– Мадемуазель? Так вы выбрали?

Взглянув на помощницу, Бесс увидела под ее наигранной улыбкой тщательно скрываемое нетерпение и резко поднялась. Внезапно небольшой магазин с его позолоченной мебелью и претензией на элегантность начал действовать ей на нервы.

– Я просто напрасно трачу ваше время, – призналась она с извиняющейся улыбкой. – Никак не могу решить. Придется прийти как-нибудь в другой раз.

– Как вам будет угодно, мадемуазель. – Ответ портнихи прозвучал несколько натянуто, но улыбка осталась неизменной, такой же сверкающей и фальшивой, как и ее поддельные бриллианты.

Выйдя наружу, Бесс глубоко вздохнула. Ее существование было прекрасно. Это стало особенно понятно в сравнении с жизнью Тэсси.

Ступив на тротуар, Бесс начала подниматься по крутой улице, направляясь в сторону, куда лакей поставил ее кабриолет. Она вспомнила про Алекса и счастливо улыбнулась, радостно поглядывая по сторонам. Лазоревая голубизна безоблачного неба. Причудливая лепнина и кирпичная кладка уютных маленьких домиков и магазинчиков с крохотными, размером не больше миткалевого платка, двориками, утопающими в буйной зелени. Покрытые золотистым пухом цветы львиного зева, маргаритки, водосбор, шпорник… Было жарко. Над цветами тяжело гудели солидные шмели, малиновка, повернув головку, пискнула и исчезла. Бесс нравился даже доносящийся с берега моря запах рыбы. Проходя мимо булочной, она вдохнула аромат только что вытащенного из печи хлеба и ванильных кексов. Когда она поравнялась с гостиницей «Лошадиная голова», кто-то, выходя, открыл дверь, и, на мгновение заглянув внутрь, она увидела сидящих вокруг длинного стола жующих, пьющих и веселящихся людей. Их громкие веселые голоса заставили ее улыбнуться.

Приятно было чувствовать себя молодой и красивой. Какое благословение жить и быть любимой! Если бы только все могли быть так же счастливы, как она!

Пот струился по шее Алекса, затекая за воротник. Влажные волосы прилипли ко лбу. Он давно уже снял свой сюртук и перекинул его через луку седла. Лошади было так жарко и так хотелось пить, что изо рта у нее показалась пена. Это был самый жаркий полдень со дня его прибытия в Корнуолл.

– Скоро покажется ручей, – сказал Зак, вытирая рукой пот, выступивший на верхней губе. – Мы сможем напоить лошадей, а там и до дома рукой подать.

Алекс кивнул. Они будут переправляться через ручей в том месте, где они с Бесс занимались любовью. В последние две недели Алекс старался избегать этого места, не желая вспоминать мгновения волшебной ночи.

Показался извилистый ручей, заросший кустарником. Братья пробрались сквозь высокие кусты, остановились возле воды в тени густо разросшегося можжевельника и спешились. Лошади нетерпеливо опустили морды в холодную воду. Алекс и Зак вышли на усыпанный галькой берег и, черпая воду ладонями, освежили лица и шеи.

– Жарче, чем в аду, – заметил Зак.

– Точно, – ответил Алекс, раскинувшись под тенистым кустом и вырывая рукой пучок травы.

Зак присел рядом с ним, скрестив ноги по-турецки.

– Что может быть жарче, чем ад, брат? – лениво спросил он.

– Корнуолл в разгар лета, – ответил Алекс, бросая пучок травы в ручей и наблюдая за тем, как вода уносит его прочь.

Зак хмыкнул и замолчал, глядя на журчащий поток. Алекс подозревал, что Зак сейчас думает о Тэсс. Брат не виделся с ней со дня происшествия в руднике. Алекс мог сказать это с уверенностью, поскольку все это время находился с Заком почти постоянно.

Он не обсуждал решение брата оставить свою любовницу, потому что надеялся, что Зак передумает. Если помолвка Зака с Бесс расстроится, не будет никакой необходимости отказываться от этой связи.

Алекс принял решение сегодня объясниться с Заком и рассказать ему все. Он бы сделал это немедленно, но угрюмое выражение лица брата не располагало к откровенности. После обеда, когда они примут освежающую ванну и отведают хорошего кларета, он это сделает. Боже мой, как он боялся этого момента! Но мука оттого, что, желая Бесс, он был вынужден жить без нее, пересиливала страх перед разговором с Заком.

