Выскользнув из постели, она прошла в свою роскошную ванную, которая одновременно была и комнатой для переодевания, включила электрокофеварку, стоявшую на маленьком холодильнике рядом с ее любимой кружкой с надписью «Кто говорит, что жизнь кончается в сорок лет?» Десять минут она посвятила гимнастике, пока нагревалась вода в кофеварке и наполнялась ванна; краем глаза Хлоя следила за новостями Си-эн-эн. Через двадцать минут, свежая и благоухающая, в удобном велюровом костюме, она впрыгнула в свой «мерседес» и помчалась на «фабрику», как любовно называли студию актеры и служащие.

Студия «Макополис Пикчерс» располагалась в мрачном сером здании без окон в самой непривлекательной части бульвара Пико. Здание так же напоминало киностудию, как тюрьма напоминала ночной клуб.

В своей крохотной уборной Хлоя включила пятый канал местных новостей, прослушала записи на автоответчике и, сидя перед зеркалом, опытной рукой быстро нанесла макияж. Когда он был несложным, она предпочитала делать его сама. Только в эти утренние мгновения Хлоя принадлежала себе – впереди был двенадцатичасовой насыщенный рабочий день, и Хлоя растворялась в его круговерти.

Тео, парикмахер, накручивал ее волосы на горячие щипцы, пока Хлоя изучала сценарий предстоящей съемки. Дебби, второй помощник режиссера, принесла на тарелке завтрак, пластмассовую вилку, бумажную салфетку, яблочный сок в банке – все было завернуто в алюминиевую фольгу. В семь утра Хлоя спустилась на сцену номер одиннадцать на первую репетицию. Приехала Джина, ее секретарь, привезла пачку фотографий восемь на десять, предназначенных для поклонников, и они с Хлоей обсудили программу ее светских мероприятий и интервью на ближайшие два дня.

Сегодня снимали сцену приема, в которой были заняты все актеры. Сисси и Сэм, как всегда, уединились в уголочке, о чем-то доверительно беседуя. Для супружеской пары, у которой, как все знали, сексуальной жизни не было, они слишком уж много времени проводили в задушевных беседах. Сегодня оба были в джинсах и простого покроя рубашках. Зад Сисси стал настолько плоским, как будто по нему прошелся нож рубщика мяса. Тонкие светлые волосы были растрепаны. Теперь во время съемок ей приходилось надевать светлый парик – своя шевелюра от сильного освещения и постоянной завивки горячими щипцами заметно потускнела и поредела.

Серию ставил Челси Дин, любимый режиссер Хлои. Тридцать пятая. До конца года оставалось снять всего лишь девять серий. Рейтинг сериала был чрезвычайно высоким – о таком даже и не мечтали, и настроение всех участников фильма было отменным. «Сага», лучший сериал телеэфира», – бодро отвечал помощник режиссера, снимая трубку телефона, который звонил не умолкая. Сегодня для съемки костюмированного бала были приглашены еще восемьдесят человек массовки – все они были одеты по моде двадцатых годов. Сцену снимали тремя камерами, установленными в особняке Гамильтонов, где Сэм – Стив Гамильтон и Сисси – третья по счету миссис Гамильтон встречали в дверях гостей. Вокруг площадки расположилась съемочная группа – кто-то был поглощен сплетнями, кто-то – сэндвичами с беконом и яйцами, пышками, кофе. Пока актеры репетировали первую сцену, в зале не затихал шум. Обычно во время репетиции Хлоя, Пандора и Сэм прибегали к помощи сценария, поскольку не успевали выучить свои тексты. Сисси же всегда прекрасно помнила не только свои реплики, но и чужие. Горе тому актеру, кто забывал свою роль. Сисси была нетерпелива и беспощадна.

После репетиции Хлоя вернулась в свою уборную. Она обратила внимание, что в шкафу уже висело расшитое золотом тяжелое платье – творение Рудольфе, модельера «Саги».

– Боже, оно же неподъемное, – вырвалось у Хлои, пока Трикси, ее костюмер, помогала ей влезть в него. – Оно весит по меньшей мере двадцать фунтов.

– Тридцать, – коротко ответила Трикси, выкладывая длинные серьги, браслеты с искусственными бриллиантами и золотистые туфли. – Мы его взвешивали. Оно уже две вешалки сломало.

