Бак удивленно взглянул на жену — Марианна никогда не беспокоилась о детях и не скучала по ним. Бак допил виски и отправился в ванную, а когда вышел, официант уже вкатывал в номер столик на колесиках, заставленный тарелками. Марианна при виде официанта торопливо ретировалась в свою комнату, торопливо бросив: «Позаботься об ужине, Бак, пожалуйста».

— Рад видеть вас, господин сенатор, — сказал официант, переставляя тарелки с кушаньями на стол и улыбаясь. — Хотя, я думаю, вы весьма расстроены смертью вашего друга мистера Хэррисона.

— Что и говорить, печальная новость, — согласился Бак, подписывая счет.

— Надеюсь, что миссис Вингейт нашла наконец ключи, сэр, — с сочувствием в голосе продолжал словоохотливый официант. — Клянусь, я обшарил весь коридор и осмотрел дюйм за дюймом полы в лифте в ту ночь, но так их и не нашел — словно они сквозь землю провалились.

— Какие ключи?

— Да ключи миссис Вингейт. В среду поздно вечером, когда она вернулась, она обратилась ко мне и сказала, что потеряла ключи от номера. Но вы, пожалуйста, скажите ей, чтобы она не волновалась. У мисс Эйсгарт полно запасных — ведь такие вещи случаются довольно часто, правда?

— Да, да, разумеется, — ответил Бак, думая про себя, куда это ходила Марианна поздно вечером в среду.

Он дал официанту щедрые чаевые, распрощался с ним и, налив себе новую порцию виски, принялся мрачно смотреть в окно, размышляя о том, дома Фрэнси или нет и что она думает о гибели брата. Бак знал, какие чувства питают они друг к другу. Он уже начал подумывать о том, чтобы позвонить Энни и расспросить ее обо всем, но тут в комнату вошла Марианна, и он передумал. К тому же Фрэнси запретила каким-либо образом вмешиваться в ее жизнь.

— Консоме, — отметила Марианна, одну за другой поднимая крышки судков и кастрюлек. — Жареная перепелка для тебя и салат из омаров — мне. Ты ужасно выглядишь, дорогой. Рекомендую тебе немного поесть. Понюхай, как пахнет!

Бак опять оказался лицом к лицу с женой и был вынужден наблюдать, как она расправляется с салатом из омаров, а также слушать вполуха ее болтовню — Марианна излагала свои ближайшие планы: какие званые вечера они должны будут посетить в Вашингтоне и какой роскошный обед она думает устроить в честь посла Великобритании. Внезапно зазвонил телефон, и Марианна замолкла на полуслове.

— Я подойду, — предупредил Бак движение Марианны и поднял трубку.

— Извините, что беспокою вас, сенатор Вингейт, — вежливо произнес голос в трубке. — Говорит детектив-сержант Маллой, сэр. Уверен, что вы уже наслышаны о пожаре в доме мистера Хэррисона. Очень сожалею, сенатор, поскольку знаю, что он был другом вашей семьи. Именно это, в сущности, заставило меня к вам обратиться. В нашу работу, знаете ли, входит поиск всевозможных доказательств и улик. В данном случае мы обыскали руины с целью определить, что явилось причиной пожара, а также по возможности спасти какие-нибудь ценности. Так вот, на этот рад нам повезло, и мы нашли ценную вещь, которую дворецкий мистера Хэррисона опознал и сообщил, что она принадлежит вашей жене. Это небольшая пудреница с зеркалом, на которой поставлены ее инициалы. Слуги показали, что вы и ваша жена обедали у мистера Хэррисона во вторник вечером, и я полагаю, что она тогда же забыла ее в доме.

— Спасибо, — сказал Бак автоматически.

— Мы немного почистили вещицу, сэр, — продолжал детектив Маллой, — так что сейчас она выглядит вполне привлекательно. Внутри даже сохранилась пудра. Удивительно, но некоторые вещи сравнительно безболезненно пережили пожар, а другие — нет. Вы бы удивились, узнав, что мы нашли на пепелище: туфли, игрушки, наручные часы… Весьма странный набор предметов.

— Совершенно верно, — согласился Бак.

— Сам я нахожусь внизу, но мне неудобно вас беспокоить. Я передам вещицу рассыльному, и он занесет ее вам в номер. Только не забудьте, пожалуйста, расписаться в получении. Заранее вас благодарю.

— Не беспокойтесь, — сказал Бак. — Я сам спущусь за ней.