– Алекс, ты знаешь о том, что букетик жимолости имеет особое значение? – неожиданно спросил Зак.

– Что ты имеешь в виду?

– Если верить бабушке Харкер, местной ведьме и целительнице, изысканный аромат цветов жимолости говорит о нежной натуре дарящего их.

– Неужели? – Алекс повернулся и пристально посмотрел на брата.

– Да. Видишь ли, если лента, которой перевязан букетик, висит с левой стороны, цветы говорят о дарящем их. Если же узел справа, то нужно отдать должное очарованию получателя.

– Кто же дарит тебе эти букетики, Зак?

Губы Зака скривились.

– Сейчас никто. Раньше дарила Тэсси.

– Тебе ее недостает?

Зак стал еще угрюмее.

– Да. Но это неважно. Я забуду ее, а она скоро забудет меня. – Видя, что Алекс не отвечает, Зак повернулся и пристально посмотрел на него. – Я удивляюсь, почему ты не настаиваешь на том, чтобы я нанес ей прощальный визит. Мне кажется, что тебя больше не интересует, оставлю я ее или нет.

– Вероятно, что-либо советовать тебе – только терять время зря, – нехотя ответил Алекс. – Почему бы нам не вернуться в дом? Мне нужно принять ванну. – Алекс встал, подошел к лошади и успокаивающе погладил круп своего черного жеребца.

Зак тоже встал и взял поводья своей лошади.

– Здравая мысль. Все равно разговаривать на этой проклятой жаре слишком утомительно.

– Но я хочу поговорить с тобой сегодня после обеда, – сказал Алекс серьезно.

Зак в удивлении поднял брови.

– Разумеется, брат. Я уверен, что за последние две недели ты припас для меня пару лекций, потому что был необычно тих. Ты едешь? – Он оседлал свою серую в яблоках лошадь и направил ее в поток.

Алекс похлопал лошадь по крупу.

– Поезжай вперед. Мой парень еще не совсем готов. Я скоро приеду.

– Как хочешь, – сказал Зак, пересек ручей и направился к Пенкерроу.

Алекс следил за своим братом, пока тот не скрылся за воротами, тогда он оседлал жеребца и, тоже переправившись через ручей, тут же спешился на другой стороне. Он привязал лошадь к ветке достаточно близко от воды, чтобы животное могло при желании попить и насладиться тенью большого дерева.

Сам не зная почему, Алекс захотел увидеть место, где они с Бесс занимались любовью. Может быть, ему необходимо было оживить эти воспоминания, чтобы собраться с силами перед суровым испытанием – разговором с Заком, Опершись на дерево, он смотрел в сторону Пенкерроу, вспоминая, как выглядела Бесс, пересекая этот заросший высокой травой луг: вся в белом, с густыми каштановыми волосами, беспорядочно спускающимися на плечи и спину, она больше походила на видение, чем на существо из плоти и крови. Сначала он решил, что сошел с ума, и, чтобы избавиться от этого сладостного наваждения, начал убеждать себя, что с ним сыграла шутку овладевшая им страсть. Но сказка сделалась былью.

Алекс оторвался от дерева и, повернувшись, коснулся коры, вспоминая, как в порыве страсти притиснул любимую к стволу, и сердце его забилось быстрее.

Подойдя к тому месту, где они лежали в траве, он начал искать следы свидания. Но прошло уже несколько недель. Ветры и дожди, так же как и шныряющие в траве животные, сделали невозможным точно определить место, на котором они занимались любовью. Не осталось ни одного свидетельства, ни одного доказательства того, что они здесь любили друг друга. Может быть, это был всего лишь сон…

И тут он увидел пуговки. Сначала одну, потом другую – похожие на светящиеся в темноте кошачьи глаза, отражающие солнечный свет перламутровые пуговицы с ночной рубашки Бесс. Нагнувшись, он подобрал одну из них, рассмотрел и покатал между пальцами как драгоценный камень. Опустившись на колени, он подобрал все остальные, которые только смог найти, и засунул их в карман панталон.

Улыбнувшись своим мыслям, он сел на жеребца и поехал к дому, чувствуя себя готовым к сегодняшнему вечеру. В конце концов, духи и видения не теряют пуговиц в траве.