– Вот это да! – изумилась Хлоя. – Мои плечи уже налились такой тяжестью, будто я тащу плуг.

– Красота требует жертв, – с кислой миной ответила Трикси, и в этот момент в коридоре раздались вопли Сисси: «Трикси, где тебя черт носит?!»

– Ага, нежный голосок нашей божественной примы, – Трикси улыбнулась и подмигнула Хлое. – Может, мне удастся прищемить молнией ее тощий зад. Вот тогда уж она действительно завопит! – Сисси не любили ни актеры, ни персонал студии, хотя она, казалось, не обращала на это никакого внимания.

В парикмахерской Тео уложил Хлое волосы и закрепил на лбу плотную, расшитую бисером ленту, в которую воткнул золотистые страусиные перья. В соседнем кресле сидел Лэрри, и другой парикмахер, Моника, замазывала черным гримом небольшую лысину, которая уже начала проглядывать в его волосах.

– Какой кошмар, да? – печально произнес Лэрри. – Мое единственное утешение – это то, что и у принца Чарльза лысина.

– А он ведь моложе тебя, – поддразнила Хлоя. Лэрри поморщился. В тридцать пять лет он играл двадцатилетнего, и это становилось все тяжелее. Он должен был постоянно следить за своим весом, как и все актеры, пытавшиеся сохранить юную внешность перед камерой, которая «никогда не лжет». За каждый сезон участники съемок прибавляли по несколько фунтов – долгие часы проводили они на площадке, где всегда присутствовал неизменный столик с закусками и кофе, предоставляемыми студией. К тому же и камера прибавляла еще по пять – десять фунтов к внешности актеров, так что они старались держаться подальше от соблазнительных закусок, целый день стоявших на заветном столике. Однако частенько в конце дня сила воли изменяла им, и в результате облегающие платья Пандоры и Хлои приходилось периодически расставлять в талии и бедрах. С Сисси, правда, такого не происходило. В диете она была фанатична.

– Готова, Хлоя! – прощебетала, как всегда, жизнерадостная Дебби. – Одиннадцатая площадка, поторопись, поторопись.

На съемочной площадке Нед, первый ассистент режиссера, организовывал массовку, в то время как Челси Дин усердно репетировал сцену, в которой Сисси и Сэм приветствовали у себя в гостях Хлою и ее последнего любовника по фильму, которого играл Гарт Фрейзер.

Сцена была короткой, но трудной для съемки, так как массовка, или «атмосфера», как ее участники предпочитали себя называть, должна была двигаться вокруг главных героев и при этом не загораживать их перед камерой, когда они произносили свои диалоги. Участники массовки должны были выглядеть оживленными, смеяться, болтать, и в то же время не заглушать главных действующих лиц.

После пяти проб Челси наконец прокричал: «Снято!» Актеры уселись на зеленые стулья среди нагромождения кабелей и прожекторов, им предстоял небольшой отдых на десять – пятнадцать минут, которые требовались для подготовки освещения следующей сцены. Тео и Бен засуетились вокруг Хлои, подправляя прическу и макияж, Трикси была обеспокоена тем, что с корсажа платья осыпался бисер. Она пыталась закрепить его, но в конце концов оставила эту напрасную затею. «Думаю, в кадре это не будет заметно», решила она. Хлоя старалась быть спокойной и сдержанной, хотя уже в половине одиннадцатого утра на улице было настоящее пекло и в студии ненамного прохладнее. Доктор Джордж, выступавший с прогнозом погоды по седьмому каналу, обещал, что сегодня жара достигнет сорока градусов.

Хлоя чувствовала, как горит лицо под густым слоем грима. Сильное освещение настолько размывало черты лица актеров, что чрезмерный макияж был просто необходим. Сисси млела под вентилятором, который, как она уверяла, принадлежал когда-то Лили Лэнгтри. Гарт, любовник Хлои по сценарию, сидел рядом с ней, пот ручейками стекал по его оранжевому лицу.

Гарт Фрэйзер был светловолосый, невысокого роста всего пять футов девять дюймов, в то время как большинство других актеров были не ниже шести футов. Ему приходилось подкладывать в свою обувь искусственные каблуки, что придавало ему несколько странный вид – как будто он подавался вперед и, стоило его подтолкнуть, мог легко опрокинуться.