ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Научная теория о бакеанах

— Вон идет капитан, тащит свою бакеану[18]… — сказал адвокат из Параны, Фирмино Мораис.

Адвокат слыл литератором и пользовался немалым авторитетом в обществе. Он возвращался из поездки в Рио, где отстаивал в федеральном верховном суде кассационную жалобу фирмы по экспорту каучука. Эта прогулка принесла ему более ста конто.

В салоне собралось много народа. Центр группы составляли сенатор, преподобный Климако и обаятельная седая дама с завитыми волосами, судя по всему, отличавшаяся в прошлом необыкновенной красотой и сумевшая в старости сохранить благородную, полную достоинства внешность. К ней то и дело подбегали внуки; дама нежно ласкала и целовала их. Тут же сидели на мягких стульях новобрачные, два студента из Форталезы и метиска (она устроилась рядом с милой старушкой, которая время от времени улыбалась девушке, восхищаясь ее суровой красотой), а также другие дамы и господа, довольные возможностью поговорить с такими выдающимися личностями, как сенатор, известный адвокат, священник и эта пожилая сеньора, сыновья и зятья которой занимали высокие должности и были известны всей стране. Все они смотрели, как капитан прогуливался с Клотилде по палубе.

— Женщину бальзаковского возраста, хотите вы сказать… — поправил студент со свойственным молодости апломбом.

— Бальзаковскую женщину… — прибавил сенатор, обладавший кое-какими познаниями в области литературы (разумеется, классической).

— Нет. Я хочу сказать именно бакеану. Бальзаковская женщина — это одно, а бакеана — совершенно другое. Клотилде Мария да Ассунсан Фогейра именно бакеана.

— Какое длинное у нее имя, она, наверно, благородного происхождения… — сказала новобрачная.

— Отец ее был торговым агентом, а потом разбогател. Брат расширил фирму, и сейчас его дела в очень хорошем состоянии.

Седая дама подняла руку — великолепное кольцо подчеркивало изящество пальцев — и с улыбкой обратилась к адвокату:

— Объясните мне, сеньор Мораис, в чем разница между женщиной бальзаковского возраста и бакеаной, как вы выражаетесь?

— А вы, дона Домингас, разве не знаете теорию о бакеанах? Это знаменитая теория, она основана на исследованиях психологов и психиатров, есть масса книг на эту тему. По-моему, даже у Фрейда есть кое-что об этом… — Адвокат улыбался, довольный возможностью блеснуть своими познаниями.

— Бакеана? — прервал преподобный Климако, закрывая молитвенник. — Вы говорите о музыке Баха?

В далеком приходе в глубине штата Амазонас патефон и пластинки были единственным утешением отца Климако, а музыка — единственной его земной страстью.

Судно плыло по спокойным зеленым водам вдоль белой линии песчаного побережья. Отважные жангады[19] выходили в открытое море, пассажиры смотрели, как исчезали вдали их крошечные паруса. Капитан указал пальцем на одну из жангад и передал Клотилде подзорную трубу.

— Нет, святой отец. Бакеаны, о которых я говорю, не имеют ничего общего с Бахом. Есть большая разница, дона Домингас, между бакеаной и женщиной бальзаковского возраста. Маленькие детали определяют большие различия.

Адвокат был известен в Белеме как любитель парадоксов. Не так давно он опубликовал небольшой томик «Мысли и изречения», получивший весьма высокую оценку в местной печати за «оригинальность концепций и чистоту стиля, напоминающего Эркулано, Гаррета и Камило»[20], по мнению критика. Адвокатское кольцо с рубином, обрамленным брильянтами, бросало отблески на черный переплет молитвенника.

— Ну, так расскажите нам об этой теории, сеньор.

Не заставляйте себя упрашивать, — потребовала дона Домингас, поудобнее устраиваясь на стуле и готовясь насладиться остроумием адвоката, с которым познакомилась в предыдущем путешествии.

— Теория в высшей степени научная; как я уже говорил, она относится к женщинам, достигшим определенного возраста.

