до свидания, мой друг! Займитесь собой до четверга. Вам необходимо поразить Супрамати и одним ударом овладеть его сердцем. Если же в добрую минуту вы расскажете ему про негодную проделку Фаншетты, – к вашему изумруду может вернуться его первоначальное достоинство.

Когда виконт ушел, Пьеретта тихо и насмешливо рассмеялась.

– Ах, негодяй! Разбойник! Небось я напугала тебя сегодня. Если бы ты знал, что у меня в руках все доказательства твоей мошеннической проделки и что я каждую минуту могу посадить тебя в тюрьму, ты дрожал бы еще больше. И я посажу тебя, посмей только когда-нибудь вредить мне или стать мне поперек дороги, – ворчала она. – Пока я молчу, чтобы ты не учинил мне какой-нибудь пакости у Супрамати. Но подожди! Когда я буду принцессой, то припомню, что ты у меня украл, и позабочусь, чтобы принц не давал тебе больше ни сантима. Держу пари, что сегодня индус дал ему денег на праздник и на подарки, и что этот нищий бродяга утаил себе половину того, что предназначалось мне.