Направляясь к двери, сенатор чувствовал, что Марианна пристально смотрит ему в спину, поэтому повернулся к ней и сообщил:

— В холле меня ждет некий господин…

— Но твой ужин, Бак…

Дверь захлопнулась, и Марианна сердито поджала губы, недоумевая, какое важное дело оторвало Бака от ужина.

Бак забрал у полицейского пудреницу и расписался в получении, затем, сунув ее в карман, вышел на улицу; ему было необходимо побыть наедине со своими мыслями. Он быстро перешел площадь и направился по Калифорния-стрит вверх к Ноб-Хиллу. Толпа по-прежнему с любопытством взирала на руины дома Хэррисонов, и он остановился тоже, чтобы взглянуть на жалкие остатки здания. Ему волей-неволей пришлось вспомнить, что только четыре дня назад он обедал в этом доме; сунув руки в карманы, он нащупал пудреницу в одном из них и пальцем провел по гладкой поверхности. Вот пальцы добрались до рубиновых инициалов, которыми Марианна любила украшать свои безделушки, и тут Бак задумался. Перед его глазами всплыл образ Марианны, сидевшей у зеркала и пудрившей нос. Да, именно так и было. В среду вечером, в ту самую среду, когда сгорел дом Хэррисона, а его владелец был убит и когда он сам, Бак Вингейт, готовился к встрече с Фрэнси, пудреница определенно еще была у Марианны.

Бак с силой сжал в кармане хрупкую вещицу, так что ее крышка жалобно скрипнула. На этот раз ему вспомнилось озабоченное лицо официанта, спрашивавшего, нашла ли миссис Вингейт ключи. Официант, по его словам, открыл дверь номера запасными и впустил его жену, которая куда-то выходила во время его, Бака, отсутствия вечером в среду…

— Господин сенатор Вингейт, если не ошибаюсь? — раздался прямо над ухом Бака голос, принадлежавший полицейскому офицеру. — Могу ли я чем-нибудь помочь вам?

Бак пожал плечами:

— Спасибо. Вряд ли здесь требуется помощь. Просто я был знаком с человеком, которого уже нет…

— Понимаю, сэр, и сочувствую. Впрочем, возможно, вы почувствуете себя лучше, когда узнаете, что по подозрению в убийстве арестована женщина. Между нами говоря, в полиции абсолютно уверены, что это сделала она.

Бак вдруг успокоился и уже не сжимал злосчастную пудреницу с такой силой. В самом деле, чего только не выдумает человек? Конечно же, Гарри укокошила женщина, одна из многих, подобранных им от нечего делать, а потом отброшенная в сторону, как ненужная вещь…

— Все знают, как они с сестрой ненавидели друг друга, — продолжал между тем рассуждать полицейский. — Семейная распря Хэррисонов тянется уже более тридцати лет. Она не уставала повторять, что брат виновен в смерти ее сына, и я полагаю, все эти годы она лишь ожидала подходящего момента, чтобы отомстить.

Бак уставился на полицейского, не веря своим ушам.

— Что вы такое говорите? Как зовут женщину, которую арестовали по подозрению в убийстве?

— Это его сестра, кто же еще, сэр? — Тут настала очередь полицейского удивляться, поскольку сенатор, не дослушав его, молча повернулся на каблуках и неверными шагами побежал прочь.

Марианна по-прежнему сидела на диванчике, облаченная в персикового цвета домашнее платье, которое было на ней в среду вечером. Она подняла глаза на мужа, оторвавшись от книги, которую читала, и проговорила, улыбаясь:

— Дорогой, я так за тебя волновалась. Ради Бога, скажи мне, где ты был?

Бак достал из кармана пудреницу с рубиновым инициалами Марианны — МБВ — на ней, протянул жене и произнес, с трудом сдерживая гнев:

— Я выходил, чтобы принести тебе вот это. Марианна посмотрела на пудреницу, а затем на мужа.

Голос у нее задрожал:

— Господи! А я ее искала. Наверное, я уронила ее где-нибудь, а теперь ее нашли, да?

— Ты оставила ее в доме у Гарри, — ровным голосом сказал Бак. — В среду вечером.

— В среду вечером? Что ты такое говоришь? Ведь мы были у Гарри во вторник, а не в среду.

— Да, мы были у Гарри во вторник. Но ты побывала у него и в среду. Именно в среду ты потеряла ключи, и официанту пришлось тебе помочь войти в номер, используя запасные. Ты вспоминаешь, Марианна, не так ли?