— Моего возраста…

— Ваша красота не имеет возраста, сеньора. Многие девушки желали бы обладать вашей грацией, хотя вы уже бабушка… Итак, женщина бальзаковского возраста — это женщина тридцати лет. В наше время прогресса вообще и искусства грима в частности женщина тридцати лет совсем еще молода. Вспомните, например, супругу сеньора Элио, врача из Натала. Ей тридцать пять лет, сказал мне муж. Между тем она выглядит совсем юной девушкой.

— Красивая женщина, — поддержал сеньор. — И какая изящная…

— А пропадает ни за грош, муж у нее старый хрыч, — заметил один из студентов.

Священник прервал его:

— Подумайте о христианском милосердии, сын мой…

— И вспомните заповедь «Не пожелай жены ближнего своего», — прибавил адвокат. .

— Глубоко порядочная женщина! — Сенатор укоризненно посмотрел на смутившегося студента. — Муж ее очень болен. Врачи в Рио потеряли надежду. И он сам, будучи медиком, не питает надежд на выздоровление.

— Оставим в покое бедную сеньору, столь достойную сожаления. Изложите лучше вашу теорию, сеньор Мораис, я сгораю от любопытства, — вмешалась дона Домингас.

— Ну так вот, в наше время женщина бальзаковского возраста — это сеньора лет сорока, не так ли, дона Домингас? Когда она преисполнена… он, казалось, подыскивал точное слово, помогая себе движением руки, преисполнена требовательности,

— Это приятно… — сказал студент явно некстати. — В сорок лет? — У сенатора был такой важный и серьезный вид, будто он голосовал против всех правительственных законопроектов сразу.

— Так вот, когда наступает бальзаковский возраст, у женщин есть два пути, два способа, две манеры выйти из этого своего положения. Первый путь — сделаться бабушкой — у вас это восхитительно получается, дона Домингас. Благодаря вашей красоте, достоинству, которое придает вам седина…

— Грустный комплимент…

— Другие, таких, кстати, подавляющее большинство, переходят из бальзаковского возраста в положение бакеаны. Теперь мы вплотную подошли к классическому определению, данному одним венским ученым. Бакеана, дона Домингас, это женщина бальзаковского возраста, которая уже вышла в тираж. Иными словами, у женщины за сорок, которая приближается к пятидесяти годам, форма уже не соответствует содержанию.

— То есть как это? — заинтересовалась метиска, сидевшая все время не шевелясь и молча слушавшая адвоката, не сводя с него глаз.

С палубы донеслись голоса пассажиров, игравших в гольф. Новобрачная, чтобы лучше слышать адвоката, положила голову на плечо мужа.

— Когда мы смотрим на женщину, то не видим ее души, мы любуемся ее ножками… Однако я продолжаю теорию о бакеанах. Бразильские девушки с того самого момента, как им исполняется двадцать девять лет и они теряют надежду выйти замуж, сразу попадают в ряды бакеан. Вот тогда, падре, они начинают ходить в церковь, убирать алтари, ежедневно исповедоваться.

Вы, это знаете лучше меня. Девица становится злой, сварливой, начинает сплетничать. Это особый вид: — так называемые великие бакеаны. Есть еще один вид — чувствительные бакеаны. Это замужние женщины и вдовы. Чувствительные бакеаны в большинстве случаев относятся терпимо к чужим грехам, шалостям и ошибкам. Они покровительствуют влюбленным, устраивают помолвки и свадьбы. Только нельзя им слишком доверять, ибо, если представится случай… Великие бакеаны, напротив, ненавидят красивых женщин, влюбленных, новобрачных, таких вот, как вы, дона Мария Амелия. Беременная женщина, на их взгляд просто безнравственна.

— Какой ужас… — Новобрачная с улыбкой прижалась к мужу и взяла его за руку.

— Клотилде — великая бакеана. Но есть еще одна черта, характерная в особенности для старых дев, они не теряют надежды. И иногда, правда крайне редко, случается, что великая бакеана выходит замуж и становится чувствительной. Именно это и пытается сделать Клотилде, прозванная своими ученицами «Обморочной штучкой».